Читать интересную книгу Дхана и иные миры - Андрей Прудковский

Теперь под моей опёкой остаётся только голодная толпа, ищущая госпиталь с его райской, как ей обещали, жизнью. Незримо я сопровождаю толпу до самого Затулинска, нейтрализуя по пути вооружённые охранные отряды. Самое главное, — вовремя найти дежурного офицера, управляющего обороной. Как только он уснул в обнимку со снятой телефонной трубкой, — дело было сделано. Толпа благополучно влилась в улицы городка, а я могла расслабиться и отдохнуть. Опять я проспала более 24 часов! Всемогущество требует сил!

Когда проснулась, узнала, что Люба с Радеком уехали «воевать» с врагами. Я, честно говоря, вздохнула с облегчением. Мой брат почему-то держал меня в постоянном напряжении. А ведь рядом со мною был ещё и мой любимый, мой Пётр. Он ведь тоже рвался воевать, доказывал, что он и без ног может уничтожить врагов больше, чем иной здоровый. Я ему верю, но говорю, что первый же уничтоженный «враг» — будет концом нашей совместной жизни, так как я не хочу жить с убийцей. О своих пророческих снах я так ему и не решилась рассказать.

Жить с Петром, — это, конечно, похоже на жизнь вблизи действующего вулкана. Каждый день — новая идея. Я решила снести любое из его чудачеств, — лишь бы он больше не убивал, лишь бы остался жить!!! Полгода он мучил меня гаммами на пианино, через полгода я, кажется, уже привыкла, но тут я как-то проснулась от рёва экскаваторного мотора. Он, видите ли, вместе с Тимохой переделал управление экскаватором так, чтобы управлять им без ног. Теперь по утрам он отлаживает дизель экскаватора и травит нас с детьми сизым дымом…

А тут ещё и на работе дел прибавилось. Я ведь особого образования не получила — простая медсестра. А госпиталь наш уже год жил без руководителя, с тех пор, как погибла Валентина Семёновна. Обычно директора госпиталя назначали из города, но теперь городу не до нас. В течение года госпиталем управляло собрание врачей, а тут вдруг это собрание решило, что гораздо эффективнее переложить эту обязанность на мои хрупкие плечи, а им вернуться к своим врачебным делам. Зато, с меня обещали снять обязанности медсестры и значительно увеличить зарплату, которую, кстати, из-за войны вряд ли удастся истратить. Что делать, — я согласилась и стала вникать в непростую науку управления. Как я была благодарна своим родичам, которые дали мне основы науки о четырёх премудростях. Ведь строить что-либо можно только на фундаменте, а Земная школа основ науки управления мне не дала. Ну, например, в госпитале не хватало хорошего окулиста. Откуда его взять? Действую по первому разделу премудростей — премудростей охоты:

ПОИСК — я отправляюсь в мысленный поиск по градам и весям и нахожу окулиста где-то в соседнем городишке. Там он уважаемый обеспеченный человек, так просто — с места не сдвинется.

ОЖИДАНИЕ — я жду подходящего случая, как тигр ждёт свою жертву. А вот и подходящий случай. Врач весело похлопал по плечу своего пациента, забыв, что перед ним один из правителей города. Тот поморщился. Время для третьего шага –

ХИТРОСТЬ — я тут мысленно ухватила эмоцию правителя и стала её осторожно раздувать, как раздувают угли угасающего костра. Через неделю врача понизили в должности, а через месяц — уволили с работы. Настала теперь пора.

ПОЕДАНИЯ — врач был, в принципе, уже мой, но его ещё надо было уестествить! Поэтому необходимо было перейти от премудрости охоты к премудрости питания:

ГЛАЗАМИ — я вижу его, я им любуюсь, он мой, но он ещё слишком далёк от меня.

РУКАМИ — грубых солдат я выкидываю его за пределы городка.

ЗУБАМИ — я вцепляюсь в его мысли и «тащу» по направлению к госпиталю. Пять часов подряд я его «тащила», сцепив до боли свои зубы, не давая ему повернуть куда-то на запад к своим дальним родственникам. И вот он дошёл до госпиталя. Тут наступил основной этап «питания»:

МЫСЛЕЮ — я должна была понять, кого же это я сюда притащила и как его приспособить к нашим порядкам, то есть применить премудрость приручения.

НАБЛЮДЕНИЕМ — я установила, что наш новый врач не лишён некоторых недостатков. Его гонор, его панибратское, а порою и просто грубое, отношение к коллегам легко могло разрушить хрупкий мир в нашем коллективе. Прежде всего, я дала ему работу, но в отдельном кабинете, в старом заброшенном здании, используемом только в качестве склада. Я дала ему хорошую зарплату как деньгами, так и продуктами питания. Последнее, в наши военные времена ценилось более первого.

