Читать интересную книгу Узаконенная жестокость: Правда о средневековой войне - Шон Макглинн

Это было сокрушительное поражение. Несмотря на бегство Раймунда и Балиана, почти все вожди королевства попали в плен, в том числе Рено Шатийонский, магистры тамплиеров и госпитальеров, да и сам иерусалимскй король. Самые большие потери, как обычно, понесла пехота, хотя многим все же удалось бежать. Несмотря на всю жестокость сражения, погибло лишь небольшое число рыцарей, что свидетельствовало о прочности их доспехов. Не зря мусульмане называли их «железными людьми». Однако настоящая резня была еще впереди.

Сначала расправились с захваченными в плен туркополами: этих как изменников ислама казнили прямо на месте. (Туркополы — воины турецкого происхождения, принявшие греческое православие; наемники в христианских армиях. — Прим. ред.) Вожди крестоносцев — это уже совсем другое дело. Саладин велел подвести к своему шатру Рено Шатийонского и короля Ги Лузиньяна. Королю был предложен некий сладкий напиток: по арабскому обычаю пленник мог чувствовать себя в безопасности, если его угощали едой или питьем. Отпив, Ги передал чашу Рено Шатийонскому, на что Саладин обратил внимание своего толмача: «Скажи королю: это ты даешь ему питье. Я ему питья не давал». Дело в том, что некоторое время назад Саладин поклялся убить Рено Шатийонского, который долгое время был у него словно бельмо на глазу. Кастелян мощного и знаменитого замка Крак-де-Шевалье, он не соблюдал перемирий и промышлял разбоем на мусульманских торговых путях, несколько раз ставил Саладина в крайне неловкое положение. Так, в 1186 году он захватил в плен сестру султана, караван которой проходил в опасной близости от замка, а в 1182 году предпринял атаку на Мекку, что нанесло серьезный удар по репутации Саладина как защитника Святых Мест Ислама. И вообще, в большинстве эпизодов этот безжалостный искатель приключений всегда извлекал для себя выгоду. Согласно описанию Бахаеддина ибн Шеддада (арабский историк, биограф Саладина. — Прим. ред.), у Хаттина Рено Шатийонскому дали шанс выжить: за это он должен был принять ислам. Однако Рено отказался: между 1160 и 1176 гг. он семнадцать лет провел в мусульманском плену, и за это время проникся абсолютным презрением к своим врагам. Теперь, как пишет один латинский хронист, он демонстрировал свое привычное яростное высокомерие и пренебрежение. Увидев это, Саладин взял меч и ударил Рено по плечу, отрубив руку. Потом стража оттащила пленника от шатра, и его обезглавили. Саладин обмакнул палец в крови Рено Шатийонского и окропил себе лоб в подтверждение того, что месть свершилась. Покончив с этим, он заверил Ги Лузиньяна, который трясся от страха при виде того, что случилось с Рено, что тот может быть спокоен: его жизни ничто не угрожает. Позже отрубленную голову Рено провезли через весь Дамаск. У Саладина имелись причины отомстить Рено, но этот мотив был не единственным. Саладину не только хотелось воздать своему обидчику должное за причиненные оскорбления, но и устранить со своего пути раз и навсегда весьма эффективного и, следовательно, весьма опасного противника.

Пленников после окончания битвы оказалось так много, что, по свидетельствам очевидцев, их связывали чуть ли не по тридцать человек одной веревкой. Такой неожиданный избыток предложения над спросом радикально снизил продажную стоимость рабов — за них теперь давали не более 3 динаров, а какого-то пленника и вовсе обменяли на пару башмаков. Однако значительная группа пленников по-прежнему оставалась в цене: это были тамплиеры и госпитальеры. Теперь Саладин изменил свое решение относительно судьбы этих воинствующих монахов из духовно-рыцарских орденов, число которых составляло 240 человек. Был отдан приказ султана о казни, при этом Саладин любому мусульманину, захватившему пленников из обозначенной выше группы, выплачивал компенсацию в размере 50 динаров за человека. Пленников собрали и подвели к Саладину. Их жизни могло спасти лишь принятие ислама, и несколько латинян все же пошли на это, невзирая на жестокое проклятие, грозившее им на родине. Неприятная миссия по приведению приговора в исполнение была поручена непрофессиональным палачам, по сути всем желающим. Имад ад-Дин ярко и с ликованием описывает случившееся.

