сильной качки, он слишком впивался в тело. — Наверное, не так часто в сохранной шкатулке оказывается что-то особо ценное?
— Волчонок, ты все хочешь выведать, насколько у меня хорошо дела с работой? Успокойся. Хорошо у меня все, — фыркнула эльфийка, отвернувшись от меня. — Чаще мы с Яркусом пользуемся дилижансом или попутной повозкой. И наша работа далеко не всегда заключается в том, чтобы что-то ценное положить в шкатулку. Уж поверь, есть много иных способов заработать деньги. Если дела с деньгами плохи, то можем пойти в найм для сопровождения ценных грузов.
Я снова почувствовал на себе ясное направленное внимание нечеловеческого существа. Сомнений, что дракон что-то от меня хотел, не осталось. Конечно, у Гирхзелла ментал не так силен как у великого Архонтзала, но все равно я ощущал его влияние.
— Дорогая, я сейчас закрою глаза и немного помолчу, — предупредил я. — Мне нужно ненадолго сосредоточиться. Ты не скучай и не думай, будто я уснул.
— Да, магистр Райсмар Ирринд, не смею беспокоить, — с ехидством отозвалась Ионэль, поправляя растрепанные ветром волосы.
Я закрыл глаза и вошел во второе внимание. Ментальное тело дракона было огромным, хотя размер тонких тел редко зависит от их силы. К примеру, мое ментальное тело ничтожно в сравнении с телом Архонтзала, но не думаю, что я по силе воздействия уступал ныне беззубому дракону.
С Гирхзеллом я вошел в контакт почти сразу. Он явно ждал меня и первое, что я услышал было:
— Маг… юный маг с древней душой. Как это странно. Так не должно быть. Зачем ты здесь?
— Зачем ты хотел убить меня, Гирхзелл? — беззвучно спросил я, на ментальной волне.
— Если бы я хотел тебя убить, я бы убил. Я лишь не хотел, чтобы ты не летел с ней. И даже сейчас я могу исправить то, чего не должно быть. Но есть разница…
— В чем она? — пока я не совсем понимал его. Впрочем при общении с драконами, их чаще не понимаешь, чем понимаешь.
— В том, что я слишком поздно понял, что ты большой маг, — прозвучал раскатистый голос Гирхзелла в моей голове. — Большой маг, это всегда плохо. Древние Рода говорят, что маги не бывают друзьями. Они эгоистичны и завистливы к чужой силе. Зависть причина злости. Она начало коварства и темных дел.
— Дорогой друг, ты уверен, что сейчас говоришь обо мне? Мой опыт говорит, о том, что маги, как и драконы бывают очень разными. Иногда случается такое чудо, как маг с добрым сердцем и не такими уж скверными намерениями, — я ненадолго открыл глаза и положил ладонь на его шершавую, чешуйчатую кожу, ощущая гигантскую мощь, скрытую в ней. — Гирхзелл, если ты умеешь смотреть глубину существа, то посмотри в меня. Ты увидишь, во мне нет дурных намерений по отношению к тебе.
— Я не говорю плохо именно о тебе. Я просто говорю о магах. Вижу, в тебе нет страха и мне это нравится. Ты даже не боишься, что я могу назначить тебя своим врагом, — ментально прошипел он.
— У тебя нет причин назначать меня врагом, и у меня нет причин желать тебе зла. Тем более от тебя зависит сейчас моя жизнь, — ответил я, слегка шевельнув губами.
— Покажи, что ты только что думал о драконах, когда говорил с Ионэль, — попросил он.
Я не стал скрывать свои мысли, ни изменять их, хотя мог бы это сделать так, что он бы не заметил. Открылся ему ментально шире и показал то, о чем Гирхзелл просил. И тут он неожиданно повеселел:
— Украсть яйцо дракона для Ионэль! Для прекрасной Ионэль! Остроухой, да? О, человеческое сердце! В нем нет ничего постоянного! Оно сделано из безумия и глупости. Даже любовь в нем мало отличается от обычного безумия и пустой суеты! — голос дракона был похож на смех, и мне даже показалось, что все это Гирхзелл говорит вслух, хотя этого просто не могло быть.
— Знаешь, в чем проблема драконов? — прервал его я.
— Скажи мне то, чего я не знаю, — он явно заинтересовался.
— Все просто: вы слышите человеческие фантазии и принимаете их за истинные намерения. Нет, Гирхзелл, сознание людей устроено иначе. Иногда мы думаем не для того, чтобы поступить именно так, как думаем, а лишь, чтобы испытать удовольствие от своих мыслей, — о том, что наши фантазии иногда превращаются в намерения, я не стал говорить. Мои слова и ментальная открытость, которую я себе позволил, быстро сняли изначальную подозрительность Гирхзелла. Конечно, он еще не доверял мне, но я чувствовал, как меняется его отношение.
— Прав великий Харлухх: понять людей трудно не только нам — они сами себя плохо понимают! — он снова зашелся своим ментальным смехом, в этот раз его тело содрогнулось, даже затряслось, и я услышал испуганные возгласы пассажиров. — Маг Райс, с тобой интересно говорить. Смешно и необычно. Найди еще 200 гинар и купи место на моей спине еще раз. Мы можем очень о многом поговорить. Я буду рад если это случится потом. Но сейчас… — он неожиданно замолчал. После долгой паузы произнес: — Сейчас я хочу сказать важное. Это важное станет моей просьбой.
— Вот как? Я весь во внимании, — для меня это был действительно неожиданный поворот.
— Мне дорога Ионэль. Из всех известных людей — а я знаю их тысячи — именно она для меня ближе всех, если не считать моих хозяев. Мне кажется, у нее душа дракона, и может быть она когда-то, через тысячи лет станет драконом. Знаю, что она так же не безразлична тебе. Я хочу чтобы ты уберег ее от беды, — произнес Гирхзелл, и сейчас его беззвучные слова были тяжелы и серьезны. — Просьба такова: отговори ее нести сердце оборотня сегодня на продажу.
— Чем для нее это опасно? — я насторожился. То, что дракон знал об Ионе и ее планах на день, меня не удивляло. Прежде я убеждался несколько раз, некоторые драконы могут предвидеть будущее. Вернее, не само будущее, а его возможные варианты.
— Не знаю, чем, но чувствую, что для нее это может обернуться бедой. Возможно, ее причина кроется в имени Ольвия Арэнт, — отозвался он.
— То есть ты хочешь, чтобы она именно сегодня не продавала сердце? — уточнил я,