У человека тоже не обошлось без особой когнитивной адаптации в данной области. Например, маленькие дети, пока их кормят взрослые, охотно пробуют самые разные новые вкусы – это помогает им приспособиться к местной еде, однако позже у них вырабатывается консерватизм – страховка от стремления экспериментировать с незнакомыми потенциально опасными продуктами. У беременных женщин возникает разного рода пищевая непереносимость – отвращение к вкусу определенных продуктов, как правило изобилующих токсинами. Утреннюю тошноту вызывают, судя по всему, именно те продукты, которые были опасны для развития плода в первобытных условиях. И конечно, источники такого рода опасности не ограничиваются пищей: контакт с разлагающимся трупом, с ранеными или больными, поглощение экскрементов или грязи – всего этого мы избегаем по веским эволюционным причинам.
Для таких ситуаций у человеческого разума определенно имеется особая система логического вывода, включающая сильную эмоциональную реакцию даже на простой намек о подобном развитии событий. Пол Розин, изучающий психологию отвращения, ее связь с развившимися в ходе эволюции пищевыми предпочтениями и с риском отравления, показал, что эта система защиты от заражения подчиняется особым логическим принципам. Во-первых, в ней заложено, что источник опасности не обязательно должен быть видимым; до появления микроскопов и микробиологии причины, по которым гниющий труп не следовало относить к правильным источникам пищи, были неочевидны. Во-вторых, она исходит из того, что даже ограниченный и сколь угодно короткий контакт с источником опасности рискован в полной мере. Иными словами, воздействие от дозы не зависит. Заразные вещества не теряют вредных свойств при снижении концентрации. В-третьих, система учитывает, что заразиться можно при любом контакте с источником загрязнения, хотя особенно сильна реакция отторжения при употреблении внутрь.[47] Эти принципы действуют только в рамках данной системы. Может быть, в каких-то случаях она излишне перестраховывается: например, когда испытуемые в экспериментах Пола Розина отказывались пить из тщательно продезинфицированного стакана, где когда-то сидел таракан. Однако система эта настраивалась в первобытных условиях, в которых тщательной дезинфекции попросту не существовало.[48]
Жизнь в когнитивной нише
Встав на эволюционные позиции, мы волей-неволей вынуждены задаваться самыми общими вопросами: что требуется человеку? Что особенного в его нуждах, в отличие от нужд жирафа или вомбата? Разумеется, человеку нужен кислород для дыхания и сложный коктейль из питательных веществ для поддержания жизнедеятельности, но то же самое относится ко всем животным. А вот что человеку действительно нужно больше, чем другим видам, – это два типа благ, без которых его существование немыслимо. Человеку требуются информация об окружающем мире и сотрудничество с сородичами. Мы привыкли принимать их как данность и даже не представляем, насколько они в буквальном смысле жизненно для нас важны. Не менее сложно представить, насколько велики выработавшаяся у нашего разума за тысячелетия эволюции привычка добывать эти блага и степень зависимости от них.[49]
Человек жаждет информации
Человеческое поведение опирается на обширную и многофункциональную базу данных, задающую параметры действий. Мало что в нем можно объяснить или даже описать без учета масштабного считывания сведений об окружающей обстановке. Именно поэтому некоторые антропологи называют среду, подходящую для человека как вида, когнитивной нишей. Как лягушка в пруд, а кит – в морскую воду, человек постоянно погружен в среду, без которой невозможны его функционирование и выживание, и эта среда – информация об окружающем мире. Журналистское клише «информационная эпоха», закрепившееся за нашим временем, немного сбивает с толку – можно подумать, что в прошлом, будь то давнем или недавнем, мы от информации не зависели. Но представьте себе повседневную жизнь небольших первобытных кочевых племен, рассеянных по саванне, собирающих на ходу все, что пригодно в пищу, и пытающихся дополнить рацион охотой. Без потока подробной, предпочтительно надежной и постоянно обновляемой информации о своем окружении их существование немыслимо. Вопреки нашим представлениям, собирать фрукты-овощи и другую растительную пищу – это совсем не то же самое, что брать их с полок супермаркета. Нужно