Читать интересную книгу Перо динозавра - Сиссель-Йо Газан

— Ты говоришь, отправитель неизвестен?

Стен кивнул:

— Адрес на hotmail, и тот, кто открыл этот ящик, решил зарегистрироваться под именем Justicia Sweet. Мило, правда? Так что человек, угрожавший Хелланду, может быть кем угодно.

Сёрен застонал и схватился за голову.

— Есть что-то еще? — спросил он.

— Вообще-то да. Я не знаю, насколько это важно, но у Хелланда, кажется, были противоречия с еще одним коллегой, — Стен прищурился. — В последние десять дней перед смертью Хелланда проходил резкий обмен мнениями между ним и Йоханнесом Тройборгом, — Стен позволил последней фразе на мгновение повиснуть в воздухе. — В отличие от переписки Хелланда с Фриманом, в этом случае несложно понять, о чем они спорят. Они, судя по всему, писали в соавторстве научную статью, и Йоханнес выражает недовольство вкладом Хелланда. Йоханнес хотел, чтобы Хелланд убрал свою фамилию и Йоханнес остался единственным автором статьи, но Хелланд отказался это сделать.

Сёрен кивнул, и Стен продолжил:

— Есть одно обстоятельство, которое сразу бросается в глаза. Я заметил это только в тех письмах, которые Хелланд отправлял в последние пять-шесть недель. Он начал писать ужасно неряшливо. В письмах полно орфографических ошибок, в последние три-четыре недели они стали практически нечитаемыми, вот, смотри, — Стен протянул Сёрену лист бумаги, на котором тот прочитал: «я не могц тбе помочь, потому что мы не соглвсны. Сожажею. Встречаемся завттра утром в 10 у меня как договаривалисб. Л.»

— Ну не образец орфографии, да, — сухо сказал Сёрен и потер ладонью лоб. — Стен, — продолжил он затравленно, — у Хелланда же были паразиты в мозге. Нет, черт побери, ничего странного в том, что он не мог нормально писать.

Когда Стен ушел, Сёрен снова позвонил Ханне Моритцен и настоял на встрече. Она была по-прежнему на даче. Сёрен посмотрел на часы, попросил адрес и пообещал приехать так быстро, как позволит движение на шоссе. Она нехотя согласилась.

После этого он позвонил Йоханнесу. Сёрен был интуитивно уверен в том, что прозрачный Йоханнес был с ним честен, и все-таки хотел услышать его объяснения по поводу того обстоятельства, что Йоханнес не упомянул о своих разногласиях с Хелландом. Телефон звонил долго, но трубку никто не взял.

Сёрен еле-еле отыскал дом Ханне Моритцен в дачном поселке возле Хальд Странд. Маленький ухоженный коттедж стоял на огромном участке земли и напоминал кубик на футбольном поле. Дом состоял всего из одной комнаты, светлой и практически пустой. Прямо на полу стояло несколько вещиц в японском стиле, Ханне подала почти белый и удивительно крепкий чай в японских пиалах и предложила Сёрену нечто, что он поначалу принял за шоколад, но что оказалось каким-то странным японским блюдом с ужасным вкусом, так что Сёрен не смог сдержать гримасу, и это заставило Ханне Моритцен улыбнуться.

Ханне Моритцен — несчастливая женщина, невольно подумал Сёрен. Это его тронуло. Не то чтобы Анна Белла, скажем, была воплощением счастья, но в ней была злость, а злость, как ни крути, порождает жизнь. Ханне Моритцен сдалась, и это оставило несмываемый след в ее тусклых серебристых глазах. Тем не менее она хорошо формулировала, была точна в высказываниях и гораздо более приветлива, чем Сёрен ожидал после телефонных разговоров. На ней был мягкий домашний костюм, волосы перехвачены резинкой.

Сёрен попытался объяснить ситуацию как можно понятнее. Передал привет от Тове Бьеррегор, хотя та совсем об этом не просила. Ханне Моритцен смертельно побледнела, когда Сёрен пересказал ей результаты вскрытия — находку двух тысяч шестисот личинок, и он заметил, как блуждал ее взгляд и легко подрагивали ладони, прежде чем ей удалось взять себя в руки. Сёрен сходил в туалет, и когда он вернулся в комнату, Ханне Моритцен уже овладела собой и без понуканий сформулировала свои мысли по делу. Она была уверена, что Ларс Хелланд не мог быть инфицирован в результате профессионального несчастного случая.

