Читать интересную книгу Мы и наши дети - Никитина Лена Алексеевна

"ХОЧЕТСЯ" И "НАДО"

Л. А.: Очень хорошо помню, как удивляли нас два прямо противоположных мнения о нас наших близких. Правда, они наблюдали наших ребятишек несколько со стороны, так как вместе с нами постоянно не жили. Дедушка изредка приезжал погостить и каждый раз в той или иной форме осуждал нас: "Вы слишком распускаете своих ребят, все им позволено, никаких обязанностей. Вырастут бездельниками и через несколько лет вам на шею сядут". Бабушка жила в другом доме, мимо которого малышам приходилось ходить то за водой, то за углем и дровами. Она жалела внуков и тоже была нами недовольна: "Да что же вы на них столько дел взвалили, и отдохнуть некогда бедным". Теперь-то я понимаю, что каждый из них видел в основном одну сторону жизни ребят: дедушке, привыкшему к беспрекословному подчинению и строгому порядку, не понравилась слишком вольная жизнь детей, которым было предоставлено "слишком много прав". А доброй, мягкосердечной бабушке, привыкшей всю жизнь обслуживать кого-то, казалось несправедливым взваливать на детей "слишком много обязанностей". А на самом-то деле, наверное, ребячья вольная жизнь уживалась с обязательными делами, которые надо было делать без всяких "хочется, не хочется". И таких дел в доме было много, потому что ни газа, ни водопровода, ни центрального отопления у нас тогда не было. А мы оба работали, и не было никого, кто мог бы нам постоянно помогать в домашних делах. Никого, кроме детей. Я не хочу сказать, что помощь малышей с самого начала была совершенно необходима. Да и какая от годовалого помощь - одна морока: его старания чаще всего лишь хлопот добавляют. Но зато как раз в это время он хочет помочь, пытается делать все, что делают папа или мама. Как хорошо, что мы поняли это и его помощь приняли, не отвергли. Причем это не стало педагогическим приемом "приобщения к труду". Было просто любопытно: а как он справится, а что он сумеет, будет ли он доволен своей работой? И оказалось: вместе работать интересно и весело. Правда, это благополучное начало не исключило последующие сложности на "трудовом фронте", может быть, потому, что мы сами не во всем были согласны друг с другом.

Б. П.: Безусловно. Я с самого начала считал, что детям можно и нужно поручать гораздо больше домашних дел, чем это допускала мама, которая предпочитала делать многое сама, не перекладывая на детей даже простые дела. ДЛЯ СЕБЯ ИЛИ ДЛЯ ДРУГИХ?

Л. А.: Это верно. Но мне хотелось, чтобы не я перекладывала дела на детей, а чтобы дети сняли эти дела с нас сами, по собственной инициативе. А это само собой не получалось. Не сразу мы поняли, что надо говорить не так: "Оля, бери полотенце и помоги мне" или: "Алеша, наколи для меня лучинок на растопку", а так: "Ребята, давайте-ка маме по можем посуду вымыть!" (говорит папа) или: "Алеша, а что, если на растопку щепочек папе заготовить - вот он обрадуется!" (говорит мама). Тогда получается забота не о себе, а о другом! Мы ошибались, когда просто поручали дело, давали какое-то задание, заставляли выполнять до конца, но не всегда обращали внимание ребят на то, что работу надо сделать еще и потому, что кому-то нужна помощь, внимание, забота. Работа в таком случае выполнялась не как взятая на себя часть общего дела, а как навязанная извне скучная повинность, от которой хочется увильнуть. И вот уже мы слышим: "А почему я, а не Антон?", "Алеше меньше копать досталось, а он мне не хочет помочь..." Пришлось поломать голову: как же вернуть детям это желание помочь, которое у годовалых проявляется как бы само собой? Б. П.: Выход мы искали в том, что вместе с ребятами стали делать что-то нужное не только для собственной семьи и дома, а для других, знакомых и незнакомых людей. Всей семейной "бригадой", со школьниками и дошкольниками, мы убирали дрова и уголь у бабушки, расчищали беговую дорожку на улице - для всех соседских ребятишек, участвовали в ремонте школьного помещения, ездили строить дом для наших друзей, возили книги в библиотеку - всего не упомнишь. Вот в такой общей работе для других, дружной, веселой, бескорыстной, и рождается не только настоящая, действенная забота о людях, но и взаимопомощь, желание выручить друг друга. Об одном жалею: редки они у нас все-таки были, эти трудовые десанты, надо было бы проводить их почаще. А то слишком много у современных детей, в том числе и у наших, всяких занятий только для себя: играть, читать, заниматься спортом, решать задачи, делать опыты и т. п. - все для себя! А что они делают для других? Микроскопические дозы?

