Элис, увидев тщательно подобранный набор для рукоделия, посмотрела на Йена с поддразнивающей улыбкой.
— Не вздумай говорить, что набор для рукоделия прислал сэр Николас, я все равно тебе не поверю.
— Нет, госпожа, набор прислала леди Маргарет через тех двух деревенщин, которые стоят у ваших дверей. Они спорили, кто из них сообщит вам ее приказ сделать для себя подушки под колени. Когда король приедет в Тауэр, вам будет разрешено присутствовать на мессе в часовне, и слуга ее светлости сказал, что его госпожа приказала ему передать данное позволение короля, который проявил тем самым большую милость к вам, и вы должны присоединиться к украшению часовни.
— Я не преклоню колен перед уэльским драконом. Я бы еще могла встать на него ногами… — сухо заметила Элис.
— Элис! — Глаза Мэдлин сияли смехом, но ее следующие слова тем не менее звучали предостерегающе:
— Ты не должна говорить так — могут подслушать и передать твои слова ее светлости или, что еще хуже, самому королю.
— Не может же Тюдор думать, что мы любим его, — мрачно промолвила Элис.
— Нет, бессердечная ты девчонка, но у меня нет ни малейшего желания провести остаток дней в этих жалких комнатушках. Если согласие встать на колени на дракона презренного Гарри вытащит нас отсюда даже всего на одну мессу, уверяю тебя, я сама вышью обе подушки. Когда король приезжает в Тауэр, Йен?
— Через десять дней, госпожа. Он будет обедать с архиепископом Кентерберийским во дворце Ламбет и с торжественной процессией приедет сюда. На следующий день будет награждение орденом Бани, а потом в воскресенье состоится его коронация.
В следующие дни две молодые женщины заметили возросшую активность в замке и из своего окна смогли наблюдать прибытие королевской процессии. Однако если они надеялись увидеть хоть что-то из последовавших церемоний, то их постигло разочарование. Когда воскресным утром они в сопровождении стражников пришли в часовню на мессу, надеясь встретить на богослужении дам и джентльменов двора, их ожидания тоже не оправдались, потому что их привели заранее и усадили на отгороженную скамью, а выпустили, только когда последний слуга покинул часовню. Они не смогли даже смотреть по сторонам во время службы, поскольку изящно вырезанные экраны не давали им возможности видеть никого, кроме священника на кафедре.
Элис оказалась разочарована больше, чем хотела признать, потому что надеялась увидеть сэра Николаса в его облачении кавалера ордена Бани. Когда же через час после их возвращения из церкви один из стражников просунул голову в дверь и сообщил, что, если они хотят посмотреть, как королевская процессия отбывает в Вестминстер, им нужно поспешить, Элис воспряла духом. Рассчитывая увидеть всего лишь пеструю толпу людей и лошадей на лужайке, они с готовностью согласились пойти вместе со стражниками на бастион замка, откуда как на ладони была видна вся процессия, проходившая через ворота на улицу.
День стоял великолепный, ясный и солнечный, и процессия своей пышностью превзошла все их ожидания. Стражники не смогли узнать в лицо никого, кроме короля и двух мужчин впереди его — нового лорд-мэра Лондона и главнокомандующего с орденом Подвязки. Король с непокрытой головой, облаченный в пурпурную бархатную мантию, подбитую горностаем и богато расшитую перевязью, сидел под королевским балдахином на носилках, которые тащили четыре пеших рыцаря. Толпа на улице кричала приветствия и аплодировала, и задолго до того, как она рассеялась, Элис и Мэдлин вернулись в свою гостиную. Только на следующий день, когда Генриха Тюдора помазали на царство и короновали королем Англии и процессия вернулась для королевского банкета, они смогли узнать, что же произошло в Вестминстере.
Новости принесла Элва после почти двухчасового отсутствия. Обе девушки набросились на нее с расспросами. Раздуваясь от сознания собственной важности, она уселась на стул, всем видом показывая, что повествование будет долгим и захватывающим.
— Говорят, коронование было поразительным, а слова, сказанные над ним, точно такие же, как говорили над Ричардом и Анной.
— Но как такое могло случиться? — спросила Элис. — У него же нет королевы.
Элва нетерпеливо отмахнулась.
— Говорят, что все слова про королеву они пропустили, но все остальное прошло точно так же. И, говорят, старый архиепископ Бушье изо всех сил старался выплеснуть святой елей на голову королевского высочества, а потом дрожащими руками едва мог удержать корону. Архиепископ очень стар, но ему помогали другие, чтобы закончить ритуал. Даже, — она помолчала для большей значимости, — епископ Батский и Уэльский руководил всей церемонией. Есть слово, обозначающее этот ритуал. Какое, госпожа? — Она вопросительно посмотрела на Мэдлин, но Элис ответила ей первой.
— Осуществил миропомазание, — проговорила она с задумчивым лицом.
Элва кивнула, довольная, что ее быстро поняли, однако Мэдлин нахмурилась:
— Но ведь именно епископ Батский и Уэльский подтвердил, что Эдуард должным образом не женат на Элизабет Вудвилл, разве нет? Из-за него Элизабет из дома Йорков объявили незаконнорожденной. Не хочет ли Тюдор его присутствием напомнить всем сейчас, что она не может стать достойной его королевой?
Элва не ответила, но они от нее и не ждали ответа. Она продолжала рассказ, как будто сама присутствовала в аббатстве, описывая, как Джаспер Тюдор, дядя короля, недавно пожалованный титулом герцога Бедфорда, держал корону и как Томас Стэнли, его тесть, недавно ставший графом Дерби, держал королевский меч. Она описала освящение, коронование, произнесение клятвы и как впоследствии Генри, теперь уже король Божьей милостью, в сопровождении свиты вышел из аббатства и показался толпе, все еще переполнявшей улицы.
На пиршестве, рассказывала она, дядя короля появился верхом на лошади, покрытой позолоченной попоной, отделанной горностаем, и потомственный королевский защитник въехал на коне в пиршественный зал, чтобы вызвать на поединок всех желающих, точно так же как два года назад он выезжал для короля Ричарда. Тут она опять замолчала, вдруг осознав всю иронию такого вызова.
— Что-то не очень правильным мне все кажется, — добавила она со вздохом.
— Здесь и не может ничего казаться правильным, — согласилась Элис.
Когда коронационные торжества закончились, король и его двор вернулись в Гринвич, и все новости для молодых женщин стала приносить Элва, которая завела знакомство со многими здешними слугами. Йен тоже продолжал посещать их. Он сообщил, что теперь живет недалеко от ворот Тауэра.
— А что же сэр Николас? — с тревогой спросила Элис.