— Буквально?
— Ох, да. Ну, знаешь, как это бывает… он был не готов к поездке, не сделал соответствующие прививки, и вот сейчас расплачивается за свою безответственность.
?!?!!???
Превратившись в соляной столб, я даже вымолвить ничего не смогла.
— Да, так бывает. Это все недобросовестное отношение к поездке…
— Но вы…вы здесь…
— Да, в интересах фирмы, и вообще…в интересах… мое присутствие, конечно, намного важнее здесь, чем там. У меня здесь очень много различных дел, которые нужно урегулировать, решить, исправить.
— А Максим?! — едва ли не закричала я.
— А что Видинеев? Полежит да выздоровеет. Организм молодой, должен же как-то сопротивляться. Все же он умный мужчина, наверное, хоть чему — то он сможет сопротивляться, — она хмыкнула, послав мне недвусмысленный взгляд и вдруг продолжила неожиданно резко. — Алена, вы не думайте, что он весь такой из себя мужчина-скала. Я бы даже сказала, что он немного простоват, мелковат, и вообще не совсем подходящая партия для женщины такого уровня, как я. Или даже, наверное, такого склада, как вы. В голове у него таблицы и черт-те что. Он слишком сух и закрыт, а где не нужно, напротив, чересчур эмоционален. Мужчина не для этого времени, в общем. Хотя, как работник, как руководитель, он, конечно же, очень ценен.
И тут же, осознав, что искренне делится своими мыслями со мной, она поджала губы.
— Ну что ж, я желаю вам удачи на новом месте. Хоть здесь должно пригодиться ваше умение витать в облаках.
И она, одарив меня саркастической улыбкой, исчезла в недрах кабинета Константиновича.
Оглушенная этим разговором, я села на стол.
Конечно же, все было зря: и мое желание задвинуть Максима в дальний угол памяти, и то, что я ушла в сторону, оставив его на растерзание такой акулы, как Грымза. Одно было правильно: я больше не притворялась тем, кем не являлась — не плыла по течению жизни и могла отпустить на волю тот эмоциональный ураган, что жил и клубился у меня внутри и помогал другим стать чуточку счастливее. И больше не являлась ведомой исполнительницей какой-то бесконечной работы, не приносившей никакого удовлетворения, а только отнимающей душевные силы. Теперь же я была свободна в волеизъявлении, была практически предоставлена сама себе и теперь точно знала, чего хочу. И точно знала, что МОГУ!
Телефон Максима оказался предсказуемо недоступен.
Я тут же села писать заявление на короткий отпуск за свой счет и заказывать билеты на Москву, а оттуда — в Шанхай.
В конце-концов, живем мы именно для того, чтобы помогать другим, а не эгоистично радоваться себе и своим мелким приобретениям.
Так, так. В случае путешествия с туристической группой виза не нужна. Впускают и выпускают на границе по списку. Чтобы попасть в автобус, требуется заявка за пару дней, копия загранпаспорта, которую можно отправить в турцентр факсом. С этим я справлюсь.
От телефонных переговоров и моей кипучей деятельности отвлекла Иринка, удивленно разглядывающая распечатанные электронные билета.
— Шанхай? А почему не Мальдивы? — уровень опасения за мое психическое здоровье зашкаливал в ее голосе.
— Потому что! — не отрываясь от переговоров с туристической компанией, ответствовала я.
Ирина поступила проще. Она нажала на кнопку, отключив меня от собеседника и уставилась на меня.
Наша молчаливая дуэль глазами закончилась моей капитуляцией, и я все как на духу рассказала коллеге.
— Так. И что же, она его бросила там, болеть, одного, у черта на куличках, а сама приехала сюда заказывать себе торжество?
Я кивнула.
— Ну, мне бизнес-леди не понять, конечно, куда уж нам в лаптях за паровозом, но это, по-моему, слишком. Значит так. Я возьму проведение ей мероприятия на себя, уж она запомнит его надолго. А ты! Ты! Деньги у тебя хоть есть на такое путешествие?
Я промолчала о том, что собиралась занять у родителей.
