Хотелось Диону тишины и спокойствия, затем и в лес от людей ушел. Да только коль попался господам на глазах – покоя не жди. И трех дней с того пиршества не прошло, как пожаловали к нему в лес гости незваные. Случилось это около полудня.
Отшельник едва раздумья свои закончил и с пня любимого слез, чтоб у баньки старенькой крышу подлатать, как раздались поблизости крики. Голос мужской, напуганный, о помощи взывал. Схватил Дион посох любимый да на подмогу кинулся. Благо, что путь недолгим оказался, успел.
Слуга барский, за ним в лес следить посланный, почти уже дорогу к его дому нашел, да оплошал, оступился и в буреломе застрял. Провалился он в яму аж по пояс. Ворочался, выбраться пытался, да только полы кафтана широкие за сучья крепко зацепились, а тут, как назло, троица волков голодных поблизости оказалась. Обступили звери бедолагу, пасти страшно оскалили и напасть готовились. Закричал барский служитель с испугу да от отчаяния, не думая и не гадая, что крик его кто-то в чаще глухой услышит и на подмогу подоспеет.
Клацнул вожак зубищами да первым на служивого кинулся, но не успели волчьи лапы в прыжке от земли оторваться, как вдруг зверь лег и жалобно заскулил, а остальные волки, поджав хвосты, прям как собаки дворовые, за деревьями скрылись. Замер вожак стаи, уши прижал, лежит – не шелохнется. Повернул барский слуга голову и ахнул. За его спиной Дурень стоит и неотрывно волку прямо в глазищи, кровью налитые, смотрит. Было в том мутном взоре что-то такое, от чего не только зверю лесному, но и самому дружинному молодцу не по себе стало.
– Чего застыл? Неужто отдохнуть с дорожки решил? Не советую, сучья бока исколют. Вылазь давай! – произнес Дион и подал слуге барскому руку.
Ухватился за нее парень и сам не заметил, как уже за спиною лесного жителя оказался. А тот стоит неподвижно и все волку в глазищи смотрит.
– Возвращайся к барыне своей и передай, чтоб соглядатаев боле в лес не посылала! – прошептал отшельник, не поворачивая головы. – Вы здесь, как дети малые. У меня своих забот полно, некогда мне недотеп от зверья спасать!
Согнулся молодец перед отшельником в низком поклоне да прочь побежал. Быстро возле коня своего, на опушке оставленного, оказался. Вскочил в седло, а вскоре перед хозяйкой своей предстал и всю правду без утайки поведал: и про нерасторопность свою, чуть смертью не обернувшуюся, и про помощь лесного колдуна, нежданно пришедшую.
Призадумалась барыня. Еще загадочнее и таинственнее показался ей лесной мужик, темными сельчанами колдуном прозванный. Обладал он знаниями, обычным людям неведомыми; была в нем сила жизненная, что в иных не текла. Позвала Несмеяна десятника и приказала к вечеру Диона в усадьбу доставить, притом строго-настрого запретила бить его мечом иль плеткой.
Не по сердцу пришелся вояке бывалому такой приказ, не привык он с деревенщиной цацкаться, а уж тем более с бродяжками всякими, кто ни кола ни двора не имеет. Но делать нечего, не осмелился барский приказ оспорить. Созвал своих людей и стал отряд быстро в дорогу снаряжать: мечи с луками служивые оставили, а с собою в лес сети рыбацкие да веревки крепкие прихватили, чтобы сподручнее было дурня ловить, который, по слухам, и шустр, и ретив был не в меру.
Сборы продлились недолго, да и дорога до леса немного времени отняла. Спешились молодцы на опушке, привязали коней к деревьям. Сторожить одного из своих оставили, а сами в лес отправились. Благо, что Нифоня (так слугу звали, Дионом от волков спасенного) дорогу почти до самой избушки лесного дурня запомнил. Прибыли на место, а там поджидал их сюрприз. Избенка неказистая пустой оказалась, банька тоже, да и поблизости никого не было. Притаились охраннички, стали ждать, да только не появился Дион. Лишь когда небо в просвете между деревьями потемнело, услышали слуги барские то ли из оврага, то ли с болота раскатистый смех.
– Ну, что ж вы, дурни такие?! А с виду народец почтенный и важный! Неужто вы думали, что я выйду?! Вам вовек меня не сыскать! Возвращайтесь в усадьбу, ливень скоро пойдет. Замешкаетесь, промокнете да продрогнете, а знахаря толкового в округе нет!
– Ничего, мы к водице небесной привыкшие! – прокричал в ответ десятник, подумавший, что отшельнику самому надоело в болоте мерзнуть и охота скорее домой попасть. – Велела нам барыня тебя для разговору привести, а приказ есть приказ! Мы люди служивые, приказы исполнять точь-в-точь приучены! Так что нам без тебя никуда. Вылазь из норы, все равно сыщем!
– Ну, что ж, ищи, раз такой несмышленый! – прозвучал из-за деревьев ответ. – А когда не найдешь и обратно к хозяюшке своей распрекрасной с пустыми руками заявишься, то мои слова передай. Коль она со мной говорить хочет, так пущай сама одна ко мне в лес пожалует. Кому больше надо, тот башмаки и стаптывает!
– Ах ты, скотина мерзкая, ишь чего удумал, охальник! – осерчал десятник, услышав такую дерзость. – А ну-ка, ребятушки, живо мне его притащите! Хоть плеткой потчевать наглеца и не велено, но кулаки почесать о мерзавца не грех!
Кинулся люд служивый в лес Диона искать, да только прятаться тот был мастак. Всю округу отшельник, как свои пять пальцев знал, каждый укромный уголок был ему в чаще лесной ведом. Проплутали охраннички, пробегали понапрасну, да и вернулись к избушке ни с чем. Стоят перед десятником, пот со лба утирают, дышат часто да руками виновато разводят. Неловко им, что не смогли приказ исполнить да супостата сыскать. Нахмурился десятник, да только серчать на подчиненных не стал. Верность они свою доказали, чести не посрамили; сделали, что смогли, да кто ж знал, что дурень лесной таким пройдой окажется?
Чуток передохнули, оправились да и пошли прочь. Тяжко и страшно им было с пустыми руками в усадьбу возвращаться, боялись гнева господского. Да только женушка барская к их неудаче с пониманием отнеслась. Впервые за долгие месяцы улыбнулась Несмеяна украдкой, да по палатам отряд отдыхать распустила. Не обманул Дион ее ожиданий: имелись у него и сила жизненная, и знания, и воля, а также самолюбие, другим холопам неведомое. Такие люди в Далечье редко попадались. Ради беседы с таким самородком не грех было и башмаки дорогие стоптать!
* * *
Два дня и две ночи жил отшельник в спокойствии. Подумывать уж начал, что народ из усадьбы к нему дорогу забыл, но на третий день ближе к полудню послышался из лесной чащи шум. Встревожился Дион, хотел снова спрятаться, да не успел. Вышла из-за деревьев сама барыня в сопровождении пятерых услужниц. В перепачканном грязью, порванном платье была Несмеяна столь прекрасна, что не смог дурень глаз отвести. Смотрела красавица на него, а он на нее, обомлев, таращился. Было во взоре у нее что-то такое, что привлекало и завораживало, равнодушным не оставляло. Часто видал Дион барыню на народных гуляниях, но ни разу она так не смотрела, притом именно на него. Загляделся отшельник и не заметил, как охраннички барские из леса тихо появились, сзади его обошли и за руки крепко схватили.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});