КОРМЛЕНИЕМ — я должна его приручить! Я часто захожу в его кабинет во время приёма больных и наблюдаю за его работой, а особенно за выражением его лица. Я должна его полностью понять.

ПОДРАЖАНИЕМ — его жестам, его мимики я вбираю в себя его суть. Начинается главный этап — этап:

ПРЕВРАЩЕНИЯ — для чего мне нужна уже премудрость понимания.

СЕБЯ — я мысленно смотрю на себя, оценивая свои жесты и эмоции, подражающие жестам и эмоциям моего подопечного. Мысленно я становлюсь им.

Затем я удалила его.

ОТ СЕБЯ — я перестала ходить в его кабинет, на время забыла о нём и занялась другими делами. Иногда многое видится лучше издалека. Я почувствовала, что он обиделся, что в нём всё более растёт раздражение против меня и против всех остальных. Я дала вырасти этому раздражению до предела. В последний момент перед «взрывом», я позвала его.

К СЕБЕ — он получает кабинет рядом с моим директорским. Наконец, к его радости я разрешаю ему посещать утренние собрания врачей и свободно общаться с ними. К этому моменту я настолько хорошо чувствовала его, что всегда могла укоротить его амбиции и живо поставить его на место.

ЗА СОБОЙ. — Врач был полностью мною приручён и стал полезным «питанием» для моего госпиталя.

Кстати, история с толпой и Затулинском имела продолжение. По телепатическим каналом мы со злорадством слушали ругань начальства двух городов по поводу толпы народа, которую нечем теперь кормить в Затулинске. Два дня начальство искало виноватых, а затем начальство из Затулинска тихо «слиняло», затем исчезла охрана, и потянулись несчастные голодные жители по дорогам в поисках пищи. Некоторых из них мы приманили к себе, в госпитальный городок.

А на днях случилась и вовсе волшебная история. Мой Петя сидел у детской кроватки и играл с Полиной. То он ей улыбался, — и она ползла к нему, то хмурился, — и она со смехом уползала. Вдруг Полина встала у дальней спинки кроватки, перегнулась через неё и начала падать. Петя не мог её достать, а я была далеко, бросившись на помощь, я споткнулась и тоже начала падать. Дальше было всё как во сне. Я инстинктивно остановила падение и полетела наискосок вверх, и девочка моя тоже, смеясь, устремилась ко мне. Мы обе встретились под потолком. Петя мой смотрел на нас, открыв рот. Полине всё это так понравилось!! Теперь ни дня не проходит без полётов. На всякий случай привязываем нашу девочку за поясок длинной верёвочкой к кровати, а то ещё улетит в открытое окно, — ищи её потом в поднебесье!

А Петя мой загорелся новой идеей. Раз мы с дочкой можем летать, то почему бы и ему не летать тоже. И вот начались его упорные тренировки. Через неделю он уже мог взлететь со стула и с грохотом обрушиться на пол.

— Ну, взлетай ты прямо с пола, ведь так легче падать, — просила его я.

Нет, он взлетал и падал, он делал примочки на свои многочисленные синяки, пока не пришёл Тимоха, увидел всё это безобразие и привязал на его многострадальный зад надутую автомобильную камеру. Теперь мой Петя прыгал по комнате, как мячик и порою не мог остановиться. Полина хохотала и кричала: «Папа! Плюх!.. Папа! Плюх!»

Мы с Любой в сражениях всемирной войны

(Радек Рексович о первых годах всемирной войны — продолжение).

Едем на юго-восток. Дороги пустынны, только иногда попадается застава, где спрашивают пропуск. Для нас это не проблема, в бардачке нашей машины мы обнаружили целый набор разнообразных пропусков, видно, хозяева этой машины были не простыми людьми.

Долго нет ни намёка на приближающуюся войну, но вот на горизонте проплыл самолёт и под ним вспухли дымы разрывов, а затем поднялся столбик дыма — пожар. Всё это воспринималось нами как-то чересчур спокойно, как в кино, но вот очередной самолёт вместо того, чтобы проплыть высоко в синеве, вдруг, сделал разворот и пошёл на снижение навстречу нашей машине.

— Люба, постарайся дотянуться до лётчика! — закричал я, а сам ударил по тормозам и резко переключился на задний ход. Вовремя, ракета вздыбила асфальт прямо перед капотом автомобиля. Самолёт шёл прямо на меня со скоростью, не сравнимой со скоростью нашей машины, затем, вдруг, клюнул носом и воткнулся в дорожное полотно. Огромный хвост самолёта, как бабочка, взмахнул крыльями стабилизатора, оторвался от самолёта и медленно поплыл над нашей машиной. Перед моими глазами вспухла чёрная туча земли и битого асфальта, и вся эта туча обрушилась на наше ветровое стекло, которое тут же покрылось сеткой трещин, но не вылетело и защитило нас. А затем — нас мягкой подушкой подняла волна взрыва и бросила кувырком в кювет.