Читать интересную книгу Звезда конструктора-2. - Башун В.М.

Не сказать, что быть в числе первых с конца в подразделении легко и просто. Командиры тоже имеют свои стимулы и рычаги воздействия на нерадивых. Один из любимых способов - создать в подразделении нечто вроде круговой поруки, когда лентяй вынуждает весь десяток заниматься своим воспитанием.

Попытки сослуживцев поучаствовать в моем воспитании и обучении закончились для некоторых печально. Первая тройка каторжников, знакомая мне еще по совместному путешествию через туманную тропу и проклятый лес уже на Этой стороне, не откладывая на потом, в первый же вечер пригласила меня “поговорить” в уединенное место. На вопросы дознавателя, пришедшего к ним прямо в санчасть, они угрюмо и дружно утверждали, что в темноте споткнулись, упали друг на друга, получили травмы, потом еще раз споткнулись и еще раз упали…

Еще бы. Стал бы я дожидаться, когда меня отметелят какие-то недоумки. Я банально бросился бежать, незаметно юркнул между двумя помойными баками и когда мои преследователи, яростно сопя и взрыкивая: “Врешь! Не уйдешь!”, - пробежали мимо, напал сам. Несколько ударов по болевым точкам и пара слегка подправленных в нужном направлении бросков, закончились для двоих боданием с забором. Удар ногой под коленку и ребром ладони по ключице с легким добивающим локтем по затылку, отключили последнего. Никто меня не видел. Уверен. Пусть теперь гадают, кто их так - сам “доходяга” или его неизвестный покровитель, но простор для творческой фантазии обеспечен, как и нежелание связываться.

Следующая группа “воспитателей”, злых на меня за отставание на марше, в результате чего всем добавили несколько километров, попыталась с помощью жестов руками и ногами рассказать моему телу о тяжести и боли, ждущих его на пути становления воина. Четверо мордоворотов подошли ко мне прямо в казарме, наплевав на возможные последствия - за драку в казарме могли назначить неделю карцера с дополнительными работами.

При этом учебу никто отменять не собирался. Ночь в карцере. Утром завтрак - хлеб с водой. Занятия. Обед снова в карцере - хлеб с водой. После обеда снова занятия. Затем ужин - меню прежнее - и сон в том же карцере на голом каменном полу.

- Слышь, ты, убогий, - процедил приземистый шкафообразный бык-произво…заводила. - Чё ты путаешься под ногами воинов? Чё ты забыл здесь, доходяга? Достал уже в конец! Из тебя воин, как из меня сиделка! Гы-гы! - сообщество (правда, не всё), оценив юмор, заржало. - А чё, ребята? Может и впрямь его в лазарет наладить? Будет сиделкой в свободное от клизмы - гы-гы - время. И корешкам нашим там послужит… А?

- Не! Брусок! Ну, как его туда возьмут? - прогундел тощий и длинный парень с узким, носатым и прыщавым лицом.

- А мы ему руки-ноги переломаем, вот и возьмут. Куда денутся? Ы? Ну-ка, Рубило, оформи парню пропуск в лазарет!

- Да спокойно.

Вяло расслабленной Прыщавый вдруг резко метнулся в мою сторону, целя кулаком в голову. Я “в панике” отпрыгнул за ближайшую двухъярусную койку, а у Рубило вдруг спутались ноги. Он с размаху боднул лбом стойку и в полном очумении пожухлым листом постелился на пол.

- Вот, ля-ля-а-а! - растерянно протянул один из четверки, паренек среднего роста с живыми и умными глазами. - Это что ж Рубило пил, что его так занесло и вырубило. А главное, когда?!

Шкаф вместе с мосластым низколобым товарищем, все это время молча хмурившим брови, бросились ко мне, заходя с двух сторон.

Я достал амулет пневмоудара и активировал обе функции. Воздушной волной заводилу швырнуло через весь проход, который он по пути тщательно протер своей формой, и вмазало в дверь казармы. Раздался звук соударения двух пустых тел и шкафчик затих. Низколобый, раскрыв рот, остекленевшими глазами тупо наблюдал полет своего вожака до самого препятствия и машинально среагировал на мою команду:

- Лови!

Реакция громилу не подвела. Амулет оказался зажатым в его руках и в тот же момент вспыхнул.

- А-а-а-а!! - заорал низколобый, разжал руки и стал ими яростно трясти.

В этот момент в казарму ворвался сержант, привлеченный шумом.

- Сми-и-ирно!! Что здесь происходит?!

Последний из четверки, самый умный, успел даже для меня незаметно скрыться и с видом полнейшей непричастности присоединился к толпе сослуживцев.

- Я повторяю! Что здесь произошло?!

Воины растерянно молчали, не зная, что сказать.