выяснять и запоминать, где искать разные их виды, где и в какой сезон были особенно урожайные места и т. д. Кроме того, нужно хранить в памяти обширные сведения о разных вкусах разных съедобных вещей, их внешнем виде, их запахе, а также сходстве с потенциально опасными. То же относится и к охоте, которая, помимо сложных навыков, требует большого опыта и знаний. Разные виды дичи выслеживаются по-разному, к ним по-разному подкрадываются и по-разному на них нападают. Перед хищниками человек уязвим, и это нужно компенсировать не только уловками и коварством, но и добываемыми в полевых условиях сведениями, которые передаются из поколения в поколение. К этому пункту мы сейчас и перейдем.[50]
Человек сотрудничающий
Люди уже долгое время – достаточное по эволюционным меркам – живут в организованных группах, в условиях интенсивного социального взаимодействия. Человеку требуется сотрудничество, поскольку он опирается в своей деятельности на обширную информацию, которую не добудешь одним только личным опытом. Большую часть этой информации обеспечивают ему другие. Кроме того, большая часть его деятельности требует объединения сил. Сказанное выше о собирательстве и охоте применимо в контексте, когда одни люди выполняют часть операции, а другие делают свою часть благодаря усилиям первых. Сотрудничество здесь предстает не в базовом смысле «делать что-то сообща», а в понимании «скоординированно делать каждый свое». Так вот, сотрудничество требует особых способностей и задатков.
У жизненно важных для человека потребностей имеются два важных следствия: если выжить человек может только в сотрудничестве и ему необходима информация, он в общем и целом зависим от информации, поставляемой другими. Это не значит, что человек не способен усваивать огромные объемы информации из первых рук. Но дело в том, что даже для их усвоения все равно требуется огромный поток информации от сородичей, в объемах, которые другим видам и не снились.
Человек зависим от информации и от сотрудничества и вследствие этого зависим от информации о психическом состоянии других людей, то есть о том, какой информацией они располагают и какие имеют намерения. Ни охотничья вылазка, ни военный набег, ни сватовство не состоятся, если не следить за тем, чего хотят и что представляют себе другие.
Узнав, что киты обитают в соленой воде, вы нисколько не удивитесь, если вам сообщат, что сформировавшиеся у них в ходе естественного отбора особенности и навыки приспосабливают их к жизни именно в этой среде. То же самое относится и к человеческим способностям и навыкам, если осознать, что естественная для человека среда – поток информации, поступающей от других. А это значит, что нам придется исследовать еще одну группу систем логического вывода, скромно трудящуюся на «кухне» нашего разума.
Системы логического вывода в социальном взаимодействии
Обитание в когнитивной нише и обеспечение большинства составляющих этой информационной среды другими людьми формирует определенное поведение и способности. Большинство из них нам хорошо знакомы – до такой степени, что иногда трудно осознать, насколько специфичные когнитивные механизмы для них требуются. Примеры такого поведения и способностей мы сейчас рассмотрим.
Гипертрофированный социальный интеллект. То, что у человека называется социальным интеллектом, у многих других видов представлено особыми способностями социального взаимодействия. У нас это взаимодействие неизмеримо сложнее, чем у других животных, отчасти из-за гораздо более сложных систем, позволяющих считывать чужие намерения и побуждения. Вот, например, два высоко развитых у человека аспекта социального интеллекта: 1) вычислять сложные отправные состояния вроде «Мэри знала, что Питер обиделся, когда она согласилась с Полом, назвавшим Дженни слишком умной для Марка»; 2) вести «досье» на разных людей и не путать их между собой. Это настолько естественно, что нам сложно осознать, какие объемы памяти для этого требуются. В приведенном выше примере Мэри знает нечто касающееся четырех разных людей. Очевидно, что единственный способ прийти к таким сложным умозаключениям – получить сведения о каждом из этих людей, хранить эти сведения в отдельных «файлах», обращаться одновременно к нескольким из этих файлов и не путать их. Это требует способностей, которые до такой степени не развиваются ни у одного из других видов.