Пока я адаптировался к новой легенде, развалившись в широком кресле с поддувом, мои мысли вяло шевелились и никак не хотели цепляться друг за друга. Только начал соображать, как Йорген взял меня крепко под локоть и потащил через сквозные кабинеты, переговорные залы, обитые натуральной кожей («нерадивых клиентов», как однажды пошутил господин Сатян, введя какого-то незначительного просителя в ступор), через роскошный внутренний парк для сотрудников филиала (там даже есть пруд десять на двадцать, в котором плавают два искусно слепленных биота, Гензель и Гретхен, приветственно взмахивающие крыльями при виде своих и со злобным шипением клацающие зубастыми клювами на просителей) и привел наконец в подстанцию к модельерам.
Потом я сидел перед господином Сатяном, сцепив пальцы на мертвый ключ, потому что очень уж хотелось разодрать кожу на лице и унять зуд. Вот в такой последовательности.
К расследованию, как выяснилось, никто не собирался приступать. Слабое, но утешение. Пока я утешался этим, начальник филиала навешивал на меня стандартный набор лозунгов и фраз насчет важности нового задания, были слова о высокой миссии, ну, все, как всегда. Я терпеливо ждал, когда закончится ритуальная накачка и мы перейдем к вводным: сроки и специфика задания, уровень риска, местоположение объекта, фискальный потенциал которого надо определить, и, самое главное, кто я теперь по легенде?
Наконец приступили к делу.
— Первые сигналы обработали три года назад, — господин Сатян указал пальцем себе за спину, туда, где этажом выше располагались аналитические службы дознавателей. — Но тогда сведения были недостоверными, какие-то слухи, обрывки подслушанных разговоров, непонятные смещения финансовых потоков… Полгода назад пришел горячий вызов с Новой Вестфалии. Вызов оказался ложным, однако выявились следы крупных переводов, вроде как на закупку большой партии строительных машин, но концов так и не нашли, ни одного дебета втемную…
Он подробно объяснил мне, где и в каких точках ошибся разведчик, а я слушал его, кивал понимающе головой и пару раз к месту вздохнул, а сам в это время соображал, кому так не повезло? За ложный вызов, как правило, следует отчисление, а в итоге неудачник быстро оказывается на общих ярусах без денег, без знакомых, без жилья… «Безработный мытарь — практически покойник», — любил говаривать Дзамро и был, к сожалению, прав. Не любят нас бедные люди, видя в мытарях источник своих бед. Это несправедливо. Но богатые не любят нас еще больше, поскольку мы выясняем, платят они честную десятину или злостно уклоняются от исполнения священного долга. Богатеи, в отличие от бедняков, иногда норовят не просто убить выявленного разведчика. Они, такие злодеи, изо всех сил стараются направить его по ложному следу, запутать, скомпрометировать…
На орбитальном пакгаузе я чуть не попал в хитроумную ловушку, запрятанную в бухгалтерских файлах. Вызови я тогда исполнителей на ложные номера, кончилась бы моя карьера в один горестный миг. Но только неопытный разведчик полезет сразу в местную сеть, чтобы получить неопровержимые улики. А опытные знают, что неопровержимые доказательства не таятся в закодированных массивах и не лежат под многослойными экранами сейфов. Надо доверять своей интуиции, и тогда все окажется на виду. Мое первое задание было на Крафтверке, и провел я его с блеском, даже близко не подойдя к архивам, библиотекам или кварталам аристократов. Хватило месяца работы помощником составителя рецептур в санитарной бригаде наемной армии одного удачливого авантюриста, пару недель походил в напарниках у смотрителя ассенизационной помпы в столичном городе и еще месяц гулял по местным тратториям, выдавая себя за беглого донора.
А на пакгаузах я выявил девять тайных складов, в каждом из которых можно спрятать чуть ли не треть локуса. И теперь на меня очень злы хозяева складов, братья Хагены, настолько злы, что, по всей видимости, крупно заплатили за мою голову охотникам.
Господин Сатян явно был чем-то озабочен. Вместо того, чтобы сразу дать вводные и вытолкать на задание, он долго, с ненужными подробностями демонстрировал кривые сходимости, таблицы разброса и прочую хренотень, которая наверняка не понадобится. Я терпеливо ждал.
И дождался.
Стены кабинета ушли в пол, вместо них нас окружили десятка два ливрейных из Канцелярии, а среди них сам герр Власов. Его изображение я видел много раз, а теперь довелось воочию. Странные дела…
Насколько странные, я понял, когда герр Власов сухо отрешил господина Сатяна от должности до особого распоряжения. Тут же последовало особое распоряжение, и он низверг Сатяна из господ в гражданство. Потом обвел ледяным взором застывших сотрудников и великодушно процедил: «Без ущемления достоинства и конфискации трети нажитого».
Все произошло очень быстро. Реакции мои были еще замедленны, а когда пришли в норму и чесотка чуть поутихла, обнаружилось, что начальником отдела стал господин Йорген.
Он был краток. Подтвердил задание, хотя этого не требовалось. Мытарь на задании не подчиняется даже самому герру Власову. Потом с него могут снять кожу узкими полосками, если вызов окажется ложным. Или станут гонять по такими тухлым и благопристойным миркам, что десятина не оправдает затрат на ее изъятие. Но вряд ли господин Йорген, ныне протягивающий мне зеркало, захочет лишиться такого добычливого мытаря, как я.
В зеркале возникло лицо, напоминающее о каком-то полузабытом человеке. Прищурившись, я разглядывал широкие скулы, прямой нос и тонкие губы. Если прибавить лет тридцать, вылитый папаша Лавитт в редкие трезвые минуты. Модельеры попросту восстановили мое лицо, только лет на семь старше. Даже родинку под левым глазом вернули! А когда я спросил, какая теперь легенда, настала очередь удивляться господину Йоргену.
— Так он тебе не успел сказать? — вскинул светлые брови новый начальник филиала. — Никакой легенды, ты — это и есть ты, Мик Лавитт. Так указано во вводных, а причина теперь несущественна, разбирайся сам. Кстати… — он наклонился ко мне и продолжил вполголоса: — Герр Власов намекнул, что в случае отказа по болезни санкция не последует. Так что смотри…
Ну да! Чтобы почетно списали в утиль и выкинули на свалку! Не припомню, чтобы в здравом уме кто-то из наших добровольно ушел с задания. Господин Йорген хоть и тихий, но хитрый. Мало ли на что намекал герр, да еще без записи. Я хоть и редко бываю в апартаментах, но про интриги здешние наслышан еще со времен обучения. Поэтому изобразил непонимание.
— На какой площадке мне работать?
— Вот направление.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});