Хозяин изо всех сил пытался обратить пленника в свою веру.
— Сам подумай, — настойчиво убеждал он, — ведь это так просто! Скажи только: «Нэмаэ господа, окромя Кру-Кру, и Гетьман Гурей пророк його», и все! Все! Главным причетником будешь. Пашку тебе в подчинение передам. Сгущенки — ешь-не-хочу, вина хоть залейся! А твоих дружков бывших все равно отловим. Бросили они тебя, как пить дать — бросили! Ну!
Мы замерли, ожидая ответа.
— Ни за что! — твердо сказал Витя.
Игорь яростно потряс кулаками, осушил бокал вина и закатил глаза.
— О Кру-Кру, прости меня, грешного — я сделал все, что мог! Пеняй на себя, неразумный!
Дверь с треском распахнулась от мощного пинка, и мы, словно блохи, прыснули в стороны. Икая и пошатываясь, Предводитель вывалился в коридор и запер дверь на висячий замок. Подозрительно оглядевшись, он пальнул для профилактики из пистолета в темноту и двинулся на палубу.
— Кошмар, — сказал Коля, вставая. — Он совсем спятил!
— Он просто пьян! — сказал я, — пьян не первую неделю, как и все мы! Пора кончать с этим. Витька, ты тут?
— Дима? — донеслось из-за дверей. — А где остальные?
— Все тут, — отозвался Олег. — Ты как там? цел?
— Пока — да. Они хотят меня сжечь, — пожаловался пленник. Лежу вот и думаю: может, согласиться? перейти в эти… как их… Кру-Круиты?
— Ни в коем случае! У нас есть идея получше. Сжечь тебя мы не дадим, не бойся, зато разделаемся с треклятым ящиком. Завтра мы все время будем рядом, ясно?
— Ясно, — вздохнул тот. — Спокойной ночи…
В опасной близи послышались заплетающиеся Игоревы шаги, и мы поспешили скрыться в трюме. Всю ночь мы не смыкали глаз, а перед рассветом, через потайной люк на корме выбрались наружу и спрятались неподалеку от канатного ящика.
Взошло солнце. Игорь и Паша отслужили молебен, затем вытащили на палубу Виктора, обмотанного веревками, на манер почтовой бандероли, и положили его под мачтой.
— Следи за Пашкой, — одними губами сказал я Олегу и пополз вперед.
— Еды мне! — послышалось из ящика. — Есть хочу!
— Не гневайся, о Кру-Кру! — Игорь умоляюще воздел руки. — Дай нам еще немного времени!
Подтащив пленника на заранее приготовленную кучу дров, собранных на развалинах каюты, Игорь обратился к нему с последним напутствием:
— Еще раз спрашиваю: отрекаешься ли ты от своей гнусной ереси?
Витя помотал головой и промолчал.
— Молился ли ты на ночь, Новокшонов?
Снова молчание в ответ.
— Поджигай! — скомандовал Игорь.
— Остановитесь!
Взгляды присутствующих обратились ко мне. Начищенные пистолеты зловеще поблескивали. Сцена грозила затянуться, когда Игорь вдруг спохватился, выхватил свою пушку и навел ее на меня.
— Вон отсюда! — рявкнул он и обернулся к Пашке. — Чего ты возишься?!
— Спички отсырели, — соврал тот. Витя, удобно устроившись на куче головешек, нагло ухмылялся.
— Слушай меня внимательно, Игорь, — спокойно начал я, надеясь, что у него хватит ума не выстрелить. — Долго мы терпели твои выходки, но всему есть предел. Сейчас мы еще можем закончить все тихо-мирно. И поосторожнее с пистолетом — попадешь ты или нет — это еще неизвестно, а вот я уж точно не промахнусь у меня их два. К тому же со мной друзья.
Хозяин растерянно оглянулся. Рука его тряслась.
— Пашка! — воззвал я. — Вспомни наш вчерашний разговор!
Тот облизал пересохшие губы и покосился на ящик.
— Я… я не могу… — прохрипел он. — Рука не подымается!
— Ты же обещал!
Поколебавшись мгновение, Пашка шагнул вперед.
— Не смей! — рванулся к нему Игорь. — Отлучу от церкви!
Я повел пистолетами, и Капитан сел на место. Неожиданно в ящике зашуршало, и Паша обернулся ко мне.
— Кто там?! — вскричал он, сжав кулаки. — Скажи, кто там?! Кто?!
— Ах, кто? — усмехнулся я, и громко произнес: — Золото!
На краткий миг воцарилась тишина, и меня пронзил озноб, но тут из ящика раздался хриплый крик:
— Пиастрры!!!
— Что-о?! — глаза у Пашки полезли на лоб. — Не может быть!
Подскочив к ящику, он одним движением опрокинул его набок и сорвал крышку.
Царапая когтями палубные доски, щурясь и пошатываясь, из темного чрева ящика вылезло растрепанное черное существо и задумчиво остановилось перед потрясенным Командором.
