Затем он пересекает мост: это ключевой момент и в сновидениях, и в жизни. Обладая выдержкой и мужеством, необходимыми для достижения противоположной стороны, он переходит мост, при этом его встречает «вспышка света» и к нему поворачивается Бог, чтобы вступить в поединок. Этот «гром среди ясного неба» никогда не прекращается. Такова наша встреча с Самостью. Сновидец обладал достаточной мудростью, позволяющей понять, что он должен подчиниться превосходящей его силе. «Меня могли уничтожить, - сказал Том, - мне было необходимо слушать». А то, что он должен был слушать, оказалось в конце его сновидения с характерными обертонами притчи о Рождестве.
Изначальный акцент, сделанный на маскулинной энергии, переносится па энергию женственности. Сновидец оказывается на скотном дворе, наблюдая за родовыми муками коровы, которая пытается произвести па свет теленка. Собственная молодая маскулинность сновидца пытается ему помочь. Не исключено, что новорожденный теленок уже мертв. Это мог быть образ новой жизни, прекратившейся прежде, чем она успела зародиться; можно предположить, что вся энергия сосредоточена в теленке, которому предопределено рождение. Пять лет напряженной аналитической работы привели к почти моментальному сдвигу от инстинктивной энергии к духовной: корова превращается в родившую красивую чернокожую женщину.
Энергию невозможно уничтожить. Ее можно подавить, но позже она вернется либо как разрушающая сила, либо преобразуется в творческую энергию. Энергия Христа, которую столкнули в бурный поток, начинает борьбу за свое возрождение. Эта творческая энергия, которую ранее символизировали викинги или громадный фаллос, теперь прокладывает себе путь через энергию Черной Мадонны, нашедшую свое воплощение в новорожденном.
Проснувшись, Том оказался так взбудоражен, что не был полностью уверен, действительно ли он держал в руках ребенка. Он не был уверен, был ли тот мальчиком или девочкой, и дело было не в этом. Он лишь знал, что ему обязательно нужно добиться согласия с самим собой, обрести новый интерес, чтобы подпитывать новую жизнь. Следуя принятому решению, сейчас он занимается тем, что старается лучше узнать животных и удовлетворяет свой интерес к священным ритуалам коренных жителей Америки.
Сновидения можно интерпретировать совершенно по-разному. Важно переживать сущности образов так, чтобы для эго открывались новые возможности. Черная Мадонна периодически повторяется в сновидениях наших современников, и ее присутствие говорит о возможности появления осознанной женственности, до сих пор неведомой нам. Ее появление предвосхищает новое понимание существующего в материи света, света в природе, света в нашем собственном теле. А что символизирует ее младенец, большинство из нас могут себе представить. Наши сны стремятся вести нас через образы, которые мы постичь не в состоянии. Они заставляют нас переправляться по мосту через ущелье, преодолевать отвесные пропасти, лишая нас привычного мира.
С изменением сознания появляются новые образы. Мятежные подростки, которые в наших сновидениях вышли из тюремного заключения, были вытеснены за рамки общества, так и не согласившись встать на колени перед коррумпированной тиранией. Они, как и дикари, обитающие в джунглях, отказались втиснуть себя в жесткое, убивающее жизнь статус-кво. Хотя мятежники и дикари не являются женихами подрастающих невест, они все равно оказываются служащими. Они по-прежнему не теряют контакта со своей инстинктивной энергией, придающей им мужество для борьбы с общественными оковами, которые увечат их воображение. Потеряв связь с живущими в наших снах мятежниками и дикарями, мы потеряем себя, ибо старые формы уже умерли. Нам следует научиться доведению, которое сродни поведению прыгунов в высоту. На Олимпийских играх прыгуны в высоту стоят, концентрируясь до тех пор, пока не увидят себя перелетающими через планку на ранее недосягаемой для них высоте. Сумев представить такой прыжок, они достигают того, что "ело из плоти следует за тонким телом (тонкое тело - в первом приближении воображаемое тело. - В.М.). Но если же прыгун не сможет сконцентрироваться, чтобы представить себе совершенный прыжок, он заранее, еще перед разбегом, знает, что не прыгнет. Когда у нас не хватает воображения, мы получаем травму и не способны сделать ни шага вперед, ни шага назад. Мы ощущаем свой ужас - немой, как камень.