- Позвольте мне, господин сержант, - вылез я со своими комментариями. - Я все видел. Эти трое повздорили. Вон тот, что у дверей. Большой который…

- Для тебя тут все большие, - хмыкнул сержант. - Что дальше?

- Да, господин сержант. Так и есть. Так вот тот большой за что-то вдруг ударил этого длинного, а этот, который сейчас воет и руками трясет, достал амулет и кэ-э-э-к даст чем-то по большому. Тот и улетел аж до дверей. Потом этот… с руками который, наверное, хотел добавить, а амулет возьми и загорись. Говорили же нам: нельзя амулеты через лес. Говорили. А он, небось, не слушал. Теперь будет кричать, что не было у него никаких амулетов. Ага. Как же?! Все видели, что он его в руках держал. Правда, ведь?

Сотня дружно кивнула. Держал же? Держал. Объяснение всех устраивало. Иначе…

- Почему сотня не вмешалась и не прекратила безобразие?! - сержант грозно оглядел воинов.

- Так не успели, господин сержант. Все так быстро случилось.

Все опять дружными кивками подтвердили мои слова. Если рассказать, как все было на самом деле, пострадают все, а так только пострадавшая тройка будет отвечать.

Сержант понял, что ему рассказывают очень отредактированную версию событий, но ему самому очень невыгодно копаться в грязном белье. А ну как всплывет что-нибудь такое, после чего ему предстоит поход на войну рядовым воином в составе маршевой сотни? Поэтому опытный вояка не стал добиваться истины, приказал оттащить пострадавших в лазарет в компанию их друзей, уже успевших “отдохнуть” на столе хирурга-целителя. Ага! Еще эмпата к ним приглашать! Чего не хватало!

Эту троицу мы больше не видели. Говорят, их отправили на фронт в штрафную сотню на самый горячий участок воевать с теми навыками, какие успели получить. А ко мне лезть перестали совсем. Злобно зыркали, но пакостей строить боялись. Вроде я себя в драке никак не проявил и у инструктора по рукопашному бою на самом плохом счету, а все равно страшно. Те, кто пытался меня “воспитать”, в конечном итоге оказались на больничной койке, а мне хоть бы что. Короче, лучше держаться от странного меня подальше. Так, видимо, решило большинство, и ко мне больше никто не цеплялся.

Однако отстали, как выяснилось потом, не все. Тот самый, из четверки, который оказался самым умным, подловил меня, когда я возвращался ночью в казарму после самохода.

Дело в том, что увольнительные в городок за забором предусмотрены были только в виде меры поощрения самым лучшим рекрутам. Самых лучших, разумеется, было немного, а в городке побывать и вдохнуть воздух воли хотели все. Тяжело, когда прямо под боком, но вне досягаемости, море соблазнов для воина, лишенного обычных житейских радостей. Я не только про женское внимание или выпивку - простое пирожное с чаем уже представляется неземным счастьем.

Так что те, кто не попал в число счастливчиков, то есть большинство, упорно искали обходные пути. И находили. В частности, можно было за приличные деньги, около двадцати серебрушек, договориться с кем-нибудь из постоянного персонала лагеря и по его пропуску проникнуть за проходную. Другое дело уже за пределами части не попасться патрулю. А форма-то яркая. Издалека видна и буквально кричит: “Это рекрут! Проверьте его!”. Так что, бег по пересеченной местности и способы ухода от погони изучались нами на тренировках с особым рвением. Можно сказать, с настоящим фанатизмом, не покладая рук и ног. Если патруль поймает - наказание будет очень и очень суровым. Надолго, если не навсегда отобьют охоту ходить в “самоход”.

Местное население относилось к нам, рекрутам, довольно терпимо и не интересовалось: есть у нас увольнительная или нет. В лавках и на рынке обслуживали наравне со всеми. Однако были и ограничения. Так, например, в трактирах (тавернах, кабаках, шинках, кафе и ресторанах) рекрутам не наливали ничего крепче морса. В магазинах и лавках не продавали спиртного и… гражданскую одежду. На предложение двойной и тройной оплаты фыркали, а самым упрямым предлагали услуги патруля. Объяснялось все очень просто - продавцам, нарушителям запрета, выписывали такой штраф, что и разориться в одночасье можно. Кому охота ради небольшой прибыли рисковать? Много ли у рекрута денег? Так что попить чаю с пирожными можно где угодно, а расслабиться под кружечку пива - уже никак. В остальном - плати деньги и получай любой товар. Услуги “девушек”, большинство из которых давно забыли, когда ими были, в том числе. Повыше или пониже. Худышку или толстушку. Подешевле или подороже. На полчаса, на час, на два или на всю ночь. Опять же плати и все пройдет приятно. К обоюдному удовольствию.