Читать интересную книгу Сказка Востока - Канта Ибрагимов

Тимур не верил в смерть сына, пока не увидел его труп. А как увидел, понял, что все смертны, упал на колени, рыдая. И Гайрах, как хозяин этих земель, пытался его успокоить:

— Смирись, смирись с волей Божьей, — тоже плакал кавказец.

— Ты тоже смирись! — вдруг вскочил Тимур и на непонятном для Гайраха языке что-то сказал.

В тот же момент воины Тимура сбили Гайраха и его сына с ног, связали и бросили в ту же могилу.

— Так чей ты сын? — слащавым голосом обратился Тимур к другому сыну. — Тума ты или Мухаммед, мой сын или его?.. Что стоишь? Иль прыгай туда, иль закапывай, оставаясь со мной и главой Магаса.

Пока погребаемых было видно и они кричали, а потом лишь земля шевелилась, Мухаммед закапывал медленно, пытаясь скрыть слезы, а когда черный слой благодатной земли покрыл этот позор, он стал действовать с усердием, стараясь выслужиться перед Тимуром.

— Хвала тебе, о Повелитель! Я вечно твой! И тем горжусь!

— Гордость мужчины — воинская доблесть, — постановил Тимур, — и ты это должен делом подтвердить.

На следующий день несметное полчище тюркитов окружило крепость Магас. Под своим штандартом появился сам Повелитель. И хотя зрение с годами ослабло, ненавистного врага он не увидеть не мог, тем более что молодой, стройный, дерзкий Малцаг стоял на самой высокой башне крепостной стены и с вызовом размахивал огромным красно-белым флагом своей страны.

— Сдайте этого Малцага, и мы вас пощадим, — повторил условие глашатай тюркитов.

— Малцаг — наш Турпал![84]

— Мухаммед, — негромко произнес Тимур, — теперь ты здесь законный хозяин, поди и утихомирь этих людей.

Тума-Мухаммед и впрямь подумал, что он хозяин, вместе со своей свитой по-барски двинулся к воротам. Лишь щиты и удача спасли от стрел.

— Да, подобру они тебя не понимают, — сжалился Тимур над побледневшим от страха Тума-Мухаммедом. — А по правде, народ везде такой неблагодарный. Их надо силой, силой и беспощадностью давить. Вот тогда они любят, уважают и ценят… Понял, Мухаммед?

Услужливо кивая, тот в ответ что-то пробормотал.

— Ну, раз понял, выдвигай вперед своих воинов. А мы подсобим.

Великий эмир дал команду к бою. Загремели фанфары, забили барабаны. Пошли кавказцы на кавказцев, а сзади войско Тумы подпирают тюрко-монголы, не дают им отступать, тоже силой оружия давят их к стене, откуда летят стрелы, камни, раскаленная смола. Этот короткий зимний день завершился так: сам Тума-Мухаммед, будучи позади под надзором богатуров Тимура, остался в живых, а большинство его воинов после братоубийственного боя остались лежать под стенами Магаса, родной столицы.

На следующий день Тимур отдал приказ своей рати и особое поручение:

— Этого рыжего смельчака Малцага — живого, их красно-белый флаг — к обеду, к ногам.

Не только к обеду, но и к вечеру завоеватели не смогли одолеть даже водяной ров, окружавший город-крепость с двух сторон. А там, где были русла рек Сунжи и Мартанки, до того отвесный крутой берег и еще стена, что все усилия оказались тщетны.

Под покровом долгих зимних ночей Тимур надеялся послать к крепости своих китайцев-минеров, чтобы они подложили под опорные стены взрывчатку. Но дозорные Магаса были начеку. И ночами захватчикам было не до отдыха: из леса, с тыла, с самых неожиданных сторон налетали небольшие повстанческие отряды горцев и нападали на них.

Поняв, что одним нахрапом Магас не взять, Тимур, как при осаде больших крепостей, вынужден был обратиться к инженерной мысли, благо кругом леса много. Были изготовлены деревянные щиты и помосты через ров, очень много лестниц в высоту крепостной стены. Со всех четырех сторон начался в один день яростный штурм. А в двух-трех местах тюркские воины смогли забраться на стену и уже, было, закрепились, ожидая поддержки стотысячной армады. Однако в это время кавказцам пришла помощь из леса. Пришлось Тимуру срочно менять план действий. Пока шли маневры, осажденные сбросили кочевников со своих стен. И когда к вечеру команда Повелителя забила отбой, на центральной стене Магаса, как всегда, вновь появился бесшабашный Малцаг с красно-белым флагом.

Еще три дня Тимур безуспешно атаковал Магас. Потом объявил передышку: по опыту он знал, что таких отчаянных защитников легче брать не в бою, а измором. Да к тому же он ждал, пока прибудут катапульты, доставляемые из южного Азербайджана. Эти адские машины уже прошли через Дербент, а потом вдруг пропали на просторах Дагестана. Вскоре обломки катапульт обнаружили в Каспийском море.

