Читать интересную книгу Услуги маленького дьявола - Наталья Александрова

– Не ешь, – категорически заявила я, – у тебя организм и так ослаблен, как бы чего не вышло…

– А выбросить тоже жалко, – размышлял Мишка, – вот разве Юране скормить?

Он показал на угловую койку, где спал кто-то, накрывшись с головой одеялом.

– Так-то он мужик ничего, спит себе да спит, – пояснил Мишка, – только ночью храпит сильно. А здоровый… и поесть любит, так вот я думаю, испробовать на нем, что ли?

– Нехорошо на невинном человеке эксперименты ставить, – строго сказала я, – но вообще-то, чтобы Гюрза кого-то навестила в больнице? В голове не укладывается…

Не уставая поражаться такому поступку Гюрзы, я задумчиво попрощалась с Мишкой и пошла прочь. Неужели моя вчерашняя трепка пошла начальнице на пользу?

К вечеру преступный план полностью созрел.

Для того чтобы чувствовать себя в относительной безопасности, я должна не красть ключи у Петра Ильича, а сделать свой комплект. С одной стороны, задача усложняется: сначала выкрасть ключи, а потом положить их на место, а с другой стороны, потом я смогу выбрать удобное время для посещения квартиры, когда буду точно уверена, что Петр Ильич не сможет меня там застать.

Из детских приключенческих книжек в голове сидели смутные воспоминания о куске мыла, в который вдавливают ключи и потом, по этому оттиску, делают новые. Из более поздних сведений в голове вертелись отрывки какого-то фильма, где профессионал делал оттиски в коробочке, заполненной специальной субстанцией. Где бы взять такую коробочку?

Но я представила, как прихожу с такой коробочкой или еще лучше – с куском мыла в мастерскую по изготовлению ключей, и что они мне там скажут? А самое главное: что я им скажу?

Нет уж, отставим в сторону детективы и будем действовать открыто – так меньше шансов быть заподозренной в плохом.

По дороге домой я заскочила в мастерскую по изготовлению ключей, что располагалась в подвальчике неподалеку от нашего дома. У окошечка маялся мужчина типично интеллигентной внешности: седая бородка, очки и потертая кепочка.

– Второй раз прихожу! – скорбно обратился он ко мне. – Никак ключи не подходят…

Я забеспокоилась: качество работы у этого мастера явно оставляло желать лучшего.

– У вас замок старый, ключ трудоемкий, – донеслось из окошка, – поставили бы «Цербер»…

– От «Цербера» ключ большой, дочка его сразу же потеряет, – вздохнул мужчина, – она и так-то…

Я взглянула на него удивленно: судя по седой бороде, у него терять ключи должна не дочка, а внучка. Впрочем, некоторые дочки и в сорок лет полные дуры. Очевидно, мужчине досталась именно такая.

Заказчик долго перебирал выданные ключи, не отходя от окошечка, так что у меня лопнуло терпение. Я подошла ближе и попыталась разглядеть, кто там сидит в окошке. Седобородый оглянулся на меня, вероятно, я произвела на него впечатление, потому что он оживился, глазки под очками заблестели так живенько, что стало видно даже через мутные, Бог знает сколько непротертые стекла.

– Вы закончили? – строго спросила я. – А то я спешу.

Седобородый поскучнел, вздохнул и ушел, ссутулившись. Из синего пуховика у него торчали в разные стороны перышки.

За окошком в крошечной комнатке сидел за столом шустрый востроглазый парнишка и что-то писал. За ним приткнулся смурной работяга и пилил болванку, зажатую в тиски.

– Слушаю вас, – парень вскинул голову.

– Хм… вы до скольки работаете?

– До девяти, там написано, – парень кивнул на стенку.

– Значит, если я часам к восьми ключи принесу, за час сделаете?

– Смотря какие… – протянул парень, внимательно меня рассматривая.

– Обыкновенные, – буркнула я, очень мне не понравился его взгляд.

– Федя у нас мастер, – кивнул парень на работягу.

Сумрачный Федя никак не отреагировал.

– Значит, сделаете за час, и никакой квитанции, – сказала я парню и добавила, оглянувшись на прейскурант: – Плачу вдвое.

– Втрое, – ответил парень-не-промах.

Мои голубки пили чай на кухне. Стол опять-таки был сервирован по высшему разряду. Я подумала вдруг, что если мне мамулин серебряный набор успел осточертеть, то что же говорить тогда о Петре Ильиче? Как ему надоели, должно быть, мамулины ухаживания, ее чрезмерная забота, эта ее, с позволения сказать, стильность… Откровенно говоря, вытерпеть все это можно, только лишь поставив перед собой важную задачу. Так какова же эта задача? Зачем у нас поселился Петр Ильич? Стоя в коридоре и слушая его разговор и смех, я поняла: он моей матерью совершенно не увлечен. Со стороны, как говорится, виднее!