— Т-ты?.. — только и смог сказать тот, трясущимся пальцем указывая на птенца. Пистолет выскользнул из его руки и со стуком упал на палубу.
— Привет, Капитан Флинт, — устало сказал я. — Ну и задал же ты нам хлопот!
— А я что? Я — ничего! — привычно отозвался тот. — Нельзя, что ли?
— Кру-Кру… — растерянно пролепетал Пашка и, опустившись на ящик, расхохотался. — Кру-Кру! Ой, держите меня!
— Боже… — простонал Командор, — какой я идиот…
Я с грустью посмотрел на разгромленную каюту, на рваные, потрепанные паруса, на замусоренную палубу и тяжело вздохнул.
Подошли Коля и Олег.
— Как ты догадался?
— Не знаю… — я пожал плечами. — Интуиция. Уж слишком все сходилось — и пропажа галчонка, и Кру-Кру этот, да и реплики были знакомые…
Паша дохохотался до икоты и теперь только слабо всхлипывал.
— В конце концов, кто-нибудь развяжет меня или нет?! — послышалось с места несостоявшегося аутодафе — про Виктора мы совершенно забыли.
— Ну, что ж, — резюмировал Коля, — «Гончая» снова наша, так что займемся работой. Пошли, что ли.
Он спустился в машинное отделение и загремел какими-то железками, а мы занялись парусами и рулевым управлением. Подгоняемая свежим ветром, бригантина развернулась и легла на прежний курс.
У канатного ящика, размазывая по щекам слезы, плакал Командор.
Глава 12
Мы прощаем Командора. Истощение припасов. Пашкино хобби. Новая добыча. Секретный план. Троянский Паша. Первый провал.Две недели религиозного угара превратили «Гончую» в полную развалину. Казалось, судно только что выдержало сражение с целым флотом. Вернуть кораблю прежний облик было явно невозможно, и мы ограничились тем, что расчистили корму и подлатали паруса. Теперь, без надстройки на корме наш корабль напоминал не бригантину, а большой парусный шлюп. Впрочем, это не особенно помешало нам продолжить наше путешествие. Зато сами мы чувствовали себя неважно. Изможденные лихорадкой, винопитием и многодневной трюмной жизнью, мы были бледными и слабыми, а Паша вдобавок жаловался, что временами у него мерзнет голова.
Но сильней всех страдал, конечно, Командор. Шок был так силен, что Игорь впал в суицидное настроение, заперся в своей каюте и наотрез отказался ее покидать.
— Я был нетрезв! — бормотал он в ответ на наши увещевания. — Я недостоин звания капитана! Боже, какой позор, какой позор…
Всеми силами мы старались вернуть его к нормальной жизни, внушая мысль, что давно уже простили все его прегрешения, но тот упорно стоял на своем. Лишь через четыре дня его мрачное настроение начало рассеиваться, он снова стал следить за своей внешностью — подровнял бороду, подобрал в гардеробе новые кафтан, камзол и башмаки и постепенно стал проявлять интерес к текущим делам. В одно прекрасное утро он появился-таки на палубе, и мы без проволочек объявили, что желаем видеть его на капитанском мостике.
— Сам посуди, — говорил Витя, — ну кто мы такие без капитана? Да никто из нас и часа не выдержит на таком посту!
— О чем вопрос! — воскликнул Паша. — Окорока в капитаны, братцы, а кто не согласен — будет иметь дело со мной.
Ушибленная ядром во время артобстрела Игорева нога была в бинтах, так что сильверовское прозвище пришлось как нельзя более кстати. Игорь зарделся, но мы видели, что он с трудом сдерживает радость.
— Игоря! — подхватили мы, — Игоря в капитаны!
— Я рад, что вы мне верите, — смущенно признался он. — Клянусь, друзья, я никогда больше не подниму оружие на человека. Если бы вы знали, как я рад, что вы у меня есть!
Однако неприятности на этом не кончились. Галчонок Флинт, и ранее питавший к Игорю симпатии, теперь ходил за ним как привязанный и время от времени хрипло заявлял:
— Нет бога, кроме Кру-Кру, и капитан Гурей пророк его!
— Прочь, мерзкая тварь! — кричал Игорь и швырял в него чем-нибудь тяжелым. Галчонок в панике удирал, но через некоторое время возвращался и снова начинал: «Нет бога, кроме Кру-Кру…»
— Проклятие! — стонал Игорь. — За что мне такое наказание?!
То тут, то там целыми днями слышалось гнусавое бормотание Флинта, грохот падающих предметов и рыдания Командора. Однажды Олег предложил снова запереть птенца в канатный ящик. Игорь схватился за сердце:
— Ты что, смерти моей хочешь? Ни за что! Он меня сразу с ума сведет.
На следующие сутки нас подстерегал еще один жестокий удар — запасы провизии подходили к концу. Как ни надоела нам сгущенка, кончилась и она. Коля было подбил нас делать сачки из кусков парусины и гоняться по палубе за летучими рыбками, но затея эта с треском провалилась: верткие до невозможности, они буквально ускользали из рук. Положение становилось все более критическим.