– И я тоже, – пробормотал он.
– Я серьезно!
Кристиан немедленно открыл глаза и сел в постели.
– Ты хочешь сказать, что это ребенок?
– Не уверена.
– Вряд ли, – нахмурился он. – Ведь еще как минимум неделя до родов!
– Это моя первая беременность. Срок определить трудно. А дети нередко рождаются раньше положенного.
– Тогда лежи тихо, и мы посмотрим, что будет. – Он притянул ее к себе, наслаждаясь прикосновением большого живота. – Все будет хорошо. Веришь?
– Конечно…
Оба не сговариваясь затаили дыхание и несколько секунд пребывали в неподвижности. Ничего не случилось, и они одновременно выдохнули.
Кристиан провел рукой по волосам Эйвери и прижался чуть плотнее.
– Значит, подождем. В любом случае, делать это приятно.
– Это уж точно, – согласилась Эйвери, устраиваясь поудобнее.
Кристиан лежал молча, прислушиваясь к ночным звукам, – тиканью часов, шуму проезжающих мимо машин. Ему хотелось задать Эйвери несколько вопросов, но он был не уверен, что настало время. Впрочем, оно может не настать никогда.
– О чем ты хочешь спросить?
– Как ты догадалась об этом?
– У тебя напряглись мышцы плеч – значит, ты собираешься задать мне трудный вопрос.
– Кажется, ты меня довольно неплохо узнала, а?
Темнота придавала храбрости, и Эйвери было нетрудно сказать то, что вертелось на языке.
– Мне кажется, что я всегда тебя знала. Только не чувствовала себя равной тебе.
– А теперь чувствуешь?
– Да.
Он глубоко вздохнул и собрался было задать следующий вопрос, как она его опередила.
– Ты хочешь узнать, был ли ты моим единственным любовником.
Кристиана поразила ее проницательность, хоть ответ он, кажется, знал заранее.
– А имею ли я право спрашивать?
– Конечно, имеешь. В наших разговорах не должно быть запретных тем. Только учти, тебе предстоит услышать то, что может не понравиться.
– Моя надежда наивна?
– Да, наивна. Но что с того? Мы все порой бываем наивными, и в этом нет ничего страшного. Только надо быть готовым к возможным разочарованиям. Мне бы тоже хотелось быть твоей единственной женщиной, но я знаю, что это не так.
– Да, у меня были другие. Но что, если я признаюсь, что ни одна из них не влекла меня так, как ты?
– А что, если я признаюсь, что у меня был только один другой мужчина?
– Он любил тебя?
– Очень.
– Но ты не ответила ему взаимностью?
– Нет. – Как она могла, когда ее сердце было уже отдано Кристиану? Эйвери решила отвлечься от печальных воспоминаний и вернуться к делам насущным. – Знаешь, мы так и не обсудили, как будем вести себя после рождения ребенка.
– Потому что решили не забегать вперед. Особенно в таких важных вещах.
– Но малышка родится очень скоро, может быть, даже раньше, чем мы думаем. Поэтому настало время подумать о будущем.
Кристиан невольно нахмурился, поскольку основной причиной нежелания обсуждать будущее было то, что это причиняло ему боль.
– Для меня важнее всего, как часто я смогу видеть девочку.
– Ты собираешься заключить соглашение?
– Если хочешь, оформим все юридически.
Эйвери села в постели и внимательно посмотрела на Кристиана, но в полумраке спальни не смогла разглядеть его лица.
– Ты этого хочешь?
– А разве, – Кристиан горько рассмеялся, – разве мои желания имеют значение?
– Конечно! Ты же отец!
– Только биологический!
– А бывают какие-нибудь еще?
– Да! Настоящий отец – тот, кто гладит по головке и учит пускать кораблики! Кто утешает, когда малышке грустно, и показывает, как правильно ездить на велосипеде и кидать бумеранг!
– Это уж скорее для мальчиков!
– Не пытайся сменить тему, Эйвери Шэн-нон! Тебя волновали женщины, которые были в моей жизни. А не приходила ли в твою многомудрую голову мысль, что я почувствую, когда ты встретишь другого мужчину? Ведь я буду вынужден смотреть, как моя дочь называет его папой! Такое, знаешь ли, нелегко перенести.
– Почему мы спорим о мужчине, которого я могу с таким же успехом не встретить никогда? Мне казалось, что мы достигли определенного взаимопонимания, более того, только недавно получили немало удовольствия.
– В том-то и проблема.
– В чем?
– Я понял, как сильно… хочу тебя. – Слово не совсем подходило, но Кристиан не мог найти другого. – Никогда я не хотел тебя так сильно, как сейчас. В каком-то смысле мне даже стало хуже: я понял, чего мне не хватало всю жизнь.
Ночь любви и вправду все изменила. Эйвери начала подозревать, что мужчины и женщины приходят к одному и тому же выводу, только разными путями. Она любит его. И совершенно в этом уверена. И он тоже любит ее. Но вкладывать эти слова в его уста она не будет, как бы ни желала их услышать.
– Ты хочешь предложить заниматься любовью почаще?
Кристиан даже сел в постели. И выражение лица у него было такое, словно она святотатствует.
– Нет! – рявкнул он.
– Не хочешь заниматься любовью?
– Да!
– Если ты решил покричать, то сделай это, пожалуйста, в своей комнате.
– Если бы ты не была беременна, я бы тебя отшлепал!
– Если бы я не была беременна, тебя бы здесь и вовсе не было!
– Это кто сказал?
– Я!
– Ошибаешься! Я был бы здесь!
– Был бы? – переспросила Эйвери после продолжительного молчания.
– Конечно! Потому что рано или поздно пришел бы в себя и понял, как сильно люблю тебя. Да, это так. Я очень люблю тебя, Эйвери!
Она смотрела на него, боясь поверить, что сбылась ее самая заветная мечта. Он произнес эти слова – и он действительно любит ее! Но хватит ли у них сил, чтобы преодолеть все преграды, которые жизнь непременно поставит на их пути?
Эйвери вспомнила, как им хорошо вместе, как схожи их чувства юмора, как они спорят о том, о чем мужчины с женщинами спорят испокон веку: может ли женщина ориентироваться по карте, а мужчина делать больше одного дела за раз?
Ее сексуальный опыт был весьма ограниченным. Но в постели с Кристианом она преображалась. Страсть заставляла их обоих творить восхитительные безумства.
А теперь у них есть еще и любовь.
– Я люблю тебя, Эйви, – тихо повторил Кристиан. – И, будь я умнее или честнее с собой, давно бы это понял.
Голова у нее слегка закружилась от затопившей сердце радости.
– Я тоже люблю тебя. О, Крис…
– Ммм?…
– Мы же могли быть так счастливы, если бы остались вместе с самого начала!
Кристиан покачал головой, отбрасывая последние крохи бесплодных сожалений.
– Нет, любовь моя, я был слишком заносчив и горд. И считал разделяющую нас пропасть непреодолимой.
– А я?
– А ты была и остаешься слишком хорошей для меня!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});