духом. Они очень своенравны, у них своя мораль — будь к этому готова. Но главное не бойся, умей сказать нет — русалки это уважают, и не дай им тебя втянуть во что-то нехорошее. А так отрывайся. А я делами пока займусь.
Мы еще немного поболтали, я достала для племянницы косметику, которую принесла с собой. Вспомнила о том, что несколько дней назад я заказывала очень хороший котел, за который должна много денег. Иридесса сказала, что заходила и узнавала по поводу него. Он должен был как раз сегодня приехать. Отлично.
Я решила тоже, наконец, переодеться. Сходила в душ, вновь поднялась к Ири, которая все еще прихорашивалась, но уже в спешке, так как времени оставалось мало. Я надела длинную ярко-желтую, почти оранжевую, юбку и шелковый, черный, открытый топ. С очень глубоким вырезом на груди и открытыми боками. Для кого-то это чересчур открытая одежда, а для ведьмы самая привлекательная вещичка в бутике. Привлекательность. Огонь. Страсть.
Я причесывала свои не слишком послушные огненные кудри, когда услышала звенящий колокольчик внизу. Это означало, что кто-то вошел внутрь.
Я улыбнулась своему отражению, вспомнив, как тетка вылезла из моего зеркала в моем доме, и у меня появилось это: лавка и Ири.
Наверно, это котел привезли. И я безумно рада, что смогу его принять сама из рук в руки. Потому что это действительно очень хорошее оборудование. И мне не терпелось его опробовать.
Глава 10. Кажется, съела совесть
Итан
Сегодня на улицах было тихо. На самом деле очень весело и громко, люди здесь много смеялись и наполняли каждого позитивной энергией просто от того, что находились в паре метров от тебя. Когда я сказал тихо, я имел в виду без происшествий.
Чутье подсказывало, что с русалками происходит что-то очень серьезное и решить нужно как можно быстрее. Пока не нашлось новых жертв.
Но сейчас я нашел для себя немного свободного времени и иду туда, куда собирался прийти уже несколько дней.
Я хотел навестить ту бедную бабушку и ее внучку, которые попали в неприятную ситуацию. Я искренне надеялся, что того, что мы успели сделать с ребятами, хватило для того, чтобы иметь временную крышу над головой. И что моих денег хватило на еду.
Я собирался навестить их раньше, чтобы вновь предложить помощь. Старушка там с характером оказалась. Мол, помочь помогайте, денег мне не надо, везти меня никуда не надо. Но что с них, с пожилых людей, спрашивать. Они жизнь прожили, им и такое можно. Деньги я все равно потом вручил.
Мало того, что бабулька дерзкая была, так еще и с юморком. Сахар у нас до сих пор так и остался Сахарком вне рабочее время.
Но что-то меня в ней настораживало. Метла у нее была больно дорогая и такая грязная, словно ее специально обваляли. И ведьмой она сильной была, хотя и пыталась показать обратное.
Но больше меня удивили ее глаза. Словно слишком яркие, слишком наполненные жизненным огнем. Для женщины преклонных лет. Сама бабушка выглядело старо, очень старо, и одета была плохо. А глаза словно выбивались из всего этого. Словно не тому телу принадлежали.
Да и ведьма она. Нет, она не была подозрительной из-за того, что была ведьмой. Хотя…
Вспомнил Кассандру. О, Моя Госпожа. Что ж, и все-таки ведьмы — непредсказуемы.
Когда я вышел на улицу Святых Арами, сначала мне показалось, что я перепутал адрес. Потому что во дворе того места, где должен быть сейчас старый дом, я видел несколько зеленых деревьев. Сейчас начинало темнеть, а деревья понемногу начинали зажигаться. Светиться.
Да это же деревья Савро! Одни из самых дорогих деревьев, которые могут себе позволить только люди, состоящие при императоре!
Я замедлился. Шел и всматривался. Может и впрямь пришел не туда? Но вот седьмой дом, восьмой…
И девятый…
Передо мной стоял почти новенький двухэтажный домик. На втором этаже в окнах виднелась новенькая комната и сидящая там девушка. Я не сразу признал, но это была внучка ведьмы. Иринесса, кажется. Аллесандра звала ее все время Ири.
Злость — чувство, которое я почувствовал первым. Не потому что отдал столько денег, а потому что обманули. Потому что воспользовались. И не удивлюсь, если все каким-то образом было запланировано так, чтобы на этот цирк наткнулся именно я.
Лавка Ведьмы.
Надо же, даже художников наняли, чтобы сделать профессиональную вывеску. Искусная работа!
Да и все тут казалось таким светлым и живым, словно всегда эта лавка здесь стояла. Да вот только недели не прошло с того времени, когда тут пахло отчуждением и гнилью. А теперь все зелено, заставлено цветами и очень аккуратно. Не одного стеклышка на земле.
Я тихо вошел внутрь. Меня одолевала ярость, но я ее сдерживал. Нужно быть спокойным. Спокойным.
Прошел на пару шагов внутрь. Мои брови лезли все выше и выше. Вокруг было множество стеллажей с зельями, снадобьями, какими-то порошками. Почти все подписано. На стене весело несколько метел, тоже на продажу. Повсюду цветы. Сбоку стоит аквариум, наполненный водой, но пока в нем не плавало рыб. Видимо на это у них не хватило денег.
Но у них не могло хватить и на треть того, что я вижу. Здесь вложено куда больше, чем то, что я давал.
— Ири, поторопись! Я тебе хоть и сказала, где фестиваль, но лучше выйти пораньше, — крикнул мелодичный голос.
Голос, принадлежавший ведьме. Ведьме, являвшейся имперским патологоанатомом. Ученым. Да просто женщиной, от которой я был без ума.
Кассандра, грациозно спускалась с лестницы, придерживаясь рукой за перила. Ее женственность, ее дерзкий, очень смелый образ приковывал взгляд. На ее лице играла легкая улыбка, но взгляд сам по себе смещался ниже. К кулону, конечно же, к кулону. Там весел очень красивый и интересный кулон. Кажется, в виде дерева.
Девушка смотрела себе под ноги, но на середине пути подняла взгляд. И зеленые невероятные глаза поднялись на меня…
Ну конечно. И как я не заподозрил неладное, заметив одни и те же глаза в двух, казалось бы, совершенно разных людях.
Мы замерли. Я — серьезный и свирепеющий с каждой секундой. И она — растерянная и явно напуганная.
Впервые я видел на ее лице неподдельный страх. Панику. Она стояла, и пыталась с ней справиться. Получалось явно плохо, судя по тому, как стали подрагивать ее пальцы.
— Неужели вы думали, что я вас больше не навещу, госпожа Сандра? — издевательски проговорил я, вспоминая растерянность «старушки», когда