Читать интересную книгу На оранжевой планете - Леонид Оношко

— Я женат, — сухо, не своим голосом ответил Сергей. Мысли его унеслись далеко.

Неожиданный вопрос Ноэллы нарушил ход.

— И она любит вас?

— По-моему, любит.

Сергей покосился на Ноэллу и усмехнулся. Ему вспомнилось, как в день прилета на Венеру он сказал Озерову и Олегу, что самое загадочное в природе — это женское сердце.

— Но как же она отпустила вас? — продолжала допытываться Ноэлла. — Когда любишь человека, хочется всегда и везде быть рядом с ним. Почему она не полетела с вами?

— Ей нездоровилось.

Сергей нахмурился. Ему не нравилась тема разговора, начатого Ноэллой. Он не любил анализировать тонкие душевные движения, заниматься самоанализом.

Ноэлла, прищурившись, глянула на него и потупилась. Очевидно, хотела еще о чем-то интимном спросить его, но не решалась.

По соседству, за черно-синими глыбами, плескались волны и, откатываясь, увлекали в море песок. Разноцветные камешки, пронизанные извилистыми жилками, шевелились, как живые.

Сергей смотрел на изящную, гибкую, словно из светлого мрамора выточенную девичью фигурку, на тонкую, нежную шею, худенькое личико с непомерно большими, обведенными синевой глазами, и из глубины памяти поднялись строки Тютчева, запавшие в душу: “Молчи, скрывайся и таи и чувства, и мечты свои…”

— Идемте, — тихо сказала Ноэлла. — Пора.

И поднялась с песка.

— Идемте, — эхом откликнулся Сергей. Ему стало почему-то грустно, как будто миг этот унес из его жизни что-то прекрасное, неповторимое, что никогда и нигде не доведется пережить еще раз.

Вечером Сергей рассказал о происшествии в горах Олегу.

— Странный, очень странный случай, — задумчиво прошептал тот, качая головой. — У тебя абсолютно здоровые легкие, безукоризненно работающее, сердце. И вдруг…

— Я сам удивился, — признался Сергей. — Во время последнего медосмотра один врач сказал, что с моими легкими и сердцем можно век прожить… Я поступил опрометчиво, когда, поддавшись соблазну, предпринял эту трудную и дальнюю прогулку. Надо было дать организму привыкнуть к местный условиям и только после этого начать горные восхождения.

— А по-моему, решающую роль в происшедшем сыграло не изменение климатических условий.

— А что же?

— Воздействие на твой организм какого-то проникающего излучения. Вы проходили вблизи энергостанции?…

— Об этом я и не подумал! — воскликнул Сергей. — Теперь все ясно. Я подвергся кратковременному действию каких-то частиц, выделяемых реакторами. Вот почему тело мое будто свинцом налилось.

— Ты не так меня понял, — возразил Олег. — Я имел в виду воздействие не радиоактивных частичек, образующихся в реакторах, а чего-то, падающего на станцию извне… Ты случайно оказался на пути этого “чего-то”… Не забывай о том, что вы шли по южному склону горы, открытому со стороны моря… Отношения между ямурами и аэрами очень напряженные, провокации не прекращаются. Мне кажется, что сегодняшнее происшествие — очередная проделка ямуров. Весьма вероятно, что в лесу невдалеке от вас скрывались ямурские лазутчики.

— Которые, — подхватил Сергей, — проникли в Аэрию для того, чтобы вывести из строя энергостанцию.

— Или, — закончил Олег, — учинить еще какую-либо иную диверсию в окрестностях Аоона. Я допускаю даже, что некоторые ямурские шпионы следят за нами. На острове они похитили Бориса Федоровича, здесь, в Аэрни, пытаются организовать покушение на нас с тобой… Советую тебе не слишком благодушествовать… Во время одной из дальних прогулок тебя может постигнуть участь Озерова.

— О нем ничего не слышно? — спросил Сергей, помолчав.

— Я знаю о нем не больше, чем ты. На ноту правительства Аэрии Силициус пока не ответил, установить связь с оппозиционными группами еще не удалось… Очевидно, Бориса Федоровича держат за семью замками.

— А что если… — начал было Сергей.

— Опять какой-нибудь фантастический проект освобождения? — насмешливо спросил Олег. — Хочешь стать невидимым и, обманув бдительность часовых, проникнуть в ямурскую тюрьму?

— Я хотел бы полететь в Ямурию на авиэле, — нерешительно сказал Сергей. Он уже придумал несколько вариантов тайного проникновения в Ямурию, но все они были отвергнуты Олегом, как нереальные.

— Поступить так, — сердито проговорил Олег, — все равно, что сунуть голову в пасть ящера. Когда ты, наконец, поймешь, что одни, без помощи аэров, Бориса Федоровича мы не освободим? Ин Сен обещал сделать все возможное. Нам остается одно — вооружиться терпением и ждать.

