отца и женится на матери. И Эдип, полагая, что его родители — коринфские царь и царица, уходит из Коринфа. По дороге в Фивы Эдип ввязывается в ссору и убивает неизвестного старика, который, как выяснилось потом, оказался Лаем. Это преступление сходит Эдипу с рук, он благополучно добирается до Фив и здесь совершает подвиг: освобождает город от страшного чудовища, за что народ избирает его своим царем. Согласно обычаю, Эдип женится на вдове погибшего царя, не подозревая даже, что это его собственная мать. В течение многих лет Эдип правил Фивами и пользовался заслуженной любовью народа. Но вот в стране случился мор, и оракул объявил, что причина несчастья — преступление, совершенное одним из граждан Фив. Эдип всеми силами стремится найти преступника, не зная, что убийцей является он сам. Когда же Эдипу стала известна истина, он ослепляет себя и уходит в изгнание.
В этой страшной истории, при всех ее чисто античных «атрибутах» (предсказания, роковые совпадения и проч.), мы без труда обнаруживаем опять же два ярко выраженных, сугубо детективных момента: преступление и раскрытие преступления. Впрочем, в этой истории есть и еще один чрезвычайно любопытный момент: тайна преступления является тайной лишь для царя Эдипа, а не для читателя и зрителя. Недаром известный современный колумбийский писатель Габриэль Гарсиа Маркес в одном из своих интервью назвал трагедию Софокла уникальнейшим детективом:
«…Гениальный детектив — это «Царь Эдип» Софокла, потому что там расследующий преступление открывает, что убийца — он сам, такого больше не бывало».
Итак, попытки создать художественное произведение с элементами детективной интриги предпринимались издавна — в средние века и даже в античные времена. Но сколь ни любопытны эти попытки сами по себе, сколь ни гениальны были авторы первых «продетективных» сочинений в своих дерзаниях, — детектив в том виде, в каком он существует ныне, появиться, конечно, не мог. Не мог по той простой причине, что люди, даже те, кому это полагалось делать по долгу службы, не умели по-настоящему раскрывать преступления. Ведь чтобы распутать, «раскрутить» сложное уголовное дело, нужно проделать сложнейшую работу — собрать все улики, тщательно исследовать само место преступления, провести многочисленные экспертизы, отработать все версии. Сейчас существует целая наука — криминалистика, которая может буквально все: и снять отпечатки пальцев, и установить по размеру обуви рост человека, и произвести любой химический анализ — скажем, с целью выяснения, умер ли человек случайно или был отравлен и прочее, и прочее. Как вы понимаете, во времена Шекспира ничего этого не умели. Подобно тому как древние медики были зачастую бессильны, не знали способов лечения многих заболеваний, точно так же средневековые блюстители закона становились в тупик, когда сталкивались с хорошо продуманным, тщательно подготовленным преступлением. Кстати, именно этим объясняется тот факт, что история — особенно история древняя и средневековая — оставила нам массу криминальных тайн. Вспомним загадочную смерть малолетнего царевича Дмитрия. Историки так до сих пор и не пришли к окончательному выводу, была ли эта смерть насильственной или это был всего-навсего несчастный случай. В пользу последней версии — о том, что царевич случайно напоролся на острие ножа во время игры «в ножички», — говорят показания слуг, якобы видевших собственными глазами, как все произошло. Но ведь слуг могли и подкупить, и попросту запугать. Проверить эти показания, сделать четкие, определенные выводы могла только судебно-медицинская экспертиза. Случись такое в наше время — эксперты бы в считанные часы установили, была ли смертельная рана результатом нечаянного падения мальчика на нож, или же нож всадила рука подосланного убийцы. Но, увы, в те времена экспертизы не производились, потому и возникло столько разных слухов и кривотолков вокруг этого «темного дела». Кстати сказать, подобного рода «темные дела» всегда привлекали художников слова, нередко служили основой для создания литературных произведений (история с царевичем Дмитрием нашла, как известно, отражение в трагедии А. С. Пушкина «Борис Годунов»). Однако тайна преступления становилась под пером писателей явью лишь в двух случаях: либо когда убийца сам сознавался в содеянном (как Борис Годунов у Пушкина), либо когда раздавался голос с того света (как у Шекспира). Установить же криминальную тайну следственным путем тогда еще не представлялось возможным.
Думаю, теперь вам ясно, почему детектив как самостоятельный литературный жанр оформился лишь в XIX веке, причем ближе к его второй половине. К этому времени относится зарождение самой «сыскной» науки, получившей впоследствии название криминалистики — науки, которая, естественно, возникла на основе тех колоссальных успехов, которые были достигнуты тогда буквально во всех отраслях знаний. К этому времени и само сыскное дело стало профессией. В разных странах Европы и в Америке при полицейских управлениях появляются должностные лица, занимающиеся исключительно расследованием уголовных преступлений. Называют их по-разному: инспекторами, комиссарами, шерифами, просто следователями; появляется — что следует особо отметить — и целый институт частных сыщиков, занимающихся уголовными делами, так сказать, в порядке любительства. Причем — что тоже небезынтересно отметить — первые знаменитые герои-сыщики — как раз из числа любителей.
Итак, в XIX веке начинается организованная борьба с преступностью. Начинается именно потому, что бурно растет преступность, обусловленная социальными пороками и язвами самого капиталистического общества. Ибо капитализм, как ни один другой строй, несет в себе неизлечимые социальные болезни, порождающие преступников всех мастей и рангов: убийц, жуликов, мошенников, сутенеров, растлителей… Стоит ли удивляться тому, что газеты и журналы тех лет буквально заполнены всевозможными уголовными хрониками, рассказами о громких судебных процессах. Иные из этих уголовных дел и послужили основой для первых детективных романов и повестей. Вот одна из таких историй, рассказанная в свое время на страницах печати, а затем вошедшая в книгу известного французского юриста Мориса Межана «Знаменитые судебные процессы».
…Маркиза де Дуо внезапно овдовела и, покуда переживала свое горе, ее брат путем обмана присвоил значительную часть принадлежащего ей наследства. Несчастная женщина отправилась в Париж искать справедливости. Однако здесь она попалась в ловушку, подстроенную братом. Родственники, у которых она остановилась, дали ей под видом нюхательного табака сильнодействующее снотворное. Маркиза впала в тяжелый сон и очнулась… в сумасшедшем доме. Здесь ее «окрестили» новым именем — мадам Бленвиль — и тщательно следили, чтобы она не смогла подать о себе друзьям и знакомым никакой весточки. А брат, между тем, объявил о ее смерти и преспокойно присвоил себе все ее состояние. Маркизе все же удалось вырваться из этого позорного заточения. Друзья и близкие признали ее, но суд, куда она обратилась с требованием вернуть ее состояние, отказал ей. Несчастная женщина в течение нескольких лет добивалась восстановления своих прав, но так и