Эти слова можно было истолковать как подтверждение преданности Максу, но Мариэтта ничуть не усомнилась, что смысл их в другом: они сказаны для нее и о ней.
– Тогда хорошо, что я сейчас не ищу мужа, – весело проговорила она, но это была наигранная веселость.
– Рад это слышать, мисс Гринтри, – любезно проговорил Гарольд, но взгляд его вдруг сделался весьма неприятным. – Может быть, вам вообще не стоит больше посещать его в отсутствие меня или моей жены.
– А разве Макс не сам решает такие вопросы?
Гарольд прищурился:
– Сейчас он нездоров, и я забочусь о нем, мисс Гринтри. И мое мнение – в его интересах с вами больше не встречаться.
Щеки Мариэтты запылали.
– Хорошо, сэр, – спокойно проговорила она. – Я учту ваши пожелания. А теперь до свидания.
По пути домой Мариэтта пыталась убедить себя, что ей не следует слишком негодовать по поводу слов Гарольда. Он всего лишь заботится о Максе, пытается уберечь кузена от «беспринципной охотницы за влиятельными людьми». А если именно проявленное ею любопытство стало причиной того, что Гарольд ее выставил? Если именно он стоит за несчастными случаями, происшедшими с Максом? Тогда он, совершенно естественно, не захочет, чтобы она задавала вопросы или стала причиной того, что такие вопросы появятся у Макса.
И все-таки, хотя слова Гарольда оскорбили ее, и она знала, что забыть их будет трудно, Мариэтта вовсе не собиралась прекращать встречи с Максом. Как-никак Макс взрослый человек, и их соглашение осталось неизменным.
* * *
– Что-то ты выглядишь усталым, Макс. – Гарольд нахмурился, но Макс в ответ лишь рассмеялся:
– Не разыгрывай из себя сиделку, кузен. Как видишь, сегодня я встал, а это лучше, чем лежачий инвалид.
– Да, но доктор велел тебе лежать.
Макс удивленно взглянул на него:
– И что с того?
– Ты меня не обманешь, кузен, я слишком хорошо тебя знаю. Похоже, ты просто изнываешь от желания поведать мне что-то. Ну, что же ты молчишь? Я ведь видел, как уходила мисс Гринтри, – заговорщицки произнес Гарольд, поигрывая цепочкой карманных часов.
– Да, она навещала меня, – спокойно ответил Макс, но Гарольд заметил, что щеки кузена слегка раскраснелись. Значит, он был прав, выпроваживая ее! Ясно, эта женщина вьет вокруг кузена сеть и все туже затягивает ее. Он уже навел некоторые справки по поводу Гринтри и дочерей Афродиты, в результате чего ему стали известны все слухи об отвратительных происшествиях в этом семействе.
– Надеюсь, ты не считаешь мое поведение глупым, Макс?
Макс нахмурился:
– С чего? Я не ищу жену, если тебя волнует именно это; у меня слишком много своих проблем, чтобы впускать в свою жизнь беспомощную женщину.
– Беспомощную? Боюсь, с Мариэттой Гринтри связано слишком много скандальных историй. Даже семейство Велландов не сможет вытащить ее из грязи, кузен. Она нас утопит.
Макс горько расхохотался:
– А что ты предлагаешь? Может, временную связь?
– Не вижу в этом ничего плохого, если это то, что ты хочешь. Только не слишком привязывайся к ней, Макс, она определенно не для тебя.
Макс закрыл глаза; вероятно, он просто устал, и Гарольд решил не рассказывать кузену, что уже отказал Мариэтте Гринтри от дома. Вероятнее всего, Макс скоро ее забудет, и это будет самым лучшим для семьи.
– Гарольд, как думаешь, существует склонность к несчастным случаям?
Гарольд удивленно посмотрел на кузена:
– Склонность к несчастным случаям?
– Да. Тебе не кажется, что в последнее время их со мной произошло чрезмерное количество?
– Ну, со мной тоже много чего случалось, особенно в детстве. Мы вечно попадали в переделки... – Гарольд рассмеялся, хотя и понимал, что его смех звучит неискренне. – Прости, но ты, кажется, к чему-то клонишь?
Макс отрицательно помотал головой:
– Да нет, я просто болтаю. Как поживает Сюзанна?
Гарольд с облегчением улыбнулся и принялся пересказывать ничего не значащие подробности, ощущая при этом, что Макс совсем его не слушает. Мариэтта Гринтри, любопытная кокетка, определенно посеяла в мозгу кузена какие-то сомнения, а это, по мнению Гарольда, было абсолютно недопустимо.
Глава 10
На следующее утро улицы Лондона были, как всегда, полны народу, но Мариэтта, ехавшая в карете Оливера, едва обращала на это внимание. Она уже привыкла к другому ритму жизни и, хотя иногда ловила себя на мысли о болотистых просторах вокруг Гринтри-Мэнора, особенной тоски по дому уже не ощущала, скучая скорее по матушке и Франческе, чем по Йоркширу.
Вспоминая, как выглядела Лил, ожидая карету у выхода, Мариэтта улыбнулась. Служанка спустилась в новом поплиновом платье с единственной оборкой по краю и рукавами-буфами на локтях. Лил с рукавами-буфами! Ее светлые волосы были причесаны весьма фривольным образом – локоны над каждым розовым ушком перехватывали цветные ленточки.
Почувствовав на себе испытующий взгляд Мариэтты, Лил торопливо подняла руки: то ли чтобы поправить локоны, то ли чтобы попытаться их скрыть.
– Напомни мне, – Мариэтта обняла Лил рукой за талию, – не сегодня ли летит шар в Воксхолл-Гарденз?
Лил густо покраснела.
– Вы просто смеетесь надо мной, мисс Мариэтта; я просто собиралась выйти из дома прогуляться, вот и все.
Мариэтта серьезно кивнула:
– Так вот зачем ты разоделась в лучшее платье и сделала особенную прическу.
Лил нервно хихикнула:
– Любите вы дразниться, мисс Мариэтта.
– Ну ладно, прости. Это твое время, Лил, развлекайся, ты в самом деле заслужила это.
– Я тоже так думаю, – согласилась Лил и хитро улыбнулась.
«Клуб Афродиты» показался Мариэтте похожим на родной дом, а когда Добсон впустил ее, его улыбка была такой радостной, что согрела ей сердце.
– Мисс Мариэтта!
– Доброе утро, Добсон. Афродита здесь?
– Для вас – да.
– Мариэтта? – Афродита уже стояла в дверях гостиной. – Рассказывай, что у тебя задело сегодня.
Одетая в черное атласное платье с черным кружевным подолом и оборками, в черных перчатках и с богатыми украшениями, Афродита имела довольно-таки устрашающий вид. Вне всякого сомнения, она всю ночь провела на ногах и, должно быть, думала о постели, хотя и не подавала виду. Наверное, это была способность, давшая ей возможность выжить при ее роде занятий. Мариэтта подумала о том, сможет ли она когда-нибудь научиться так успешно скрывать свои чувства. Вероятно, для нее это будет трудно – она импульсивна, даже слишком, и ей потребуется много терпения...
– Если ты пришла о чем-то спросить меня, то спрашивай, – прервала ее размышления Афродита. – Ты ведь не застенчива, верно? Ни одна из моих дочерей не отличается застенчивостью.