Или же, чтобы почувствовать камень, мы можем сильно испугаться. тогда мы ощутим спазмы в спине, почечную недостаточность, сердце-тление или сердечные боли. Мы можем увидеть себя во сне взрослыми, кувыркающимися в детской коляске, сложенными вдвое, головой вниз, с опущенными к земле глазами, втиснутыми в крошечный автомобильчик, ощущая тяжелую тупую боль, проходящую через плечи. Мы можем проснуться в потоке слез, увидев во сне свою дочь мертвой или умирающей, и, в воображении держа на руках ее маленькое тельце, понимаем, что не сможем без нее жить.
Это образы души. Они сообщают нам то, что невозможно выразить словами, а именно: где мы находимся. Если мы видим себя твердыми, как камень, втиснутыми в детскую игрушечную машину, и при этом груз ответственности размалывает нашу спину или склоняет голову до земли, мы не имеем права себя пожалеть. Мы не впадаем в причитания: «Бедный я». А если наш внутренний ребенок лежит мертвый, на следующий день мы не можем встать и продолжать жить, как ни в чем не бывало. На это следует обращать внимание.
Прорывы происходят - если они происходят вообще - после попадания в состояние тупика. Это касается и нашего личного внутреннего странствия, и наших отношений с другими людьми. Более того, - и в этом заключается божественное провидение в развитии человеческой судьбы или же, пользуясь удобной метафорой совершившего полный оборот колеса, тупик - это констеллированная Самость. Когда мы оказываемся в таком состоянии, где нас трясет с головы до пят, возможно, мы получаем свидетельство о присутствии у нас внутри живого Бога.
В тупике мы сталкиваемся с Самостью. В нашем абсолютном бессилии и перед лицом полной невозможности бог и богиня воспринимаются нами как застывшие божества, в которых сосредоточен парализующий ужас. Мы видим застывших богов, которым больше не можем поклоняться. Эти застывшие образы оттаивают под нашими слезами, и окаменевшие боги возвращаются к жизни, поселившись в нашем теле. Они питаются кровью наших страданий. До тех пор, пока мы будем оставаться в западне старых мертвых богов, нас будут бросать. Мы становимся даже сверхпокинутыми: «Боже мой, Боже мой! Для чего Ты меня оставил?»
Если в таком полном мраке мы можем отдать свою кровь камню, слезы - своей скорби, голос - своей ярости, истину - своему обману, тогда «тьма станет светом, а покой - танцем». Отвернувшись от старых мертвых богов, мы теряем все и вместе с тем все обретаем, ибо в момент признания поражения появляются живые бог и богиня. Мы уходим оттуда, ощущая себя совершенно покинутыми, туда, где никогда покинуты не будем. В момент постижения душа и Самость - суть одно. Больше нет зависимости, нет страха или нужды, мы получили дар любви. С открытым сердцем мы раскрываем душу Возлюбленному.
Юнг называл этот путь индивидуацией. При движении по нему сметаются прочь все фасады, ложные ожидания, мертвые боги. В конечном счете, он ведет в ядро тупика, где живет истинная любовь. Если мы вообще когда-нибудь освободимся от цепей патриархальности, от сковывающего нас стремления к власти, от своего страха оказаться покинутыми, от своей ярости, от своих страстей и пристрастий, от своей зависимости от «подающей руки», которую другие предпочитают лизать, скрывая это, нам следует донага раздеться, чтобы окончательно очиститься от этих мертвых богов. Тогда к нам придет любовь. Появятся живые бог и богиня. Тогда мы почувствуем свою силу.
4 июня 1989 г.
Когда я переписывала эту лекцию, танки давили студентов на площади Тяньаньмынь в Бейджинге. Изумленные, рыдающие люди, которым удалось выжить, по-прежнему взывают к свободе. В госпиталях солдаты стреляют в переливающих кровь врачей и в пациентов и сжигают свою технику. Варварство не знает границ. Студенты всего мира выражают свой протест. Том Брокау по NBC говорит, что, начиная с этого времени, мир уже не тот, что был вчера. А сейчас он объявляет о том, что умер Рухолла Хомейни, религиозный тиран, правитель, признававший свою собственную ненависть и мстительность. Скорбящая толпа оплакивает его смерть, пока он лежит на возвышении в стеклянном гробу в центре Тегерана. Даже теперь мятежная часть населения готова совершить переворот. Мы слышим, что впервые за сорок пять лет выборы в Польше привели к небывалому усилению Солидарности в польском правительстве. А сейчас самая страшная железнодорожная катастрофа в истории России, которая унесла восемьсот человеческих жизней, и Михаил Горбачев, который внешне так не похож на предшествовавших ему диктаторов, приносит свои соболезнования.