Читать интересную книгу За речкой шла война… - Николай Прокудин

– Н-никита. П-правильно. А вас, простите… Нет, ну чтобы просто знать хотя бы…

– «Её звали Ната́!» – грудным голосом проворковала блонда. – Нате Нату́, Никита!

– А меня Вадим! – представился Вадим, протягивая руку рыженькой.

Та схватила его за ладонь, резко потянула к себе и обхватила бедрами. Ого! Непосредственность, граничащая с бесстыдством.

– И-р-р-рина, – прорычала она мурлыкающе, закинув руки Вадиму за шею и прижавшись к его груди своими твердыми сосками.

Тот инстинктивно отпрянул назад и ушел с головой под воду.

– Ой! Утонул мальчик! – нарочито испугалась рыженькая Ирина, не выпуская затонувшего Колчакова из объятий. – Ой! А был ли мальчик?! О-о-ох…

«Мальчик» явно был. И даже находясь под водой, явно подавал признаки жизни, судя по чувственному «о-о-ох…» оседлавшей его «наездницы». Ну да, Колчаков большой любитель нырять, а уж что он там во глубине делает и чем, собственно, – догадайтесь с двух раз.

– Что, правда, Ната́? – Ромашкин смущённо отвёл глаза от резвящейся парочки и как бы продолжил светскую беседу с блондой.

Очень трудно изображать светскую беседу, будучи голым и лицом к лицу в сантиметрах от голой же блонды. Ещё и при том, что собственный организм реагирует адекватно ситуации. То есть, как пишется в старых целомудренных книжках, восстание плоти… Да-а, восстание плоти имеет место быть. Хорошо хоть, под водой не видно.

– Вообще-то Натэла, – призналась блонда. – Но ведь почти Ната́ скажи? Ника и Ната́, символично, а? Просто знак с неба – для серьёзных отношений.

– Ты еще о возвышенной любви что-нибудь ему скажи! – хихикнула брюнетка Ксанка, шлепнув ладонью по водной глади в направлении Никиты и Наты, обрызгав.

– Отстань! – манерно фыркнула блондинистая Ната́. – Не приставай!

– Я? Пристаю? Очень надо! Вы тут, судя по всему, распределились между собой. Мне чужого не надо. Вон на бережку ещё экземпляр вакантный – рыжий, голубоглазый. Эх, люблю высоких. Девчонки, я поплыла! На берег!

И поплыла, приподнимая ягодицы над поверхностью, широко разбрасывая ноги при гребках. Ух-х!..

Никита снова смущённо отвел глаза – теперь уже от брюнетки, вплавь поспешающей к Чекушкину. И вновь наткнулся на пристальный взгляд блонды Наты, очень говорящий взгляд.

– Кха! Кха… Ната, а ваши попутчики не возмутятся, что мы тут в воде… кувыркаемся?

– А что, покувыркаться нельзя? У нас же ничего не было… – невинно захлопала ресницами блондиночка. И бесстыдно добавила: – …пока.

– Нет, ну всё-таки… – промямлил Никита.

– Вон тот толстый – Байрам, – усмехнулась блонда, снизойдя до объяснений. – Давний дружок Ксаны, любовник, скажем так. Он её сюда уже несколько раз привозил. Пусть сам с ней личные проблемы решает. А мы с Иркой – вольные пташки. Байрам нас с Иркой для этого капитана взял. Капитан какой-то странный. Байрам ему говорит, мол, развлекись с девочками, а тот грустит и беспрестанно курит. Мы в «Фирюзе» с утра шампанским баловались все вместе, ну а потом: «А поехали? – А поехали!». Байрам говорит, если капитан будет сачковать, он нас всех сам обслужит. Охота была… А тут – вы. Как удачно!

Удачно, м-да.

Колчаков наконец вынырнул, отфыркался моржом. Надо понимать, у него не только фырканье моржовое. Они с рыженькой Ириной о чем-то коротко переговорили и… поплыли судорожным брассом во мрак, к тому самому камню. Ну, понятно, о чём таком они коротко переговорили. Спустя минуту из мрака донеслись громкие стоны, мужской и женский. Отнюдь не потому, что оба ударились об валун в темноте.

Никита, глядя за спину блонде Нате, в направлении валуна, неловко ворохнулся в воде, подавшись чуть вперед: что это там у них? Нет, просто на всякий случай – вдруг случилось что-нибудь?

Случилось-случилось, робкий ты наш! У них уже случилось. А мы что ж стоим, робкий ты наш? Взгляд блондинки Наты стал пристальней некуда, она провела язычком по губам.

Подавшись чуть вперед, Никита непроизвольно ткнулся ей в бедро… э-э-э… своей восставшей плотью.

– О, извини! Я случайно! Не хотел.

Врешь, братец! И желал, и хотел! Блонда Натэла, быстро сунув руку под воду, крепко схватила Никиту за…

– Ой, что это тут! – и не отпускала.

Колчаков со своей русалкой уже возвращались из-за камня – в направлении террасы, по диагонали. Мы славно поработали и славно отдохнем! Никита и Ната были вне их траверза.

