Читать интересную книгу Князья Хаоса. Кровавый восход норвежского блэка - Майкл Мойнихэн

Убийствами, совершёнными Варгом Викернесом и Бардом Эйтуном, норвежские блэк-металисты подтвердили свою решимость подкреплять риторику насилия кровавыми деяниями. Ойстейн Аарсет умер сообразно мрачному духу, которым было охвачено всё движение, своей смертью подтвердив имя, избранное им при жизни — он действительно стал Евронимусом, "принцем смерти". "Мёртвая Тишина"[1] теперь настала для него навеки.

Для всех ведущих норвежских блэк-метал групп, за исключением Darkthrone, настали тяжёлые времена — все ведущие музыканты этих команд получили разные сроки за поджоги, осквернение могил и убийство. Последовавшие судебные процессы раскололи сцену на враждующие друг с другом группировки. Они были поставлены перед выбором, к какой стороне примкнуть: за Гришнака или за Евронимуса. Вокруг имени последнего стал формироваться целый культ, в котором Евронимус именовался не иначе как «Король» или "Крёстный отец блэк-метала". Как отмечали многие в вышеприведенных интервью, это было, конечно же, преувеличение, а исходило оно от второго поколения блэк-металистов, пытавшихся завоевать популярность на волне интереса к персоне Евронимуса и оставленного им музыкального наследия.

В этот период Викернес начал открещиваться от своих бывших друзей. Он заявил, что не имеет ничего общего с блэк-метал — его больше занимает национализм и поклонение Одину. Надо отдать Викернесу должное: на протяжении всех его допросов полицией он придерживался гораздо более бескомпромиссной политики, чем его бывшее коллеги (хотя его интервью Bergens Tidende впервые и привлекло интерес полиции к блэк-металу). Он напрочь отказался от «сотрудничества» с полицией и не признавал себя виновным до самого оглашения приговора. Он последовал совету своего адвоката и так и не сознался в суде, чего нельзя сказать о других «правонарушителях», которые раскалывались мгновенно, стоило полицейским лишь немного поднажать. С одной стороны это можно понять, принимая во внимание их молодость, наивность и страх перед ещё более суровыми наказаниями в случае, если они откажутся сознаться в содеянном. Вот что рассказывает Самот о своём первом знакомстве с полицией и причинах, побудивших его сознаться (скорее всего, остальные были движимы теми же):

Я был арестован и взят под стражу в сентябре 92-го. Допрашивали меня неколько раз. Первый — сразу вскоре после того как Викернес по какой-то причине заявил в главной газете Бергена что за поджогами церквей стоял "Чёрный Круг" и что он кое-что знает об "убийстве в Олимпийском парке". Я, естественно, ничего «копам» не сказал. Следующий раз мне довелось побеседовать со следователем в августе 93-го, после убийства Евронимуса, по поводу Барда Эйтуна и поджога церквей. Ничего касающегося этих дел я полиции опять же не рассказал. Когда взяли меня, все остальные уже дожидались меня в узилище, а Бард во всём сознался. Арестовали же я был потому, что меня заложили три разных парня из нашего круга. Сейчас, по прошествии времени, я понимаю, что основания для моего ареста были хлипкие. Но тогда я ещё понятия не имел о полиции, уголовном кодексе и всей этой херне. Я слишком доверял своему адвокату — это была моя первая ошибка. Пока я сидел в камере, «копы» нашли против меня более серьёзное обвинение. А главной моей ошибкой было то, что я пытался доказать свою непричастность ко всем делам которые мне «шили». Лучше всего, конечно, молчать как рыба. В итоге те объяснения, которые я пытался втереть «копам», оказались полным дерьмом и я решил сознаться. В некотором роде я сдался. Мои инстинкты подсказывали мне, что это был самый лучший выход из создавшейся ситуации, потому, что как казалось мне тогда, всё рано или поздно всё равно выяснится. Может быть, это было эгоистично с моей стороны, но я видел, как глубоко сидел Викернес в этом дерьме, а мне нужно было выбираться из него, и я хотел оказаться всё-таки на вершине лестницы.

Бард Эйтун

Как говорится, сколько верёвочке не виться… Как же случилось, что тебя всё-таки поймали?

Всё началось с убийства Ойстейна — это послужило толчком — он был убит так же, как тот гомосек, — множественными ножевыми ранениями. После этого «копы» начали допрашивать наших, слышали ли они об этом убийстве. Они допросили многих, некоторые раскололись и показали на меня.

Ты знаешь кто конкретно донес на тебя?

Подозреваю. Мне кажется, я даже знаю кто это был. Это были люди не нашего круга, а пришлые, сшивавшиеся вокруг тусовки, желавшие стать её членами. К сожалению, им стало известно то, что знать им вовсе не следовало. Они знали то, о чём не писали в газетах, поэтому «копам» не составило труда понять, что то, что они говорили было правдой.

И когда состоялось твоё первое знакомство с полицией?

