Тем временем идет подготовка к войне с Голландией. В качестве хранителя финансов Кольбер, возможно, настолько же ее желает, насколько и опасается. Война мгновенно уничтожит то, что он созидал с момента своего вступления в должность. Год назад он составил «Мемуар относительно нехватки денежных средств в июле и августе 1670 года», который является скрытым предостережением от любых военных авантюр.
Дипломат Гуго де Лионн придерживается того же мнения: не стоит бросаться на Голландию, так как есть дела и поважнее; но он помалкивает.
Тюренн, напротив, уверяет, что война продлится не более шести месяцев и стоимость ее будет вполне приемлемой. И к Тюренну прислушиваются те, кому хочется считать его правым.
Перед началом военных действий Франция демонстрирует чудеса дипломатии. Ее посол в Гааге усыпляет бдительность голландцев ничего не значащими переговорами. Согласно секретному Дуврскому договору, Англия обязуется поддерживать Францию в обмен натри миллиона ливров, а шведы, не получив обещанного им голландцами испанского золота, вновь вступают в союз с Францией. Чтобы нейтрализовать герцога Лотарингского, который по своему коварству вполне мог бы поддержать батавов, осуществляется внезапный захват его владений. Но операция оказалась недостаточно стремительной, герцог успел бежать, а действия французов вызвали неудовольствие Германии: решительно, король Франции считает, что ему всё дозволено. Франция подписывает союзные договоры с курфюрстами Бранденбургским и Баварским и заручается поддержкой курфюрста Кёльнского и епископа Мюнстерского. Стало быть, можно не опасаться враждебных действий со стороны Германии. Голландия оказывается в изоляции и наконец-то начинает понимать это.
Франция во второй половине XVII века.
В Версале начато строительство Лестницы послов.
Наступает 1672 год. Голландия приводит в боевую готовность некоторое количество войск.
Шестого апреля Людовик XIV объявляет войну. Поначалу всё идет как нельзя лучше. Форсирование вброд 12 июня притока Рейна превозносится королевской пропагандой как несравненный воинский подвиг, изображение коего и поныне украшает своды Зеркальной галереи. Людовик тоже находится там и готов броситься в воду вместе со своими лейб-гвардейцами. Конде умоляет его быть осторожным. За эту осторожность его будет осуждать опьяненное жаждой славы дворянство. Но зато король пренебрегает другим советом Великого Конде, гораздо более важным, чем первый: немедленно идти на Амстердам. Овладеть Амстердамом — значит овладеть Голландией. Но Людовик медлит, и так будет всегда.
Ему нужна торжественность парада. Вместо того чтобы покончить со всем одним ударом, он, чтобы привлечь всеобщее внимание, ведет правильную осаду уже смирившихся городов, тогда как эшевены[99] готовы в любую минуту сдать ему городские ключи; он воображает, что это увеличит его славу, и не понимает, что на самом деле всё это отдает фиглярством.
Двадцатого июня доведенные до отчаяния голландцы открывают шлюзы. Огромное пространство заливает вода, и грандиозное наступление захлебывается. Французы не имеют ни малейшего представления об устройстве шлюзов; когда они пытаются что-то делать, то лишь усугубляют свое положение. Маршал де Люксембург, разрушив дамбы на Леке, в окрестностях Утрехта, оказывается отрезанным от собственных тылов.
Голландцы предлагают начать переговоры. Они готовы отдать Маастрихт, уже завоеванные прирейнские крепости и выплатить 16 миллионов репараций. Эти предложения отвергаются; говорят, что воинственный Лувуа тут ни при чем. Голландцы готовы к первоначальному предложению добавить Брабант, голландскую Фландрию и еще четыре миллиона флоринов. Начиная войну, Людовик XIV на такое даже не рассчитывал; но Лувуа убеждает его, что этого недостаточно, и король ему верит. Он отвергает второе предложение и выставляет в качестве условия вывода войск столь непомерные претензии, что в стране вспыхивает сопротивление.
Представители голландской стороны, которые, по мнению французов, должны были немедленно явиться с мольбой о мире, так больше и не появляются, и король возвращается во Францию, предоставив Люксембургу выпутываться из создавшегося положения.
Амстердам отныне представляет собой неприступный остров. Голландцы продолжают разрушать свои дамбы. Французские войска, живущие за счет местного населения, отбирают у людей последние крохи. Людовика это тревожит, и Лувуа вынужден написать герцогу Люксембургскому: «Король был весьма удивлен, что страна всё еще подвергается грабежам и страдает от бесчинства солдат. <…> Его величество приказал мне уведомить вас о том, что он просит вас любыми средствами положить этому конец, чтобы крестьяне в деревнях могли жить совершенно спокойно и платили такие же подати, как и при голландцах».
Торговая буржуазия Соединенных провинций, представляемая Великим пенсионарием Яном де Виттом, в чьих руках всё еще находится власть, вполне удовлетворилась бы заключением почетного мира. Но народ, возбуждаемый кальвинистскими проповедниками, требует войны до победного конца. Он возлагает все свои надежды на Вильгельма III Оранского-Нассау[100], непреклонного протестанта. В июле этот столь же угрюмый, сколь и упорный в достижении цели принц назначается штатгальтером[101], иначе говоря, верховным главнокомандующим. В течение тридцати лет, то есть до самой своей смерти он будет непримиримым врагом Людовика XIV.
Двадцатого августа 1672 года в Гааге ненавидимый за свою умеренность Ян де Витт, представитель буржуазного клана Амстердама, уже две недели назад ушедший со своего поста, был убит вместе со своим братом Корнелием мятежными сторонниками штатгальтера. Их обоих сначала закололи кинжалами, затем протащили по улицам, после чего повесили и изрубили в куски! Европа не остается равнодушной к происходящему. Регентша Испании и курфюрст Бранденбургский Фридрих Вильгельм Гогенцоллерн приходят на помощь голландцам.
Когда эйфория проходит, Людовик становится более благоразумным. Он соглашается на посредничество шведов, которым удается договориться о том, что переговоры состоятся летом в Кёльне. Но до лета еще далеко, а зима оказывается гибельной для престижа короля и Франции.
Люксембург без особого труда сдерживает испано-голландские войска Вильгельма Оранского, но, желая внушить «спасительный ужас», он позволяет устроить резню в Сваммердаме и Бодеграве, где у Вильгельма имеется небольшой замок. Ужас и ненависть следуют за ним по пятам: одно лишь слово француз долгое время будет приводить батавов в содрогание. Франция выставлена к позорному столбу в Германии и в других странах. Еще недавно считавшаяся покровительницей малых наций, она внезапно стала для них кошмаром, а король — чудовищем, которое следует уничтожить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});