Читать интересную книгу Самоучитель Игры - Алексей Синицын

– И Вам это не показалось странным?

– Конечно, показалось! Но я был так разочарован тем, что у неё не оказалось того, что я искал все эти долгие годы… И я, почти в беспамятстве, сделал то, что она просила.

– И её ключ до сих пор у Вас?

– Да, он в моём саквояже, – Лемюэль Смит потянулся вниз, но Кроуз остановил его, сказав, что возьмёт ключ у него позже.

– Ну, а что же, в таком случае, было в настоящем Самоучителе Игры?

– Этого я не знаю, – снова выпрямившись на стуле, твёрдо выговорил коммивояжер. – Я был лишь послушником в монастыре Тяо Бон, в монастыре истинных ценителей Игры. – Говоря про истинных ценителей Игры, он в знак особого уважения высоко вскинул голову.

– Но Вы сказали, что Ся Бо, то есть Тлаху, был Патриархом?

– Поймите, Кроуз, Игра – это высокое, запредельное и даже смертельно опасное искусство. Это искусство избранных, посвящённых. Когда я говорю «Игра», то не имею в виду ни одну из конкретных игр, известных человечеству. И в то же время, Игра охватывает все когда-либо существовавшие, существующие и ещё не придуманные, а только будущие существовать в мире игры. Вы понимаете меня?

– Честно говоря, с трудом, – признался Кроуз.

– Так вот, поначалу, Тлаху был обычным монахом, но ему каким-то образом удалось придумать некую игру, в которую он вовлёк решительно всех в монастыре, и в результате из этой игры он вышел абсолютным победителем. Это, знаете, как если бы всех великих математиков мира развратили какой-нибудь особенно удачной и привлекательной разновидностью бриджа. И вот теперь, увлекшись этой новой придумкой, они бы, все как один, забросили свои математические построения и только играли бы в карты дни и ночи напролёт. Примерно так и случилось. Именно победа в такой «карточной игре» позволила стать Тлаху Патриархом обители Тяо Бон.

А Самоучитель… Самоучитель – это коллективный труд многих поколений. Он писался на протяжении нескольких сотен лет, и каждый Патриарх вписывал в него что-то новое, некие свои откровения об Игре, снисходившие на него после долгих уединённых размышлений. Но Тлаху решил присвоить себе этот труд и вынести его из монастыря. Какую цель он преследовал, я не знаю. Для простых смертных Самоучитель Игры бесполезен, почти как учебник геометрии для муравьёв. Но, может быть, он решил всё-таки попытаться сделать из Самоучителя что-то более понятное и практически значимое? – пожал плечами Лемюэль Смит, – иначе, зачем, ему понадобилось выносить Самоучитель в мир? Возможно, он решил разбить единое незамутнённое, как воды горного озера, зеркало Игры на множество мелких осколков, в каждом из которых отражается путь выигрыша, приложимый к одной из существующих человеческих игр. С точки зрения любого монаха – это, конечно же, непоправимая глупость и великое кощунство, – он немного помолчал. – В общем, что сделано, то сделано. Моя задача не судить Патриарха Тлаху, а вернуть Самоучитель Игры в монастырь Тяо Бон, если, конечно, он ещё существует в целости и сохранности.

Коммивояжер многозначительно умолк.

– Вам кто-то поручил эту миссию? – Кроуз спросил без всякого намёка на иронию.

– Я вызвался сделать это сам, но, естественно, получил благословение от Наместника.

– Да, и ещё один вопрос: а что за игру придумал Патриарх Тлаху в монастыре Тяо Бон?

– Она называется «Дьявольская радуга», – зло, уставившись в опустевший стакан, сквозь зубы процедил послушник.

Джозеф Кроуз заметил как старый, толстопузый Ли из-за прилавка посылал кому-то глазами энергичные знаки. Полицейский догадался, что хозяин «Усталого Дракона» кого-то предупреждал о его присутствии.

Глава седьмая. Гонконгский карнавал

1

– Сначала мой новый сотрудник по прибытии сутки шляется неизвестно где, а потом на второй день ещё и опаздывает на работу!

Бульдог Билл, взгромоздив свои лакированные штиблеты на стол, с нескрываемым интересом рассматривал Ричарда, как рассматривал бы блоху неизвестно как заскочившую в его редкие, седые, отливающие пегой желтизной волосы. Прежде, чем раздавить блоху ногтем, нужно было сначала как следует надивиться этой необыкновенной тварью. При этом кончики пальцев его рук выбивали неровную чечётку. Мистер Пикфорд походил на католического падре, в нетерпении ожидающего откровенной исповеди молодой и особенно соблазнительной прихожанки.

Ричард возбуждённый, с болезненным блеском в глазах, после бессонной ночи похищения, пытался сосредоточиться на лице шефа.

– У меня, кажется, наклёвывается сенсационный материал! – он даже сделал шаг вперёд, навстречу боссу.

