Капуна улыбнулся и осторожно погладил Мауну по животу.
– Не брыкается пока? – спросил он, имея в виду будущего ребенка.
Мауна засмеялась.
– Рано ему брыкаться, срок маленький! А вот интересно, когда он родится, Аравак уже наведет порядок на острове? Хорошо бы к тому времени война закончилась.
– Конечно, закончится, – уверенно сказал Капуна. – Аравак быстро разобьет своих врагов. Да и по всем приметам выходит то же, – сама знаешь.
– Да, это так, – согласилась Мауна. – Видишь, как правильно ты поступил, послушавшись моих советов, – а спорил, сопротивлялся и даже обижал меня… Зато теперь какой ты у меня молодец; и я буду не я, если ты не сделаешься со временем первым помощником Аравака, а затем и Тлалока!
* * *
Жители острова не были жестокими. Конечно, им случалось убивать: во-первых, на охоте, но птицы, которых они убивали, тоже охотились и убивали, чтобы жить – они убивали других птиц, червяков, букашек или плоды и семена растений. Ни одно существо на свете не могло прожить без убийства, ведь даже деревья убивают себе подобных, чтобы вырваться к солнцу. Так было заведено в мире – убивать, чтобы жить – нечего было и задумываться об этом.
Во-вторых, изредка на острове совершались ритуальные убийства: например, чтобы задобрить богов, когда те гневались на людей и насылали на них стихийные бедствия. Однако и эти убийства были вызваны необходимостью, что понимали даже жертвы, предназначенные для заклания.
В-третьих, иногда происходили убийства, вызванные злобой, завистью, ревностью или иными понятными причинами. Убийц осуждали и проклинали, но все же и это не вызывало ужаса, ибо было объяснимо недостатками человеческой натуры и слабостью людей.
Труднее поддавались объяснению случаи непредвиденной злобы, приводящие к тяжелым последствиям. Все помнили, как несколько лет назад на одном из праздников подрались жители двух деревень. Повод для драки был незначительным: зашел спор о том, в чьей деревне умеют лучше плести сандалии. Вначале разговор сопровождался шутками и смехом, затем начались крики, потом вспыхнула ссора, в ходе которой кто-то ударил кого-то кулаком, – и не успели опомниться, как три десятка человек ожесточенно молотили друг друга, не останавливаясь ни перед чем. Исход драки был печален: одного мужчину забили насмерть, семерых покалечили. Долгое время спустя люди с недоумением вспоминали об этом побоище, не понимая, как ссора, возникшая из-за сандалий, могла закончиться смертью и увечьями.
Другой подобный случай произошел при обряде посвящения во взрослые. Подростки, проходившие этот обряд, подвергались всевозможным испытаниям, которые должны были доказать умение молодых людей терпеть боль и лишения, – то есть готовность к взрослой жизни. В специально отведенном месте юношей и девушек, достигших половой зрелости, заставляли голодать, терпеливо переносить дневной зной и ночную прохладу; им делали надрезы на теле, прокалывали уши и ноздри, вгоняли острые шипы под кожу, прижигали раны огнем и натирали едкими мазями. Молодые люди обязаны были переносить все эти испытания хладнокровно, не выдавая своих страданий; тех, кто издавал крики и стоны, или, хуже того, молил о пощаде, – изгоняли с места испытаний, что было большим позором, так как следующая проверка на готовность к взрослой жизни проводилась только через год, и в течение этого времени над слабаком издевались все кому не лень.
И вот при очередном подобном обряде одного молодого человека замучили до смерти, причем, опять-таки никто не мог понять, как это произошло. Привязанный к дереву юноша стойко переносил мучения, но на лице его порой отражалось страдание, а на глазах появлялись предательские слезы, – казалось, еще немного, и он не выдержит. Это заставляло испытующих удваивать свои усилия и применять новые, более жестокие средства. Юноша, однако, продолжал терпеть, и тогда тех, кто испытывал его, обуяло какое-то странное чувство, похожее на страсть, – они стали получать удовольствие от истязаний, и пришли в себя лишь после того, как обнаженное тело молодого человека безжизненно обвисло на веревках.
Убившие юношу люди после говорили, что ими завладели демоны. Страсть, охватившая испытующих, явно имела потустороннее происхождение, с ней невозможно было бороться, она подчиняла себе полностью, наполняя душу человека диким, зверским, неистовым восторгом. Многие жители острова были согласны с этим, они и сами попадали под власть демонов; было замечено, что иной раз не только взрослые, но и дети совершают поступки, несовместимые с божественным пониманием человеческой природы.
Но всё же за тысячелетнюю историю острова демонам не удавалось еще вырваться на свободу: великое милосердие богов, разумные порядки, установленные здесь, и неустанные заботы жрецов хранили людей от нашествия злых сил. Старая колдунья Кахинали, одиноко жившая в своей хижине, предрекла когда-то, что такой порядок вещей будет нарушен – грядут новые времена, страшные и грозные, – однако ей не поверили. Но начавшаяся на острове война подтвердила слова колдуньи. Войско Аравака и войско его противников сошлись для боя на широкой равнине между Священным поселком и лесом у подножья Расщепленной Горы. Число воинов с той и другой стороны было невелико, но люди Аравака имели оружие: дротики, палицы, луки с тугой тетивой и длинные острые ножи, а также прикрывали себя щитами, – в то время как воины, выступившие против вождя, несли простые дубины и короткие луки, применявшиеся на охоте; щитов же не было у них вовсе.
Накануне битвы воины и той, и другой стороны горячились, обещая покарать своих врагов, и были полны решимости силой доказать свою правоту. Однако когда два войска встали друг напротив друга, люди растерялись: ведь многих из тех, с кем им предстояло сразиться, они очень хорошо знали, а с некоторыми даже находились в родстве. Мысль о том, что сейчас им придется драться насмерть, показалась всем настолько дикой и нелепой, что они устыдились своего намерения. Чувствуя себя неуверенно и неловко, они переминались с ноги на ногу, говорили ни о чем и не сводили глаз со своих предводителей, надеясь, что те предпримут что-нибудь такое, от чего битва закончится, не начавшись.
Аравак уловил это настроение и понял, что действовать надо немедленно и решительно, иначе войско его попросту разбредется по домам. Он обвел своих воинов грозным, непереносимым взглядом и, потрясая палицей, закричал:
– Вот там стоят бросившие вызов богам! Они пришли сюда, чтобы убить нас, чтобы завладеть нашими жилищами, нашими женами и детьми! Они – слуги проклятых демонов, они несут смерть и разрушение! Но боги на нашей стороне; с нами Бог Войны, и мы победим! Бей слуг демонов, бей их! Вперед!