Меня арестовали, когда я сидел и пил, поэтому я особо ничего не помню. Это произошло в Квикне, я пил у местного мотеля с какими-то чуваками, как завалились «копы» с ордером на мой арест и обыск моей квартиры. Проснулся я утром уже в полицейском участке в Осло и тут же понял за что меня взяли.

Что было на допросе?

Арестовали меня ночью, утром привезли в Осло, а днем меня допрашивал следователь. Он спросил меня знаю ли я, что ходят слухи будто я убил того гомика. Я, конечно же, сказал что ничего такого не знаю, ведать не ведаю. Но потом мой адвокат посоветовал мне сознаться в убийстве. Теперь я понимаю — это была глупость, из-за которой я получил несколько лишних лет тюрьмы.

Он допускал, что ты мог сделать это?

Он верил в то, что это сделал я. Для него это был самый простой вариант развития событий — я сознаюсь, и ему не приходится ломать голову, придумывая для меня «легенду» происшедшего, а после доказывать её суду. Когда же я ко всему прочему отказался сознаться в поджогах церквей, он немедленно примчался в полицию и стал уговаривать меня сознаться. В общем, недоволен я своим адвокатом. У него была хорошая репутация, но я слышал как многие отзывались о нём нелестно — это были те, с кем он «квасил» в суде, набирался до безобразия и оставался спать прямо в зале суда! Во время моего процесса, по крайней мере, он только этим и занимался!

* * *

Викернеса возмущает тот факт, что пока он свято хранил обет молчания, все остальные раскалывались как гнилые орехи. В его глазах все они стали доносчиками. Последовавший суд показал, кто есть кто и выявил истинные лица многих отважных блэкушников. Показания сыпались как из рога изобилия, частенько задевая самих свидетельствовавших. Суду было предъявлено огромное количество материалов, в том числе и контракт, привезённый Викернесом в Осло, переписка Викернеса и других, отчёты судмедэкспертизы и скандально известная статья в Bergens Tidente.

Всех представленных улик, показаний свидетелей было достаточно для того, чтобы признать Викернеса виновным в убийстве, поджогах и незаконном хранении оружия. По его собственным словам:

Я был приговорен к 21 году тюрьмы за три поджога церквей, и у обвинения имелось по одному свидетелю в каждом случае, за поджог колокольни, по которому проходило двое из тех же трёх свидетелей — это были единственные улики против меня! Плюс кража и хранение ста килограмм динамита и пятидесяти килограмм глинита (взрывчатое вещество медленного возгорания), — в этом я сознался, — и пара краж со взломом чьих-то хибар, из которых было украдено целых две книги!

Во время вынесения приговора Викернесу был 21 год — столько же ему предстоит провести в тюрьме усиленного режима (высшая мера наказания в Норвегии, эквивалент пожизненного заключения). В день, когда осудили Варга, в Норвегии было сожжено ещё две церкви — очевидно, в знак солидарности. Бард Эйтун за своё преступление получил менее суровое наказание — 14 лет тюрьмы. Снорре, соучастника Варга, приговорили к восьми годам. Остальные, такие как Самот и Йорн Инге Тунсберг, принимавшие участие в поджогах, но сознавшиеся в ходе следствия, получили от двух до трёх лет в тюрьмах с более мягким режимом. Большая группа людей, так или иначе причастных к поджогам, отделалась огромными штрафами, пошедшими на компенсацию причинённого ими вреда и покрытие расходов на восстановление церквей.

За время судебных слушаний, проходивших весной 94-го, Викернес мгновенно превратился во всенародного парию. Он обладал всеми качествами, которые так притягивают журналистскую братию всех мастей. Вся пресса, телевидение и газеты обратили свои ручки, микрофоны, фото- и телекамеры к Варгу, и он, в ответ, оправдал их ожидания, снабдив их материалом, о котором они могли только мечтать…

ГРАФ КВИСЛИНГ

После того, как в Норвегии прогремели дела об убийствах и поджогах, Варг Викернес стал просто-таки мифическим персонажем. Не проходило и дня, чтобы какая-нибудь газета не разродилась очередным скандальным заголовком на первой полосе о «подвигах» Варга. Его сценический псевдоним "Граф Гришнак", которым он пользовался на первых альбомах Burzum, стал отличной зацепкой для прессы, готовой преподнести стране её первого за последние полвека антигероя. Имя, которым журналисты наградили Варга, Greven (Граф) нарисовал в умах читателей предсказуемый образ некого извращенца- аристократа, поставившего себя над законом, который воплотил в жизнь свои безнравственные, деструктивные фантазии в полной уверенности, что его никогда не постигнет кара за содеянное. В адрес Викернеса полился целый поток оглушительных разоблачительных статей с самыми сенсационными названиями, вроде «Граф» пил мою кровь!", где он представлялся этаким кровожадным вампиром и садистом, что, конечно же было полнейшей чушью и абсурдом, целиком и полностью Сфабрикованными «акулами» норвежского пера.