Читать интересную книгу Вишни для Марии - Татьяна Тронина

– Вот именно, родила троих детей! Это знаешь какой труд? Рожать и воспитывать… И я после этого – черная вдова?!

– А кто ж еще ты. Как будто он силой тебя рожать заставил! Ты же наверняка, прежде чем рожать, думала о том, потянешь или нет столько детей? Даже больше того – судя по твоему поведению, ты за своего Костика и решала все…

– Я?!

– Ага. А теперь на него всю ответственность пытаешься свалить! Потом, может, он знал, что у тебя любовник есть, – предположила Таша. – Куда ему деваться, Косте твоему? Хоть какая-то компенсация… чтобы с ума не сойти, в петлю не полезть – от такой-то авторитарной женушки, которая его в бараний рог скрутила. Вот и завел себе тоже на стороне зазнобу. А он хороший человек, мне кажется. Сама ведь озвучила, как твой Костя к детям относится. Он порядочный и ответственный отец… Господи, сколько в нашей стране хищниц, потребительски относящихся к мужчинам…

– А ты вали в свою Америку, ни богу свечка, ни черту кочерга… Перекати-поле! Если ты тут своего счастья не смогла найти, то и нигде его не найдешь!

– Почему это я не могу счастья найти? – Губы у Таши задрожали.

– Да ты же – дистиллированная вода. Ты же… ты же не женщина даже. Без изюминки. Да что изюминка, в тебе ни сахара, ни соли, ни дрожжей, ни полезных бактерий! Ты крахмал! Ты целлюлозный наполнитель! Медь звенящая – вот кто ты.

– Медь звенящая? О, ты цитатами из Библии побивать меня вздумала… Десять заповедей еще вспомни и смертные грехи перечисли… Это не у меня любовник есть при живом муже, а у тебя!

– Вот именно. Я живая. Я еще грешить способна. А ты даже этого не можешь. Я жива, а ты… – Люда не выдержала, встала из-за стола, дрожащими руками достала из сумочки купюру, придавила ее тарелкой. Указала направление подбородком:

– Станция вон там, в километре отсюда… Сама дотопаешь.

– Скатертью дорожка. Иди-иди, живая ты наша… Всех, кого можно, уже уморила вокруг, – мрачно произнесла Таша.

Люда не собиралась сейчас садиться за руль, выпитая рюмка водки бродила у нее в крови. Но и рядом с этой особой она тоже не могла находиться, чувствовала, что еще немного, и они подерутся. Поэтому женщина побрела куда-то в сторону, за заправку… Там, на пустыре, села на какой-то ящик, схватилась за голову.

Сейчас, после разговора с Ташей, случайной попутчицей, попавшей в схожую ситуацию, Люда вдруг получила возможность посмотреть на свою ситуацию со стороны. Посмотреть на себя.

А ведь действительно, разве она не заслужила измену мужа? Она, которая тоже отправилась «налево»?

До этого момента Люда хоть и мучилась совестью за роман с Вадиком, но все-таки думала, что имеет основание не хранить верность. Муж пропадает неделями в Дербенево, полностью поглощен работой, а она – одна, в городе, с тремя детьми… И так не хватает мужской ласки, именно мужской – которая дает силы, желание жить. Которая делает женщину – женщиной.

Косвенно Люда возлагала вину за свою измену на мужа. Это Костя вынудил ее бегать на сторону. И потом, ее отношения с Вадиком, охранником одного из мужниных магазинов, – это и не роман вовсе. Так, для здоровья встречи… Любви как таковой между Людой и Вадиком не существовало. Он молодой парень, просто не нашел себе пока подружку-ровесницу, ну, а у нее, у Люды, муж почти все время отсутствует…

Косте по большому счету нет смысла ревновать ее к этому Вадику (если муж вдруг все узнает) – так думала до сегодняшнего дня Люда.

Но теперь она получила возможность посмотреть на эту ситуацию со стороны. Как же гадко она поступила с собственным мужем… Практически уничтожила его как мужчину. «Ты меня удовлетворить не можешь, поэтому я решила на время заменить тебя Вадиком!» – вот как можно выразить отношение Люды к Косте.

И она еще смела упрекать Ташу за отсутствие любви к Федору…

Все так… Но и продолжать семейную жизнь с Костей тоже, наверное, невозможно. Ну не могла Люда простить мужу столь откровенную измену! Сам же во всем признался.

Невыносимая, патовая ситуация, в которой не было виноватых, но вместе с тем были виновны все. Оба.

А дети? Дети не простят ей развода. И, разумеется, мальчишки, да и Ниночка – возмутятся, если она запретит им встречаться с отцом. А если они еще и узнают, что мать собирается оставить их отца практически бомжом… Они и вовсе ее возненавидят.

«Зачем я слушала эту дуру Педровну… Она вправду дура. Ну чего она добилась своей правдой? Того, что развалила чужую семью? И я тоже хороша. Куда мчалась посреди ночи, чего мне вдруг понадобилось проверять? Зачем мне эта правда – если я даже не знаю, что с ней делать… Пыль мне вздумалось рассматривать, в мусорное ведро полезла! А Костик мне такие проверки устраивал?..»

