Я держу дверь открытой, мое сердце трепещет, пока жду его. Его глаза скользят по мне, излучая жар. Сделав шаг вперед, я пытаюсь обнять его.
Качая головой, он протягивает руку и отталкивает меня.
Мое сердце мгновенно падает.
— Не трогай меня сейчас, Лили.
На моем лице возникает ошеломленное выражение, и я отшатываюсь назад. Почему он отверг меня? Я сделала что-то не так?
Прежде чем успеваю полностью справиться с болью, он хватает меня за руку и тащит за собой в спальню.
Закрыв за собой дверь, он хватает меня за руки и удерживает напротив себя.
— Дай мне сначала помыться. Я не хочу, чтобы ты была в крови.
Его слова шокируют меня.
Оглядывая его, я, наконец, замечаю, что его рубашка и брюки залиты кровью.
— Ты ранен?
Мужчина качает головой и нежно улыбается мне.
— Это не моя кровь.
На мгновение отвечаю на его улыбку.
— Это хорошо.
Когда он расслабляется и начинает отстраняться, спрашиваю:
— Это кровь Маршалла?
Не удивлюсь, если он нашел его и что-то с ним сделал.
Он качает головой и отворачивается. Ослабляя галстук на шее, он выдергивает его из воротника.
Не знаю, испытывать ли облегчение или полный ужас, что это не Маршалл, а какой-то другой человек ночью забрызгал Люцифера своей кровью.
Никогда за миллион лет я не думала, что моя жизнь дойдет до чего-то подобного. Что мне когда-нибудь придется принять эти вещи как нормальную часть жизни.
— Ты нашел его вчера?
Сжимая в руке галстук, он холодно спрашивает:
— Нет, почему ты так решила?
— Слышала, что вы говорили о нем во время той встречи… — он бросает на меня резкий взгляд, и я понимаю, что совершила ошибку. Нервно облизав губы, я объясняю. — Я бы не расстроилась... Было бы неплохо узнать...
Как мне это сказать?
— Узнать что, Лили? — нетерпеливо спрашивает он, делая шаг ко мне, сжимая в кулаке галстук.
Прижавшись спиной к двери, внимательно обдумываю свои слова. Мой пульс учащается так быстро, что меня тошнит, и я знаю, что меня тошнит по неправильным причинам.
— Что ты хочешь узнать? — нажимает Люцифер, сокращая расстояние между нами.
Делаю глубокий вдох и не могу поверить, что собираюсь это сказать. Я ужасный, ужасный человек, но:
— Было бы неплохо узнать, вдова я или нет. Это сэкономило бы мне кучу бумажной работы.
Люцифер моргает, как будто я его удивил, а затем улыбается. Наклонившись надо мной, он усмехается.
— Нет, я не сделал тебя вдовой.
Открываю рот, собираясь что-то сказать, но он опережает меня.
— Фактически, ты никогда не станешь вдовой Маршалла. Я позаботился об этом.
Я хмуро смотрю на него. Совершенно ничего не понимаю.
— Ты имеешь в виду, что Маршалл находится под твоей защитой?
— Точно нет, — в его глазах вспыхивает угроза. — Я позаботился для тебя обо всех документах. Вы с Маршаллом больше не женаты.
— Что? — спрашиваю я ошеломленно. Должно быть, неправильно его поняла. Он не мог сделать что-то подобное.
— Вы с Маршаллом официально разведены, и судья, мой судья, предоставил тебе полную опеку.
— Но я не помню, чтобы что-то подписывала. Разве мне не нужно для этого обращаться в суд?
— Какая часть предложения «Я позаботился для тебя обо всех документах» тебе непонятна?» — спрашивает он, упираясь руками в стену по обеим сторонам от меня, словно боится, что я сбегу.
Не поймите меня неправильно, я не хочу быть замужем за Маршаллом. Еще до того, как он зарекомендовал себя как неисправимый подонок, который способен продать своих собственных детей, я планировала с ним развестись.
Но я должна иметь право голоса. Это должно было быть тем, что я должна была сделать сама. Я бы с удовольствием сама подписала эти документы.
— Ты не имел права, — я сердито смотрю на него. Если он говорит правду, а я очень боюсь, что так и есть, то это еще одна вещь, которую он у меня отнял.
— У меня есть все права, — смотрит на меня Люцифер.