И сколько? Сколько затратили сил, времени, старания, какой получили результат и по количеству и по качеству, - все это чрезвычайно важно. Я настаиваю на том, что должен быть оптимум трудовой нагрузки, чтобы ребенок смог применить и физическую силу, и поработать головой, и испытать свое терпение и настойчивость в преодолении трудностей, и почувствовать радость и гордость, когда получит ощутимый результат. Это, конечно, зависит от организации работы, от ее нужности, полезности, но, честное слово, пять минут работы в день - это еще не работа. Когда мы перешли жить в другой дом, с отоплением, водопроводом, газом, нас опять выручала необходимость: надо было утеплять дом, переделывать сарай, очищать и строить спортплощадку, приводить в порядок сад. А кроме того, было много разных сезонных работ, вроде весенней уборки двора или посадки огорода. Обычно в подобных делах участвуют все - от мала до велика. Есть работа и ежедневная: уборка, стряпня, посуда и пр. - ее делаем по очереди. Если все это учесть, то у детей в среднем получается, конечно, не пять минут, но и не более получаса в день. Думаю, этого мало, потому что остается каким-то незаметным этот труд, совсем не трудным. А разве должно быть обязательно трудно? Я считаю, что необходимо: трудовые усилия должны быть и по напряжению, и по длительному не игрушечными, а значительными, что называется, до поту, до усталости, той трудовой усталости, которая дает особое гордое удовлетворение: "Я смог, я выдержал, я не хлюпик и не белоручка какой-нибудь". Это гордость и достоинство рабочего человека. И его может и должен испытать ребенок как можно раньше. "НИТОЧКА-НИКИТОЧКА"

Это не теоретические рассуждения - мы все это наблюдали у своих детей, когда организовали нашу "швейную фабрику", которую ребята ласково назвали "Ниточка-Никиточка". Было тогда у нас трудное время. Для дополнительного заработка мама брала надомную работу - шила фартуки, а мы ей все помогали (старшему тогда было 11 лет). Работали от одного до двух часов ежедневно, каждый по своей "специальности": кто скалывал булавками детали, кто нитки обрезал, кто складывал, кто был "няней" в детском саду (играл с маленьким тогда Ванюшей). Л. А.: Я, правда, довольно скоро поняла, что наша "фабрика" отнимает у меня слишком много времени: чтобы выработать требуемую от надомниц норму, мне приходилось шить три-четыре часа вдень. И это помимо семичасового рабочего дня и обычной домашней работы. Через месяц-полтора я почувствовала: не выдержу, брошу. Но не бросила. Почему? Все дети любят играть во "взрослую" деятельность: "в магазин", "в почту", "в завод", "в школу" и т. д. Но эта работа "понарошку" настоящего удовлетворения не приносит. "Все только играй и играй. А что поделаешь, коли нет ничего другого?" "Сколько в ребячьих играх горького сознания недостатка подлинной жизни, сколько мучительной по ней тоски!" И еще: "Если детская комната вопреки нашим запретам так часто бывает мастерской и складом хлама, а значит, складом материалов для предполагаемых работ, не в этом ли направлении обратить нам поиски? Быть может, для комнаты маленького ребенка нужен не линолеум, а воз полезного для здоровья желтого песка, изрядная вязанка палок и тачка камней? Быть может, доска, картон, фунт гвоздей, пила, молоток и токарный станок были бы более желанным подарком, чем игра, а учитель труда полезнее, чем преподаватель гимнастики или игры на пианино? Но тогда пришлось бы изгнать из детской больничную тишину, больничную чистоту и боязнь порезанных пальцев". Это любимый наш Корчак, его удивительная книга "Как любить детей". Как радовались мы, читая эти строки, находя в них поддержку собственным наблюдениям, чувствам и мыслям. Нет, как ни трудно мне было, а закрыть нашу "фабрику" я не могла, не могла лишить детей радости участия в подлинной жизни. Б. П.: Два года работала наша "Ниточка-Никиточка". Наполовину это была, конечно, игра "в фабрику", но работали всерьез, с рабочим местом, четким ритмом, с ответственностью за качество. Это было чудесное время, которое мы все вспоминаем с удовольствием. А почему? Слаженная, дружная работа - н видимый результат: стопка готовых - нами сделанных! - фартучков (за месяц 400-500 сложенных по строгому стандарту и связанных аккуратными пачками по 20 штук). Час-полтора довольно кропотливой однообразной работы, казалось бы, должны были утомить ребят, но нет: они проникались каким-то особым рабочим достоинством из-за своей необходимости, нужности на "фабрике". Как-то у Анюты болел палец занозила она его. Мы хотели освободить ее от работы, а она: "А кто же будет кармашки прикалывать?" - и работала со всеми до конца "смены". Просто удивительно, как наши непоседы преображались за работой: становились сосредоточенными, внимательными, серьезными, даже какими-то чуть-чуть важными. Участие в общем труде, осознание зависимости всех от каждого помогли им ощутить, что жизнь состоит не только из приятного "хочу", но и из сурового и ответственного "надо". А как по-разному проявлялись их характеры: один не давал покоя своими рационализаторскими предложениями, другой норовил вначале выдать большое количество за счет качества, третий проявил необычайную аккуратность, даже изящество, в своей "операции", а четвертый оказался универсалом - освоил все "профессии" и всегда был готов помочь в случае "прорыва". Особенно поражала нас, взрослых, та быстрота, с которой ребятишки осваивали рабочие операции и целые "профессии". Не проходило и недели, как Анюта, только что перешедшая на "подвертывание подола фартука", уже не отставала от взрослого, а еще через неделю она уже успевала подвернуть два фартука, пока взрослый делал один. Десятилетнему Антону уже через две недели после начала работы "фабрики" в "трудовую книжку" (были у нас такие у каждого работника) была записана новая профессия - "швея-мотористка". Он не только хорошо подшивал карманы, бретели и пояса на своей электрической машине "Тула", но мог ее настроить, заправить шпульку, отрегулировать шаг строчки, натяжение нити. Все вопросы на "фабрике" мы решали на общем собрании, и нам, взрослым, нередко приходилось поражаться толковым и справедливым суждениям ребятишек о распределении обязанностей, и о "технологии производства", и о рабочей дисциплине, и о справедливости в "начислении зарплаты". На свои трудовые