Люда сидела посреди пустыря, не силах пошевелиться, невыносимая тяжесть давила ей на плечи.

Говорят, уже изобрели какие-то особые таблетки. Выпил одну – и полегчало на душе, и стал человек счастливым.

Вот бы ей сейчас такое лекарство…

* * *

– Ты поговорил с Ташей? – спросила Мария Федора, когда тот вернулся.

– Нет. Не успел. Она уже уехала. И не дозвониться, телефон тоже отключила, – хмуро ответил он. Еще раз взглянул на экран мобильного, затем засунул его в карман брюк.

– Сейчас соседки, и участковый следом, прибегали. Выстрел, оказывается, многие слышали. Участковый очень удивился, когда меня увидел. С чего-то все в деревне решили, что это меня застрелили. Я его успокоила, сказала, что все в порядке, никто не убит. Ой, забыла ему про Гену того сообщить…

– Ищи-свищи теперь этого Гену. Ладно. А ты уверяла, что ружье на стене не выстрелило. Выстрелило, еще как!

– Боже, бедная Таша… – с тоской произнесла Мария. – Что же мы с тобой наделали!

– Да уж. Хотя я не думаю, что смог бы ее утешить.

– Ну извинился бы как следует!

– Да, вот только моих извинений ей не хватало… Ей сразу бы стало легче, ты думаешь?

– Не надо иронизировать. Ты не понимаешь. Женщинам нужны извинения, нужны слова… Мы не такие рациональные, как вы, мужчины!

– А если уж совсем по правилам действовать, то надо было еще вчера вечером торжественно заявить Таше, что я ее больше не люблю и не собираюсь на ней жениться. А потом бы я с чистой совестью отправился бы к тебе! Да? Так, по-твоему, следовало поступить? Только это бред все! Жизнь непредсказуема. – Мария смотрела на него с укором, и Федора этот взгляд ужасно злил. – Я понимаю, что надо стараться смягчить удар, но самого удара-то все равно не избежать! Наше с ней расставание – неизбежно, в любом случае.

– Ты действительно не передумал? – ахнула Мария.

– Нет, конечно… Мы же с тобой вчера все это обсудили.

– Но что, что изменилось вдруг?

– Ты. Оказывается, есть ты… – Он обнял ее, прижал к себе.

– Ты меня не знаешь совсем.

– Нет, не знаю, – легко согласился он, уткнулся носом в ее макушку, вдохнул. – Я знаю только одно. Что от тебя пахнет цветами. Солнцем. Нагретой травой. У тебя кожа… – Он провел ладонями по ее открытым рукам. – У тебя губы… – Федор поцеловал ее.

– Перестань! Как ты можешь…

– Я пропал – в тот самый момент, когда увидел тебя впервые – там, у реки.

– Это наваждение, – прошептала Мария.

– И что? А чем плохо наваждение? Одна ночь с тобой, оказывается, дороже мне, чем два года с Ташей.

– Ты жестокий!

– Пусть. Зато я к тебе не жесток.

– Да ты просто коварный искуситель! – в отчаянии воскликнула Мария.

– Пошли на речку, а?

– На речку? – растерялась она.

– Ну да. А что нам еще делать? Сидеть и страдать? Это же лицемерие какое-то. Я совершенно не страдаю. Наоборот, я счастлив. Живу, как хочу, делаю то, что хочу делать… Я свободен. Ты представляешь, я – свободен, – с удивлением повторил он.

Мария стояла напротив, ветер развевал прядь ее волос. Сейчас она напомнила Федору девушку с картины Боттичелли – «Рождение Венеры».

«Мне кажется, я знал ее раньше. Видел ее в отражении витрин, на экране телевизора, в толпе людей, на картинах старых мастеров… Ее образ мелькал все время где-то рядом. Я чувствовал ее присутствие. И я искал только ее, ошибался и вновь отправлялся на поиски. Полмира готов был обойти ради нее… Да что там, целый мир!»

– Ладно, – вдруг сказала она. – Идем на речку.

Она словно тоже отпустила себя, перестала сопротивляться.

…Сияло солнце, и трепетала на ветру листва. Небо – синее, бескрайнее, без единого облачка. Вдали серебром засверкала река.

Они шли рядом, держась за руки, и молчали. Она вдруг улыбнулась.

– О чем ты думаешь?

– Так, ни о чем… – пожала плечами Мария.

Федор поцеловал ее.

Потом они плавали рядом, смеялись, брызгались водой. Где-то далеко тарахтел катер, и звук этот разносился далеко над поверхностью реки. Федору казалось, что время словно замерло и этот день будет длиться вечно.

После полудня, когда от зноя раскалился, завибрировал воздух – парочка все-таки направилась к дому.

– Так что ты решил делать с вишневым садом? – спросила Мария. – Ты не передумал его продавать?