Читать интересную книгу Ночной шторм - Юхан Теорин

Йоаким потянулся за монтировкой и сунул ее в щель. Приставив к концу монтировки молоток, ударил, чувствуя, как острое железо проткнуло дерево насквозь. Понадобились еще десять ударов молотком, чтобы доска оторвалась и с грохотом рухнула по другую сторону стены.

Йоаким наклонился, чтобы заглянуть в десятисантиметровое отверстие в стене, и вдохнул знакомый запах. Этот запах заставил Йоакима зажмуриться и опереться на стену. Запах Катрин.

Упав на колени, Йоаким сунул руку в отверстие в стене. Сначала пальцы, потом запястье, потом всю руку по локоть. В темноте он шарил рукой в поисках хоть чего-нибудь. И внезапно его пальцы наткнулись на что-то. Что-то мягкое, похожее на ткань, вроде куртки или брюк.

Йоаким резко отдернул руку.

В это мгновение снаружи раздался шум мотора, и свет фар ударил по заиндевевшим окнам сеновала. Бросив последний взгляд на отверстие в стене, Йоаким направился к лестнице, ведущей вниз.

На улице его ослепил свет фар. Хлопнула дверца.

— Йоаким, привет!

Он узнал голос. Марианна, воспитательница из детского сада.

— Что-то случилось? — спросила она.

Йоаким в растерянности смотрел на нее, потом перевел взгляд на левую руку. В свете фар он увидел, что часы показывают половину шестого. Сад закрывался в пять. Он забыл забрать детей.

— Я забыл о времени…

— Все в порядке, — сказала Марианна. — Я просто испугалась, не случилось ли чего. Я пробовала звонить, но никто не подошел.

— Я был в сарае.

— Ну ничего, бывает, — улыбнулась Марианна.

— Спасибо, — сказал Йоаким. — Спасибо, что привезли их.

— Не за что. Я живу неподалеку — в Рёрбю. — Марианна пошла к машине. — Увидимся в понедельник, — добавила воспитательница на ходу.

Опустив плечи под грузом вины, Йоаким побрел в дом. Из кухни доносились голоса. Ливия с Габриэлем уже сняли верхнюю одежду и обувь, кинув все на пол, и чистили в кухне мандарины.

— Папа, ты забыл нас забрать, — сказала Ливия, завидев отца.

— Я знаю.

— Марианне пришлось нас отвозить.

В голосе дочери не было злости, только удивление.

— Знаю, — кивнул Йоаким. — Я не нарочно.

Габриэль был занят мандарином, но Ливия внимательно смотрела на отца.

— Пора есть, — объявил он, направляясь к буфету.

Дети обожали пасту с тунцом, поэтому он поставил воду кипятиться и достал соус, то и дело поглядывая в кухонное окно. В темноте виднелись очертания сарая, который хранил много тайн, включая потайную комнату без дверей. Комнату, хранившую запах Катрин. Йоаким не сомневался: запах шел из отверстия в стене, он не мог ошибиться. Больше всего ему хотелось пойти туда и отодрать толстые доски, но так можно было повредить вырезанные на них имена, а этого Йоаким не мог себе позволить. Мертвые могут оскорбиться.

Когда температура опустилась ниже нуля, холод начал проникать и в жилой дом. Йоаким каждый день топил печки на первом этаже, но все равно чувствовал, как поддувает с пола и из окон. В ветреные дни он выискивал щели в стенах и заделывал их поролоном.

В первые же выходные декабря температура опустилась до пяти градусов ниже нуля днем и минус десяти ночью.

В воскресенье утром Йоаким выглянул в окно и обнаружил тонкую пленку льда на море. Лед простирался на пару сотен метров от берега. На краю его колыхалась темная вода. Видимо, море успело замерзнуть за ночь.

— Наверно, отсюда можно по льду дойти до Готланда, — сказал он детям за завтраком.

— Что такое Готланд? — спросил Габриэль.

— Остров в Балтийском море.

— Мы правда можем туда дойти?

— Нет, я только пошутил, — поспешил сказать Йоаким. — Слишком далеко.

— Но я хочу.

Не стоит шутить с шестилетками на такие темы: они все воспринимают буквально, сказал себе Йоаким. Он выглянул в окно, и в голове у него возникла страшная картина: Ливия с Габриэлем идут по черному льду в сторону открытого моря… Внезапно лед трескается, и они проваливаются в черную прорубь.

Он резко повернулся к Ливии и строгим тоном произнес:

— Тебе с Габриэлем запрещено выходить на лед. Никогда, слышите, никогда этого не делайте. Лед может не выдержать.

Тем же вечером Йоаким позвонил своим прежним соседям Лизе и Микаэлю Хесслин. Они не давали о себе знать с той злополучной ночи на Олуддене, когда Микаэлю приснился кошмар.