Это не остановило Тимура. Недалеко от Магаса стали строить огромную передвижную башню на колесах, которая по высоте должна была бы соответствовать уровню крепостной стены. Такая таранная техника впервые была применена ассирийцами и за две тысячи лет мало чем изменилась.

В пологом наклоне в сторону крепости была выложена из камня ровная дорога. По ней как-то утром, когда был крепкий мороз, и мир сиял от снега и солнца, покатили тюркиты с шумом и боем свой стенобитный аппарат. Уперлась башня в крепость, как и просчитали инженеры. Побежали воины по этапам вверх. Их много, и они — как нескончаемые потоки муравьев, будут через трупы своих же все рваться и рваться к добыче. И никто их не сможет остановить. Против башни средство одно — поджечь. И защитники Магаса это ловко свершили: полилась со стен зажженная нефть.

Было о чем Тимуру подумать. Ведь если говорить о его гении, то военным гением он, безусловно, был. И этот злой гений в нем просыпался лишь тогда, когда он играл в шахматы. Однако его соперник, Молла Несарт, сейчас не в почете — под «домашним арестом».

— Позовите старика-шахматиста, — повелел как-то ночью Тимур. — О, как ты бледен! Что ж ты так осунулся? — сжалился он над Моллой.

— Посмотрел бы я на тебя, если бы на твой Самарканд такая же саранча напала.

— Я сам на Самарканд раза три нападал. — усмехнулся Великий эмир. — А теперь краше города нет. И с тех пор, как я на троне, в моем государстве нет мора.

— Гм, — в свою очередь попытался усмехнуться Молла. — У Всевышнего хватило ума не послать Самарканду сразу два несчастья.

— Ха-ха-ха, опять дерзишь? Недоволен мной? А ты ведь знаешь, что в этом мире все предписано Богом, и власть дана сильнейшему.

— Ты — людоед, — гневно процедил Молла.

— Эй, ты, старый Несарт, — грозен стал Тимур, — мне кажется, что котел твоей башки бурлит всякими мыслями, подобными перцу. Я вижу, варево перепрело, и пора котел снять с очага.

— Хм, — выпрямился Молла Несарт. — То, что ты людоед, знают миллионы людей, которых ты безвинно казнил. Быть с большинством людей — удел раба Божьего. Я не могу терпеть, видя, как ты истребляешь мой народ. Согреши в миллион первый раз — это лучше, чем тебя видеть.

— Ишь чего захотел? — вплотную придвинулся Повелитель. — Что ж ты как баба заскулил, еще слезу пусти, — видя, как у Моллы увлажнились глаза, говорил он. — Стань мужчиной, защити свой край! А мы ведь ровесники. Иль не дано, в штаны напустил?

Задрожал от негодования Молла Несарт, сжал от бессилия кулаки. Левой здоровой рукой Тимур грубо схватил бороду Моллы, рванул к себе, но в последний момент одумался.

— Ты настоящий кавказец, мужественный человек, — как бы играючи, потрепал он седую бороду Несарта и, следом тронув свою, — а моя, в отличие от твоей, жиденькая.

Он замолчал, искоса глядя на поникшего Моллу.

— Почему ты не сказал «как у козла»? — непонятно, издевается Тимур или нет.

— Потому что сам это знаешь.

— Хе-хе, я сегодня добр. Впрочем, к тебе я всегда благосклонен, — и вдруг иным тоном: — А хочешь помочь своим людям?

Молла Несарт молчит, хочет посмотреть в глаза Повелителя, а они по природе узкие, и с годами тяжелые веки нависли, так что ничего не понять.

— Так хочешь или не хочешь?..

— Почем вопрос?

— Выиграешь в мои стоклеточные шахматы — уйду отсюда с миром и навсегда.

— А проиграю?

— Не обессудь, судьба.

После Тимурова сна у Москвы они не только не играли, даже не виделись. Эта игра была, как всегда, упорной. И если в обычные шахматы Молла Несарт играл явно лучше, то в игре по правилам Повелителя случалось когда как. И на сей раз игра длилась долго. Тимур сдался, но не было на его лице привычной злости от проигрыша.

— Ну что, твоя взяла, — миролюбиво развел руками Повелитель. — Видит Бог, придется уйти. Только вот что, — Тимур по-дружески взял Моллу Несарта под локоть. — Ты, я надеюсь, останешься при мне. А то с кем я буду играть? Кто мне в глаза правду скажет, кроме тебя? Твою победу надо отметить. Пир! — приказал он.

Во время царского застолья он усадил Моллу Несарта рядом с собой и, пытаясь перекричать музыку, на ухо, твердил:

— Ради нашей дружбы я должен оставить добрый след на этой земле, должен что-либо достойное построить. Что ты не пьешь? Пей, все грехи на себя беру. Хе-хе, как ты сказал, миллион первый будешь. А ты мне в добром деле помоги, надо построить канал, в память обо мне.