— Понятно. Вот тебе карта, — она достала из сейфа черную кредитку. — Пользуйся ей свободно, но все чеки привезешь мне. Оформим как обучение и получение бесценного опыта. В конце концов, люди должны помогать людям. А Константиновича я беру на себя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
У меня с души свалилась гора камней. То, о чем я даже не думала, решилось так легко и просто.
Видимо, грохот этот камней раздался в реальности, потому что Ирина обняла меня за плечи, и в ее глазах блеснули мелкие слезинки.
— Все будет хорошо, Воробьева! Твори давай свои чудеса!
И чудеса понеслись с невиданной скоростью. Я раздобыла телефон больницы, в которой лежал Максим, и выяснила, что состояние у него уже не критическое.
Позвонила домой, предупредила маму, Ульянке оставила на работе ключи, чтобы она кормила Маркиза, что снова оставался сиротой и принялась носом рыть землю, чтобы помочь своему непутевому Видинееву.
Самолетом из Москвы мне вылететь не удалось, поэтому пришлось лететь во Владивосток.
Каждый день, кроме воскресенья и понедельника из Владивостока в Китай отправляются десятки туристических автобусов в Хуньчунь и Суньфейхе. Приморцы, сахалинцы, камчадалы, якутинцы отправляются на отдых, лечение, за покупками. А вместе с ними и растерянная, измученная перелетом, я, в простых джинсах и с гулькой на голове.
Дорога до Далянь, где находился Максим, которую нам анонсировали как простую и ровную, для меня показалась бесконечной. Смещение часовых поясов не позволяло думать ни о чем, кроме сна. Привыкшее к теплой и мягкой постели, мое тело решило негодовать, но железный дух держал все под авторитарным контролем.
И вот оно: приют в отеле. Первым делом обед, затем заселение в стандартный номер, сбор в вестибюле и руководитель группы говорит заветное: едем по интересам, кому куда нужно.
— Будьте осторожны! — напутствует нас гид. — В Поднебесной нужно быть все время предельно внимательным в местах с большим скоплением людей: на вокзалах, в аэропортах и т. д., потому что значительное количество населения, неблагоприятное состояние окружающей среды и отсутствие у обычных людей тяготения к личной гигиене, способствуют очень высокому фону для развития инфекционных заболеваний.
Это я уже поняла. И поближе прижала к себе аптечку, собранную Ульянкой, в которой болтались активированный уголь (на случай отравлений и желудочных расстройств); иммодиум (на случай диареи); бактисуптил либо линекс (от дисбактериоза); супрастин и тавегил (от аллергических реакций); обезболивающее средство; и контрольные мезим и фосфалюгель (настоятельно рекомендованные мамой при возникших проблемах с пищеварением).
Госпиталь, что лечит военнослужащих Народно-Освободительной Армии Китая, встретил меня радушно. Мне даже показалось, что я оказалась в родном городе у простой поликлиники и сейчас увижу гардеробщицу, продающую бахилы за пять рублей.
Встречу россиян и сопровождение переводчикам при госпитале обеспечила китайская фирма «Соната», с которой я уже договорилась в аэропорту.
И вот я у врача. По услышанной восточной традиции с поклоном передаю ему свою красочную русско-английскую яркую визитку. Профессор Чжоу с располагающей внешностью мужчины зрелого возраста в звании полковника НОАК, внимательно и с улыбкой выслушал мои сбивчивые объяснения через переводчика. Девушка — переводчик, доставшаяся мне, тоже улыбаясь, адресовала все вопросы, что я задавала профессору.
— Альона. Не нушно валнаватса. Фсе стало харашо, — кивая, говорила она. — Мальярийа ислечима. Ваш друк ф парятке.
— И да, он останется у нас ещьо тва тня и вы поедете домой фместе.
— Профессор Чжоу говорит, што очшень завидует фашему другу, которые за него пойдут и в огонь и в воду. Его подружка была очшень странной. Привезла его с температурой сюда и убежала на такси скорей, будто бы он ей чужой. Нельзя таких друзей, нельзя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я потупилась, скрывая слезы облегчения.
Приёмное отделение было не новым, даже напоминало российскую больницу, требующую косметического ремонта.
Профессор тут же предоставил счет за лечение, сумма для меня казалась неподъемной, но я надеялась на то, что по приезду отработаю у Константиновича все, что только можно.