— Привет, Йоаким, — ответил Микаэль. — Ты в Стокгольме?

— Нет, на Эланде. Как дела?

— Нормально. Хорошо, что позвонил.

Йоакиму показалось, что голос у Микаэля немного напряженный. Может, ему стыдно за свои страхи?

— Ты здоров, Микаэль? — спросил он. — Как дела на фирме?

— Все хорошо. Куча новых проектов. Много дел накануне Рождества.

— Хорошо. Я только хотел убедиться, что у тебя все нормально. Вы так быстро уехали тогда…

— Да. — Микаэль помолчал и прибавил: — Извини, что так получилось. Не знаю, что это было. Я проснулся посреди ночи и больше не мог заснуть…

Последовала пауза.

— Лиза сказала, что тебе приснился кошмар, — сказал Йоаким. — Как будто кто-то стоял рядом с кроватью и смотрел на тебя.

— Она так сказала? Я ничего не помню.

— Ты не помнишь, что тебе снилось?

— Нет.

— Я не видел ничего необычного на хуторе, но я временами чувствую что-то странное, — признался Йоаким. — И на сеновале в коровнике я нашел стену, где…

— А как дела с ремонтом? — перебив его, сказал Микаэль.

— Что?

— Ты наклеил обои?

— Почти.

Йоаким поня, что Микаэлю совершенно не хотелось обсуждать с ним странные вещи, творившиеся на хуторе. Что бы с ним ни случилось той ночью, он решил это забыть.

— Как вы собираетесь отмечать Рождество? — спросил Йоаким, меняя тему. — Дома останетесь?

— Наверно, поедем на дачу. А Новый год отметим дома.

— Надеюсь, увидимся.

Больше продолжать разговор не имело смысла. Йоаким положил трубку и посмотрел в окно на тонкую ледяную пленку на море и пустой пляж. Здесь было так безлюдно, так одиноко. Внезапно ему захотелось вернуться на оживленные улицы Стокгольма.

— На хуторе есть потайная комната, — сказал Йоаким Мирье Рамбе, когда навестил тещу по ее приглашению вместе с детьми. — Комната без дверей.

— Вот как? Где же?

— На сеновале. Довольно большая. Я измерил шагами. Метра четыре в длину. Ты знала о ней?

Мирья покачала головой:

— С меня хватило и стены со всеми этими именами.

Она откинулась на спинку дивана и поднесла к губам чашку с кофе. Потом нагнулась вперед и достала из-под стола бутылку водки.

— Будешь? — предложила она, посмотрев на Йоакима.

— Нет, спасибо, я не употребляю алкоголь…

Мирья расхохоталась.

— Тогда я выпью и твою порцию тоже, — сказала она, наливая водку в стакан.

Мирья жила в просторной квартире по соседству с собором в Кальмаре. Ливия и Габриэль наконец-то познакомились с бабушкой. Они нервничали, когда входили в квартиру. Ливия с подозрением оглядела скульптуру обнаженного мужчины в прихожей. С собой у девочки были Форман и два плюшевых мишки, которых тоже познакомили с бабушкой. Мирья показала гостям ателье со стенами, увешанными пейзажами Эланда. На всех картинах небо было голубым и безоблачным.

Поведение Мирьи, никогда раньше не интересовавшейся внуками, казалось Йоакиму в высшей степени странным. После кофе с пирожными она попыталась усадить Габриэля себе на колени, и в конце концов ей это удалось. Но мальчик просидел так не больше минуты, а потом убежал к Ливии в гостиную смотреть телевизор.

— Остались только мы, — вздохнула Мирья.

— Так спокойнее, — кивнул Йоаким.

На стенах в столовой висели две картины Торун, изображавшие шторм. На обеих было изображено, как шторм приближается к острову, готовый накрыть черным покрывалом маяки Олуддена. Как и картина у Йоакима дома, это были зимние пейзажи, мрачные и тревожные.

Йоаким искал взглядом следы Катрин. Ей всегда нравились светлые тона, мать же оклеила стены темными обоями в цветочек, закрыла окна тяжелыми шторами и застелила полы персидскими коврами.

Даже мягкая мебель была из черной кожи. У Мирьи не было ни фотографии Катрин, ни снимков других ее детей. Зато Йоаким насчитал с десяток больших и маленьких портретов самой Мирьи. На некоторых из них она была с мужчиной лет на двадцать моложе нее, с растрепанными светлыми волосами и жидкой бородкой.

Мирья проследила за взглядом Йоакима и, кивнув, сказала:

— Ульф. Он ушел играть в хоккей, вот почему вы его не застали.

— Так ты живешь с этим хоккеистом?

— А тебя это шокирует?

Йоаким молча покачал головой.

— Хорошо, потому что не все такие, как ты. Даже Катрин думала, что женщины в моем возрасте не нуждаются в сексе. Но Ульф не жалуется, а я и подавно.