– Да, об обезьянах, нападающих на мороженщиц! – съязвил Бульдог Билл.

(«Откуда он, чёрт возьми, знает?! Неужели Мэри-Энн выложила ему всё в таких подробностях?! Вот маленькая дрянь!»).

– Нет, это касается тайных обществ Гонконга.

Реакция шефа показалась ему странной. Бульдог Билл отвёл от него взгляд куда-то в сторону и стал языком изнутри вылизывать свою правую щёку.

– Конкретно я имею в виду масонскую ложу, точнее то, во что она превратилась…

– Послушай, Ричард, – шеф спрятал ноги под стол, – присядь-ка, – он указал корреспонденту на стул напротив.

Ричард, пошатываясь, проследовал к стулу и неловко плюхнулся на мягкое, ватное седалище.

– Ты в Гонконге человек новый, можно сказать, гость, – Пикфорд пытался тщательно подбирать слова. – Многого ты здесь не знаешь, а понимаешь и того меньше. Но ты, каким-то непостижимым для меня образом, всего лишь за двое суток, не прилагая к тому никаких усилий, умудряешься просовывать свой нос туда, куда люди, повыше и попочтеннее тебя стремятся попасть годами! Нет, для репортёра – это ценнейшее качество! – мистер Пикфорд взмахнул руками над головой.

«Старый Бульдог Билл расщедрился на похвалу! Неужто, всё и в самом деле так плохо?»

– Но, поверь мне, сынок, – он минорно улыбнулся, – тебя затягивает в адскую мясорубку. Скоро нас всех затянет в общую гигантскую мясорубку, – с печальной усмешкой добавил он, – но это вовсе не означает, что нужно стараться попасть туда первым.

– Да я никуда не лезу, мистер Пикфорд, – пожаловался Ричард, – всё происходит как-то само собой!

– И слышать об этом больше ничего не хочу! – бульдог Билл замахал руками, как будто отгонял от себя кусачих пчёл. – Ты изучил досье, которое тебе вчера дала Мэри-Энн?

– Да, конечно, – снова озадаченный странным поведением шефа подтвердил Ричард.

– Я переговорил с американским консулом, он прихватит тебя на субботний приём в японское торговое представительство. Ходи, смотри, слушай, много не пей и не болтай. Для начала, он познакомит тебя, с кем надо, дальше освоишься, будешь действовать по обстановке.

– Но что я должен делать?

Бульдог Билл нахмурил брови и приложился грудью к столу.

– Поработать на дядю Сэма, сынок. Нас будет интересовать всё, что касается возможных перспектив торговой блокады Гонконга японским военным флотом, – всё это Пикфорд произнёс, как чревовещатель, почти не размыкая губ. – Усёк?

(«Поздравляю, мистер Воскобойникофф, теперь ты ещё, ко всему прочему, военный разведчик», – равнодушно отстучал телетайп в голове Ричарда).

– Есть, сэр! – корреспондент отдал честь шефу на американский манер взлётом правой руки от виска.

– Не паясничай, – скривился Бульдог Билл. – Иди лучше прими душ и выспись, как следует – смотреть страшно. А завтра ровно в 6 вечера у меня, трезвый и с иголочки, консул заедет в Агентство, и только потому, что я его об этом попросил. Тебе всё ясно? – Пикфорд, как заправский психиатр пощёлкал пальцами перед лицом своего нерадивого сотрудника. – Суббота завтра! Не вчера и не через двое суток, а завтра! Иди!

Выходя из кабинета шефа, Ричард чуть не столкнулся с Мэри-Энн.

Девушка, смущённо улыбнулась, опустила свои утренне-серые глаза и поздоровалась. Американец вполоборота зло и быстро оглядел её с ног до головы, и, ничего не ответив, поспешил на выход. Джек Доннован, ставший свидетелем этой сцены, из своего угла нагло и раскатисто расхохотался в спину уходящему Ричарду. А потом с удовольствием выдул очередной пузырь из своей вечной жевательной резинки и с наслаждением его лопнул.

«То опаздываешь, то иди, выспись», – с досадой думал репортёр, выходя на шумную улицу с вечно спешащими куда-то курьерами, клерками и торговцами, разносящими горячий чай на своих прямолинейных коромыслах. Да, выспаться и впрямь сейчас не мешало. Ричард уже хотел направиться прямо в гостиницу, но почувствовал нервный голод и решил предварительно заскочить в «Усталый Дракон», что-нибудь перекусить. Благо, что было по пути.

– А, господин корреспондент! Рады Вас снова видеть у нас! – на чистейшем русском поприветствовал его Сянь Пин, едва Ричард забренчал деревянными висюльками при входе в зал.

«Наверное, в прошлый раз я спьяну выболтал ему, чем намерен заниматься в Гонконге, – догадался репортёр. – А там, кто его знает…» – Он снова с негодованием вспомнил о безобразном «доносе» Мэри-Энн.