— Он был специалистом в морфологии позвоночных, — сказала она, как будто это само по себе было объяснением, и добавила: — Он не имел никакого профессионального отношения к паразитам со времен обязательного курса по введению в паразитологию на бакалавриате в семидесятых годах, — она пожала плечами. — Это очень специализированная область, и Ларс Хелланд пошел в совершенно другом направлении. Паразитология и морфология позвоночных так же далеки друг от друга, как психиатрия и ортопедическая хирургия в медицине.

В течение следующего получаса Моритцен подтвердила все сказанное Тове Бьеррегор.

— Последний раз мы сталкивались с цистицеркозом в Дании в 1997 году, — уточнила Моритцен. — Пациент был двадцативосьмилетний мужчина, он жаловался на ужасное кожное раздражение после долгого пребывания в Мексике, мы быстро нашли у него под кожей девять личинок и удалили их операционным путем. Знаете, как он заразился? Он оказался между двумя группами мальчишек, перебрасывавшихся грязью, и ему случайно попали в рот. Невероятно, но это единственный источник заражения, который нам удалось отыскать. Есть множество других паразитов, которых крайне легко подцепить жителю западных стран. Паразиты, которые проникают прямо под кожу через еду и напитки, через туалеты, в которых не соблюдается гигиена, или при половом акте. Но именно цистицеркоз не очень-то легко подхватить, если человек привык соблюдать гигиену. Если бы мы говорили о непосредственно свином цепне, то да, это другое дело. Сырая и непрожаренная свинина — это вечный источник заражения, а тяга людей к сырому мясу по каким-то непостижимым причинам очень высока.

— То есть, по вашему мнению, заражение естественным путем невозможно?

— Нет, — ответила Моритцен, — заражение естественным путем — это как раз единственное, что хоть как-то вероятно, но все равно это довольно-таки неправдоподобно. Я просто не верю в то, что у самого Хелланда случился несчастный случай на работе.

— Почему нет?

— Потому что он не имел никакого отношения к паразитам, — сказала она с нажимом. — В его отделении нет живого материала.

— Возможно ли, что он заразился во время визита в Отделение паразитологии?

— Теоретически возможно, но, опять-таки, очень маловероятно.

— Почему?

Ханне Моритцен уверенно посмотрела на Сёрена:

— Потому что я заведую этим отделением и знаю, кто приходит и уходит, какие материалы покидают пределы отделения и кто и зачем их выносит. Так предписывают правила.

— Тове Бьеррегор считает, что Хелланд был заражен три-четыре месяца назад, — сказал Сёрен, вопросительно глядя на Моритцен.

— Это очень маловероятно, — сказала она, пряча глаза.

— Почему?

— Потому что вряд ли человек может прожить в этом состоянии несколько месяцев. Вам приходилось когда-нибудь сжимать в руке кактус? — внезапно спросила она. Сёрен покачал головой. — Иголки очень тонкие и прозрачные, но острые, как скальпели, которые погружаются глубоко в ладонь. Уже через несколько часов они начинают мешать, а через несколько дней на месте каждой иголки образуется нарыв. Представьте себе такую ситуацию в тканях. Это не очень-то реалистично, правда?

Сёрен кивнул.

— Но может быть, Хелланд — это сенсация? — предположила она. Сёрен поначалу думал, что она шутит, но она серьезно смотрела на него серыми глазами. — Может быть, случайно личинки у него в организме расположились таким образом, что он мог функционировать. В мозге очень многое зависит от того, где они расположены. Как и в случае опухолей. Некоторые начинают сдавать при опухолях размером с изюминку, некоторые живут в добром здравии, пока опухоль у них в голове не разрастается до размеров куриного яйца, — она снова пожала плечами.

— Вы шокированы всем этим, — внезапно сказал Сёрен, бросив на нее испытующий взгляд. — Вы пытаетесь это скрыть, но я все равно это чувствую, — это был один из дальних выстрелов Сёрена.

— Смерть сама по себе шокирует, — спокойно ответила Ханне Моритцен. — А я лучше других представляю, в каком аду он должен был жить, если временные прогнозы Бьеррегор верны. Конечно я шокирована такой несчастной судьбой, и конечно меня занимает возможность выяснить, каким образом так получилось. Кроме того, мне очень жалко его дочь. Тяжело жить без отца, — Моритцен вызывающе посмотрела на Сёрена.

— Вы не были знакомы с Ларсом Хелландом лично?

— Нет, — ответила Ханне Моритцен. — Он преподавал у нас в третьем семестре формы и функции. Он был хорошим преподавателем. Я работала в том же здании, что и он, так что мы иногда сталкивались в коридорах и здоровались. Вот и все.

— Вы замужем? У вас есть дети? — поинтересовался Сёрен.

— Извините, но какое это имеет отношение к делу?

Сёрен настойчиво посмотрел на нее и повторил вопрос.