Дождавшись, когда они уйдут, я поела на кухне, потом убрала за собой посуду. В коридоре было темно, на часах – полвосьмого. Я прислушалась: парочка слушала в комнате у мамули записанный на ноуте концерт Паваротти. Замирая от страха, я подошла к вешалке и залезла в карман пальто нашего гостя. В первом кармане – ничего, только горсть мелочи. Во втором… есть, вот они, ключики! Даже не прячет, старый пройдоха, так уверен в нашей с мамулей глупости и доверчивости!

Когда я зашнуровывала ботинки, мамуля возникла на пороге:

– Ты куда это?

– Сигареты закончились! – крикнула я уже с лестницы.

Парень из мастерской увидел меня в скромненькой курточке и неизменных джинсах, очевидно, у него появились кое-какие сомнения.

– Слушай, у нас не будет неприятностей? – спросил он, принимая ключи.

– Если и будут, то только у меня, – успокоила я его, – давайте, ребятки, скорее…

Сорок минут я слонялась по улицам и ужасно замерзла. Но ключи Федя сделал отлично. Дома за дверью мамулиной комнаты по-прежнему пел Паваротти. Этак любого мужика можно отвадить, о чем она только думает!

Я положила ключи в карман пальто перекормленного бельканто Петра Ильича и облегченно вздохнула.

К счастью, сломанную дверь, деньги на ремонт которой прошлый раз собирали общественницы, починить пока что не успели и в подъезд можно было войти, не зная кода. Навстречу мне тоже никто не попался.

Надо сказать, что я ужасно нервничала – как-никак первый раз в жизни собиралась проникнуть в чужую квартиру. От волнения дрожали руки и ключ долго не мог попасть в замочную скважину. В моем воображении рисовались картины того, как бдительные соседи хватают меня за руку и волокут в полицию, как воровку…

Но ключ, наконец, попал в скважину – да здравствует умелец Федя! – замок открылся, я вошла в квартиру и торопливо захлопнула дверь за собой. В квартире было тихо и слегка пахло пылью и затхлостью. Я несколько секунд постояла в прихожей, унимая сердцебиение, и отправилась на разведку.

Кухня пока не привлекла моего внимания, как и небольшая полутемная спальня. Вторая комната была, судя по всему, кабинетом. Здесь стоял большой письменный стол с многочисленными ящиками и второй стол, поменьше, на котором расположился компьютер с периферийными устройствами.

Я начала с самого простого – стала один за другим выдвигать ящики письменного стола.

В верхнем ящике лежала большая пластиковая папка с отпечатанной на обложке этикеткой: «Новоапраксинский химический комбинат».

Осторожно открыв папку, я увидела кипу недоступных моему пониманию бумаг, содержавших, судя по всему, абсолютно полную информацию об этом самом комбинате – ассортимент продукции, объем выпуска этой продукции за последние годы, объем реализации, списки поставщиков, снабжающих комбинат сырьем и комплектующими изделиями, порядок расчетов с этими поставщиками и с бюджетом…

Наверное, если бы на моем месте был какой-нибудь экономист или хотя бы опытный бухгалтер, эти документы рассказали бы ему все о химическом комбинате, но я смогла только сделать единственный вывод – этот комбинат почему-то весьма интересует Петра Ильича.

А кстати, Новоапраксино – это ведь по железной дороге с Московского вокзала, так что Петр Ильич скорее всего туда и ездил в июне.

Перелистывая документы в папке, я несколько раз натыкалась на знакомую фамилию – Козодоев. Был у меня один знакомый – Никита Козодоев, мы учились с ним в одной школе и даже… Но, разумеется, это не он – мало ли на свете Козодоевых.

Закрыв папку и постаравшись придать ей первозданный вид, я задвинула верхний ящик стола и выдвинула второй.

Здесь меня ждал сюрприз. В этом ящике аккуратно, в хронологическом порядке были сложены все мои статьи за время работы в «Невском вестнике». Статьи – это громко сказано, статей, как таковых, у меня было раз, два и обчелся, да и те – легкая дамская болтовня вроде «Женщины и цветы», но здесь были собраны даже самые маленькие мои публикации, заметки в десять строк. Я просмотрела это скупое досье, и мне стало грустно.

Без малого три года моей журналистской работы оставили после себя тоненькую стопочку второсортных заметок на никому не интересные темы… Нет, в чем-то Петр Ильич был прав: так жить нельзя, если я хочу оставить в журналистике хоть какой-нибудь след!