— Нет… — качаю я головой.
— Да, — рявкает он. — Я имею полное право, потому что ты моя. И мне пришлось это сделать, чтобы мы могли состоять в законном браке. Я не допущу, чтобы между нами встало что-то утомительное, вроде закона.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Даже не думай, что сейчас я хочу выйти за тебя! Как такое возможно после того, каким способом ты это сделал?
— Слишком поздно, Лили, — усмехается он, как будто ему это нравится.
Я ахаю. Он же не имеет в виду то, о чем я подумала?
— Что ты имеешь в виду?
— Мы уже женаты.
— Когда?
— С сегодняшнего дня.
— Нет, — отрицательно качаю я головой. Я все еще сплю? — Есть клятвы и бумаги, которые нужно подписать… И священник, ради Бога!
— Весной у нас будет церемония для наших друзей и семьи. Фактически, тебе, вероятно, стоит начать это планировать.
— Но… — я смотрю на него.
— Никаких «но», Лили. На бумаге мы состоим в законном браке, и ни один судья в этом штате не расторгнет его.
— Тебе не сойдет это с рук. Это незаконно.
— Метод, может, и незаконный, но конечный продукт легален.
Я качаю головой, а Люцифер продолжает ухмыляться. А потом это просто поражает меня, полностью проникает внутрь. Он сделал это, он действительно сделал это. Без моего разрешения, без моего согласия он развел меня с моим мужем и женился на мне.
— Поверить не могу! — кричу и пытаюсь его оттолкнуть. — Как ты посмел. Ты не имел права.
Его лицо становится холодным и Люцифер хватает меня за руки, легко отбиваясь от меня, когда я пытаюсь дать ему пощечину, и поднимает их вверх, прижимая к стене над моей головой.
— Я имею полное право, Лили, потому что ты моя, а я забочусь о том, что принадлежит мне. Пора принять сейчас, что ты принадлежишь мне. Больше никаких гребаных игр.
— Ты ужасный и подлый, — выплевываю я в ответ.
Он кивает головой.
— Я не хороший человек, никогда не буду этого отрицать. Некоторым из нас просто суждено быть плохими людьми.
Я открываю рот, и его палец прижимается к моим губам, останавливая меня.
— Но ты можешь быть уверена, что я позабочусь о тебе. Ты можешь быть уверена, что я всегда буду делать то, что для тебя лучше, даже если ты так не думаешь. Даже если ты не понимаешь, что это в твоих интересах.
Прислонившись ко мне, он смотрит мне в глаза, не позволяя мне отвести взгляд.
— Я защищаю то, что принадлежит мне, и я не позволю ничему, ни закону, ни другим мужчинам, ни самому гребаному Богу, встать между мной и моей семьей. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить тебя и наших детей. Я убью ради тебя. Я умру ради тебя. И я нарушу закон ради тебя, если это будет нужно для того, чтобы о тебе позаботиться. Ты понимаешь?
Глядя ему в глаза, я чувствую, как вся борьба уходит из меня, и провисаю в его захвате. Зачем продолжать бороться с ним? Зачем продолжать бороться с этим? Он предлагает мне все, что я когда-либо хотела.
Защита, безопасность. Страсть.
Все, кроме выбора.
Убирая палец с моих губ, он спрашивает:
— Лили? Ты понимаешь?
Слезы затуманивают мои глаза, когда я с трудом могу это принять.
Все, что мне нужно сделать, это отпустить. Все, что мне нужно сделать, это передать контроль.
Быть слабой.
Полностью доверять ему.
Я никогда не выберусь отсюда. У меня никогда не будет возможности сбежать с детьми. Всегда будет кто-то, кто нас остановит.
Но хочу ли я все еще сбежать?
Может, пришло время просто закрыть глаза и прыгнуть.
Может, пришло время перестать с этим бороться.
— Лили, — рычит он, нетерпеливо сжимая мои запястья.
Сделав глубокий вдох и продолжая смотреть ему в глаза, я выдыхаю:
— Да.
Вздохнув, он закрывает на мгновение глаза.
Если он готов умереть за нас, убить за нас, насколько плохим он может быть? Да, на нем кровь, но для этого может быть много уважительных причин...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Открыв глаза, он отступает назад и хмурится.
— Посмотри, что ты заставила меня сделать.