— Ждать у моря погоды? — саркастически усмехнулся Сергей. Бездействие было для него одним из мучительнейших состояний.

— Нет. Изменения политической обстановки, — ответил спокойно и веско Олег. — Диктаторские режимы непрочны. Я не могу поверить, что поголовно все ямуры жестоки, коварны, злы. Когда аэрам удастся установить контакт с широкими кругами населения Ямурии, угроза войны будет устранена.

— Аэрам трудно понять ямуров, — возразил Сергей. — Они разные. Их взгляды, нравы, обычаи резко различны. Желания одной стороны жить в мире еще недостаточно для того, чтобы мир на планете был сохранен.

— Недостаточно, — согласился Олег. — Однако при наличии терпимости и доброй воли мыслящие существа всегда могут договориться друг с другом. Естественно, что при этом надо делать упор не на то, что отличает один народ от другого, а на то, что можно использовать в качестве мостика для общения между ними. Ямурам не из-за чего ссориться с аэрами. Света, пищи, тепла на Венере предостаточно.

В этот момент над океаном возник звенящий звук. Сперва он нарастал, приближаясь, потом замер где-то в глубине континента.

Сергей и Олег бросились к окну. Выглянув в него, они заметили, что в отдалении над предгорьями к небу взметнулось темное облако. Вслед за этим над долиной прокатились глухие раскаты. Здание вздрогнуло. Астронавты, прильнувшие к подоконнику, всем телом ощутили мощный толчок.

— Что это? — спросил Олег, с недоумением смотря на Сергея.

Тот пожал плечами.

— Где-то что-то взорвалось, — сказал он, помолчав, и, усмехнувшись, добавил: — Очевидно, это очередная провокация ямуров…

Глава IX. В ПЛЕНУ

Сперва по воздуху, потом по суше. — Пятиугольная одиночка. — Неприятные ощущения. — Второе зрение. — Расщепление желаний. — Незримая сеть. — Светящиеся фигуры. — Перед экраном. — Горестные размышления подопытного. — Опасные эксперименты.

Ядовитый запах цветка, сковавший сознание Бориса Федоровича, оказал длительное влияние на его организм.

Озеров пришел в себя не сразу.

Несколько часов он находился в полубессознательном состоянии и, словно сквозь сон, чувствовал, что его куда-то несут.

Руки и ноги Озерова были опутаны чем-то гибким, во рту торчал кляп. Несли его быстро, почти бегом, по пересеченной лесистой местности. Над головой мелькали ветви деревьев и перистая листва древовидных папоротников.

Носильщики сменялись, опускали его на мшистый грунт, небрежно переворачивали, словно куль, потом поднимали и снова торопливо шагали, подгоняемые резкими окриками существа, командовавшего группой похитителей.

Невозможность освободиться от пут, закричать, позвать на помощь друзей мучила и угнетала Озерова.

“Как неосторожно я вел себя, — сокрушался он. — Подшучивал над Сергеем, попавшим тогда в плен, а сам…”

Он напрягал мускулы, стремясь разорвать веревки, врезавшиеся в тело, пытался выплюнуть кляп и, обессилев, кляня себя за недопустимую беспечность, снова терял сознание.

Окончательно придя в себя в каком-то тестом помещении, Борис Федорович убедился, что он не только связан, но и опутан густой сеткой из прочной, эластичной материи.

Понатужившись, он попытался разорвать путы. Это не удалось. Тогда, извиваясь, как змея, он подполз к стенке и начал стучать по ней каблуками.

На стук никто не отозвался. Извне долетали только какие-то звуки, напоминавшие дум моторов. По этому прерывистому гулу да по дрожанию стенок Борис Федорович заключил, что находится в трюме корабля.

Очевидно, его везли в ту страну, из которой прилетели желтые карлики, напавшие на “Сириус”.

Полет продолжался несколько часов.

Потом гудение моторов оборвалось. Борис Федорович почувствовал, что какая-то сила стремится приподнять его с твердого ложа, и ощутил приступ тошноты.

Стремительное снижение закончилось резким толчком. Послышался скрип тормозов, и корабль замер в неподвижности.

Над головой Бориса Федоровича что-то щелкнуло, в глаза, свыкшиеся с темнотой, ударил свет. Борис Федорович зажмурился. Мгновение спустя, чуть раздвинув веки, он увидел решетку, закрывавшую люк в потолке, а над решеткой, на фоне облачного неба желтые лица с крючковатыми носами.

“Как жучка на дне банки рассматривают, — подумал Борис Федорович. — Положение унизительнее моего трудно вообразить. Не хватает лишь, чтобы они посадили меня в клетку с надписью: “Двуногое существо неизвестного происхождения. Поймано в пуще. Защищаться не умеет”.