– Наша очередь! – блонда Ната ещё раз провела язычком по губам. Сплаваем за пределы лагуны? Хочешь узнать глубину моей лагуны?

Да в конце концов! Он живой человек! И… «на привязи».

– Сплаваем! Хочу!

– Очень?

– Ну, очень. Очень!

Да-а, настолько очень-очень, что даже слишком… слишком быстро. Слишком быстро всё кончилось. Только началось и тут же кончилось. Даже слишком. У кого случался большой перерыв в общении с женским полом, тот поймёт.

– Может еще разок? – предложил Никита явно разочарованной блонде.

– Слабаки вы, мужики, – вздохнула она, скользнув губами от шеи Никиты до его груди, затем к животу…

От террасы зычно позвали:

– Эй, водоплавающие! К столу! Второй раз приглашать не будем! Утонете голодными!

К столу так к столу. Восстановить силы не помешает. А там, глядишь, ещё разок сплавать…

На берегу Никита стряхнул ладонями с тела воду, подергал руками и ногами, разбрасывая брызги, как дворняга после купания. Полотенца-то забыли взять! Ну вот, теперь можно и присоединяться к компании. Только трусы он всё-таки натянет – у любой непринужденности должны быть свои границы.

На верхней террасе, оказывается, имелся столик. Металлическая столешница была вмонтирована в каменную глыбу, а сиденьями служили две вытесанные в скале лавки, гладкие и широкие.

Толстяк Байрам развалясь возлежал на одной из них.

На второй – Чекушкин между двумя мокрыми полуголыми (уже таки полуголыми, а не голыми) девицами.

Офицер в шинели понуро сидел с бутылкой пива в сторонке. Где-то Никита его раньше видел. Присмотрелся вблизи и понял, что где-то определенно видел!

Брюнетка Ксана притулилась в ногах толстяка Байрама и массировала его ступни, а он тем временем лениво пережёвывал шашлычок на косточке, запивая водкой прямо из горлышка бутылки.

Вадик Колчаков «павлинил», щедро разливал шампанское по кружкам и произносил тост за тостом, один смешнее другого. Судя по трём уже пустым бутылкам, вот-вот придётся идти наверх.

Никите протянули кружку, и он машинально выпил шампанское. Была б кружка водки, хлопнул бы и её, взбудораженный организм требовал покоя, вернее, расслабления. Несколько раз он исподтишка бросал быстрые взгляды на капитана. Тот подстелил под задницу шинель, китель повесил на каменный выступ, снял сапоги, остался в рубашке и брюках. Где же Никита его всё-таки видел?

Капитан, почувствовав чужой взгляд, отвернулся. Ага! В профиль! Вот в профиль – да! Теперь узнал! Это ж капитан… м-м… фамилию всё равно не припомнить… начальник финансовой службы из медицинского батальона! Никита вместе со Шмером однажды на вокзале в пивнушке сидели, а этот капитан к ним тогда присоединился. Сидел строго в профиль. Как зовут, тоже не вспомнить. Саша? Серёжа? Ну да ладно!

– Привет, Серёга! – подсел к нему Никита. – Не признаешь своих, педженских?

– А-а-а! Да-да! – рассеянно взглянул капитан. – Припоминаю. Вместе в поезде ехали на сборы в Ашхабад…

– Нет, ошибся, братишка, в вокзальном кабаке пиво пили. Мишка Шмер нас знакомил.

– Точно! – Начфин хлопнул себя ладонью по лбу. – То-то, гляжу, рожа знакомая! Только я не Сергей, а Сергеич. Александр Сергеич! Как Пушкин.

– Извини, дружище.

– Да ничего… м-м… Костя.

– Никита я. Ромашкин.

– Ну, извини.

– Квиты, Саша.

– Квиты, Никита. «Жигулевское» будешь?

– Буду. – Никита взял одну из стоящих в длинном ряду пивных бутылок. – Ничего, что мы ваших курочек-цыпочек немножко… потискали?

– Ерунда. Они же общие, пользуйтесь. Я сегодня не в настроении. Вернее, не в форме. Пятый день пью, и хмель не берёт. А девок Байрам набрал – специально чёрненькую, светленькую и рыженькую. Для разнообразия. Ему палитра цветов, а мне палитра – поллитра! О, каламбурчик!

– Неплохо! И девчата неплохие, шустрые. Главное, чтоб после них не страдать, посещая туалет. Контингент проверенный? Лечиться не придется?

– Вами и проверены. Только что. Результаты узнаем через несколько дней. «Любовь сладка – болезнь горька». Если что – заходи ко мне в медсанбат. Посодействую в конфиденциальном лечении.

У Никиты засосало под ложечкой, но он не подал виду, браво отмахнувшись:

– Чепуха! Это ж как насморк для настоящего офицера!

– Ну-ну! Досморкаешься. Не пожалеть бы в старости. Это я тебе как медик авторитетно говорю. Пусть я и финансист, но у медиков служу. Беречь орудие производства надо смолоду! И лелеять!

– А чего ж сам этих тёлок приволок целый табун? Гладить? Поить? Смотреть?