* * *
Наиболее одухотворенный из них отец Григорий, престарелый монах, 81 года, проявляющий пророческое предвидение, пророчествуя в духовном экстазе, говорит: «Святая Обитель по предопределению Божественного Промысла послужила Голгофой страданий Русского народа. Земли Обители пропитаны слезами и орошены кровью невинных людей. На землях Обители погребено многое множество соловецких узников; многие из них прияли славную смерть мучеников за светлое имя Христа.
Наша глубокая вера в том, что Всемогущей Господь, допустивший, чтобы наша Обитель превратилась в арену духовной борьбы между последователями Божественного Христа и клевретами Антихристовой сатанинской власти, предопределил, что свет победит тьму... После низвержения в России слуг Вельзевула наша Святая Обитель послужит памятником духовной победы Христа над темными силами ада. Как ныне Соловецкий Маяк[7] освещает путь мореплавателям, так в последующие века наша Святая Обитель, озаренная победным Божественным Светом Христа, будет путеводным маяком в истории Православной Христианской России...»
* * *
Оставленные на Соловках престарелые иноки обратились с просьбой к ГПУ оставить им для молений небольшую церковь на Кремлевском Кладбище.
ГПУ уважило их просьбу. Да не подумает кто-либо, что ГПУ, нуждаясь в зданиях, проявило такое великодушие. Абсолютно нет. Причина простая, — Кладбищенская церковь окружена со всех сторон лесом крестов и надгробных памятников, — почему утилизировать ее для какой-нибудь цели нельзя, вернее, все-таки, неудобно.
В этой церкви монахи отправляют церковные службы два раза в неделю: в субботу всенощную и в воскресенье обедню. В остальные дни недели престарелые монахи, при всем их желании, не могут собираться для молений так как заняты работой добровольно-принудительной.
* * *
Всем заключенным запрещается посещать церковь во время совершаемых там богослужений.
В этом случае, как всюду и везде, ГПУ проявило обычное свое коварство: формального запрещения посещать церковь нет, это было бы нарушением Советской конституции, но объявлено в приказе, что на право посещения церкви нужно испрашивать разрешения Адмчасти; нарушители этого порядка будут подвергаться содержанию в карцере от 14 дней (минимум) до одного месяца. Конечно, никому разрешения не давалось. Да и мало заключенных обращалось с такой наивной просьбой.
Во-первых, и прежде всего, такому смельчаку сделают отметку в аттестационном листе, что он «подвержен религиозному дурману», а это послужит препятствием к досрочному освобождению. Как это не наивно, но все заключенные мечтают получить досрочное освобождение и всемерно стараются заслужить его своей работой и поведением.
Во-вторых, если обратившийся с просьбой посещать церковь занимает должность, хотя бы незначительную, то его, как социально чуждый элемент существующему режиму, снимут с должности и поставят на тяжелые «общие работы».
* * *
Лишь только в августе месяце 1925 года было разрешено посещать церковь ссыльному духовенству и церковникам. В то время я помещался вместе с ними в 6-ой роте. С какой великой детской радостью и восторгом они встретили это разрешение.
Чтобы понять непреодолимое духовное влечение несчастных узников, их горячие порывы для обращения к небесному Высшему Существу, Всемогущему, Всеблагому, Всепрощающему, Всеукрепляющему, Всеободряющему, для этого нужно знать путем личного общения психологию заключенных, или, более реально, самому побывать в духовно-моральном подавленном состоянии.
Одни из узников устремляют свои молящие взоры ко Всемогущему, Всепрощающему Творцу о прощении им содеянных ими преступлений, если они отбывают кару за злые деяния против ближнего; другие взывают с мольбой к Всеукрепляющему Творцу о даровании им силы, бодрости, здоровья для перенесения всех страданий; третьи посылают горячие молитвы ко Всемогущему, Всесохраняющему Творцу о сохранении оставленных ими дорогих близких родных... и многие другие индивидуальные моления возносятся к Престолу Вседержителя Вселенной.
* * *
Сейчас, в данный момент, с содроганием в душе я переношусь в недавно пережитое и вспоминаю моменты высоких духовных ощущений, которые испытывали соловецкие узники во время богослужений в кладбищенской церкви на Соловках.
Лишь только там, в местах страданий и мучений, можно наблюдать и самому ощущать, с какой искренностью, от глубины души возносятся моления к Господу Богу, с каким уверенным порывом страждущие обращаются к Отцу Небесному, непоколебимо веря, что их голос будет услышан... Какие душу потрясающие сцены происходили во время торжественных церковных богослужений!
Многие молящиеся узники плачут; иногда слышатся рыдания, или раздаются истеричные выкрики...
* * *
Я был сам очевидцем, когда во время пения «Хвалите имя Господне» раздался громкий истеричный женский вскрик: «Боже! за что? за что?». Это выкрикнула заключенная Наживина, жительница гор. Царицына. Ее мужа расстреляли; саму ее сослали на 10 лет на Соловки. У ней остались дома пять человек несовершеннолетних детей, без всякого присмотра кого-либо близких. В довершение всего здесь, на Соловках, чекисты из комсостава вызывали ее в числе прочих «для мытья полов» и, как говорили, заразили ее злокачественной венерической болезнью.
Спрашивается, — изощрится ли человеческий разум, чтобы придумать для нее еще какое-нибудь страдание?..
* * *
После таких моментов глубоких душевных излияний, после духовного общения с Господом Творцом у несчастных узников наступают минуты душевного умиления, смиренной покорности и физического облегчения...
* * *
В России Императорского времени, а ныне в культурных христианских странах, обращено серьезное внимание на религиозно-духовное воздействие на арестантов, признавая, на основании опыта, что духовно-религиозный метод есть наиболее верный в деле исправления преступников.
Ничто так не смягчает сердца, даже закоренелых преступников, как духовное общение с Небесным Отцом Вседержителем.
Лишь нужно уметь воспламенить искру искреннего порыва к такому духовному общению.
В порядке вещей, если большевики не только отвергают метод духовного исправления, но даже препятствуют заключенным на Соловках посещать цервовные богослужения.
Как и все в их разнообразной практике фантастично, так и в деле исправления преступного элемента они применили громко именуемый ими «культурно-просветительный метод»; с этой целью они ввели в тюрьмах воспитателей. Результат их работы весьма плачевный. Советские тюрьмы не исправляют преступников, а лишь озлобляют их.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});