чревата вся её жизнь. Она не могла поверить, что родной племянник, кого считала своим полным союзником, кто стал ей ещё одним сыном, оказывается, смог предать её таким подлым способом. Женщина столь сильно кричала, оскорбляя всех и каждого, и тщетно пыталась размышлять, одновременно задыхаясь, что Вильямс вынужден был позвать доктора. Тот прописал подходящую её формам дозу успокоительных средств, от которых она проспала порядочное время. Когда, наконец-то, женщина проснулась, что случилось спустя тридцать часов, её племянник был уже на борту парохода, шедшего в Чили. Обоим, её мужу и верному Вильямсу, всё-таки удалось убедить даму в том, что никакого повода прибегать к насилию не было и нет, как поначалу думала она сама. Ведь каким бы взяточным ни было правосудие в Сан-Франциско, пока ещё не придумали такой законный повод, согласно которому можно было бы отнять силой ребёнка у бабушки и дедушки по материнской линии, учитывая, что предполагаемый отец письменно подтвердил пребывание малышки именно с ними. Также даме намекнули, чтобы даже не прибегала к столь банальному способу, как предложение денег за девочку, потому что всё могло обернуться против неё же и очень ощутимо. Единственно возможный выход из положения виделся в дипломатической линии поведения хотя бы до возвращения Северо дель Валье, после чего родственники могли бы прийти к какому-то соглашению – именно это и советовали ей знающие люди. Однако женщина не хотела слышать никаких доводов и спустя два дня появилась в чайном салоне Элизы Соммерс с предложением, которое, в чём дама была совершенно уверена, другая бабушка просто не могла отвергнуть. Элиза встретила гостью, находясь всё ещё в трауре по собственной дочери, хотя и озарённая тем утешением, что давала невозмутимо спящая под её боком внучка. Увидев серебряную колыбель, принадлежащую в незапамятные времена её собственным детям, расположенной возле окна, Паулина испытала настоящий шок, однако, тотчас вспомнив, что сама же и позволила Вильямсу передать ту Северо, прикусила язык. Ведь на самом деле женщина пришла туда не воевать из-за колыбели, какой бы ценной она ни была, а чтобы только договориться насчёт внучки. «Выигрывает дело не тот, кто прав, а тот, кто лучше торгуется», - как правило, любила говорить дама. И в этом случае Паулине не столько казалось очевидным, что справедливость целиком и полностью на её стороне, сколько был ясен тот факт, что в искусстве торговаться равных ей ещё не находилось.
Элиза вынула ребёнка из колыбели и отдала того ей. Паулина, держа на руках миниатюрный свёрток, бывший столь лёгким, что казался простым узлом тряпок, думала, что сердце вот-вот разорвётся от совершенно неизведанного, охватившего её чувства.
«Боже мой, Боже мой», - всё повторяла женщина, подавленная до сих пор неизвестной ей ранимостью, от которой у той чуть ли не ослабли колени, а из груди чуть ли не вырвалось наружу всхлипывание. Дама сразу же села на кресло со своей внучкой, наполовину затерянной в огромном подоле, где та и покачивала малышку. А Элиза Соммерс пошла распорядиться насчёт чая и сладостей, которыми угощала её и раньше, ещё во времена, когда дама была чуть ли не самой постоянной клиенткой знаменитой кондитерской. За это краткое время Паулине дель Валье удалось восстановить эмоции и привести в боевое положение весь свой арсенал. Она начала с того, что выразила матери свои соболезнования об умершей Линн. Вдобавок упомянула и то, что её сын Матиас – отец Авроры, причём без всяких сомнений, ведь, чтобы это понять, хватало и беглого взгляда на малышку: она была точь-в-точь как и все остальные члены семьи Родригес де Санта Круз. Также рассказала, как бесконечно сожалеет о том, что Матиас находится в Европе ввиду личных проблем со здоровьем и до сих пор не может предъявить права на свою дочь. Чуть погодя женщина лишь укрепилась в желании остаться со своей внучкой. Ведь Элиза много работает, а значит, располагает меньшим временем и немногими средствами, которыми, как ни крути, невозможно предложить Авроре тот же уровень жизни, что имела бы девочка, живя у неё дома в Ноб Хилле. Всё было сказано таким тоном, будто человека удостаивают милости, в то же время умело скрывая стоящее комом в горле мучительное беспокойство и дрожь в руках. Элиза Соммерс на это возразила, что, мол, благодарна за столь благородное предложение, однако ж, по-прежнему была уверена в том, что они с Тао Чьеном вполне могли бы взять на себя ответственность за Лай-Минг, как, впрочем, и просила их о том Линн перед своей смертью. И, само собой разумеется, поспешила добавить она же, деятельное участие Паулины в жизни девочки всегда будет только лишь приветствоваться.
- Вот только не нужно создавать путаницу относительно отцовства Лай-Минг, - добавила Элиза Соммерс. – Как вы с вашим сыном и смогли убедиться несколько месяцев назад, у него с Линн не было ничего общего. И не забывайте: ваш сын явно дал понять, что отцом девочки в равной степени мог быть любой из его друзей.
- Такое говорится лишь в пылу расхождения во мнениях, Элиза. Матиас обронил эти слова, не подумав…, - промямлила Паулина.
- Тот факт, что Линн выйдет замуж за сеньора Северо дель Валье, доказывает, что ваш сын сказал правду, Паулина. С вами у моей внучки нет никаких кровных уз, но я повторяю, вы можете видеться с малышкой, когда только пожелаете. Ведь чем больше людей полюбят её, тем лучше для девочки.
В следующие полчаса две женщины противостояли друг другу, точно гладиаторы – каждая в своём стиле. Паулина дель Валье переходила от лести к травле, от мольбы к отчаянному средству предложения взятки, а когда ничего не принесло результата, то и к угрозе. Меж тем другая бабушка не сдвинулась с места даже на пол сантиметра, разве что нежно взяла на руки девочку и положила обратно в колыбельку. Паулина не поняла, в какой момент гнев полностью затмил её разум, и окончательно утратила контроль над ситуацией. Женщина закончила свою тираду ярым протестом, выражавшимся в том, что Элиза Соммерс ещё увидит, каковы на самом-то деле члены семьи Родригес де Санта Круз, сколько у них власти в городе, и как запросто эти люди могут навредить ничтожному кондитерскому делу, а также и её китайцу. Ведь никто ещё не стал откровенным врагом Паулины дель Валье и рано или поздно она всё равно выкрадет девочку, в чём сеньора Соммерс может быть совершенно уверена, потому что не родился пока тот человек, который осмелился бы обращаться с