Саладин… приказал их обезглавить, дабы всех умертвить, а не держать в темнице. Вокруг собралась целая толпа школяров и суфиев, а также набожных людей и отшельников. Каждый просил позволить ему вершить казнь, вытаскивал меч и закатывал рукав. Саладин с торжествующим видом восседал на помосте; неверные же пребывали в невообразимом отчаянии. Нашлись среди добровольцев те, кто рубил быстро и чисто, и за это они получили одобрение; некоторые отказались, и их место заняли другие. Я видел человека, который презрительно смеялся и рубил одного за другим… Сколько он заслужил похвал, какой вечной награды удостоился за пролитую кровь неверных, какое благое дело совершил он!

Как написал потом сам Саладин: «Не выжил ни один из тамплиеров. Это был день Божьей благодати». Один латинский хронист предлагает другой вариант, не менее религиозный по своей притягательности. Согласно его версии, рыцари — это добровольные христианские мученики, которые «с радостью подставили свои шеи под карающий меч». Один тамплиер-фанатик по имени Николай, возможно, уже почти на грани сумасшествия от страха неминуемой смерти, призвал других рыцарей принять тамплиерский постриг (тонзуру) и тем самым окончательно решить свою мученическую судьбу. Потом возникла суета, связанная с желанием многих пойти на казнь первыми, и Николай «обрел блаженство первого мученика».

Оба летописца подчеркивают религиозную подоплеку этого массового истребления пленных, когда и сами жертвы, и те, кто вершил их казнь, действовали во славу Божью. Саладин объяснял свои поступки стремлением очистить мусульманскую землю от неверных. Но один только религиозный аспект вызывает сомнения и вопросы. Во-первых, погибшим крестоносцам отпускались все грехи, и тем самым в случае их гибели Церковь уже заботилась о спасении их душ. Тонзура (постриг) вовсе не являлась необходимым условием для принятия мученической смерти (или для признания погибшего мучеником), да и участие «святых людей» в этой резне явно придумано для придания акту зверства духовного мотива, одновременно утвердив Саладина в роли праведного воина. Непросто определить точные мотивы Саладина для захвата в плен тамплиеров и госпитальеров, ведь не прошло и двух дней, как всех их убили. Один из современных историков говорил, что у Саладина якобы не оставалось иного выбора: будучи католическими монахами, рыцари духовнорыцарских орденов не стали бы отступниками (хотя некоторые все же пошли на это). Являясь членами этих воинствующих орденов, они, к тому же, не могли рассчитывать на выкуп. Но даже это еще не означает, что их оставалось только убить: заключение в тюрьму, рабство и обмен — вариантов было несколько. В 1157 году Бертран де Бланкфор, великий магистр тамплиеров, попал в плен к мусульманам, но через два года был освобожден. В 1179 году Саладин захватил другого великого магистра, Одо де Сент-Амана, который впоследствии умер в тюрьме; его тело обменяли на одного из плененных крестоносцами мусульманских вождей. И после битвы при Хаттине великого магистра снова пощадили: Жерар де Ридфор был освобожден через год (как, впрочем, и король Ги). Как мы видим, политические, финансовые и военные соображения все же преобладали над религиозными.

Пропаганда обеих противоборствующих сторон изображала язычников и неверных как собак, осужденных на пребывание в аду. И все же обе стороны отлично умели заключать взаимовыгодные дружеские соглашения и перемирия. На протяжении всего противостояния на Святой Земле и Саладин, и Ричард Львиное Сердце то и дело обменивались любезностями и оказывали друг другу знаки уважения. Балиан д’Ибелин, командовавший арьергардом у Хаттина, вообще был личным другом Саладина. Даже непримиримый Рено Шатийонский участвовал в заключении договоров с мусульманами, если они сулили ему выгоду. Граф Раймунд Триполитанский во время своего 8-летнего пребывания в плену (в Алеппо) стал намного глубже понимать ислам и проникся уважением к своим захватчикам. Но дело не заканчивалось одними только перемириями: мусульмане запросто заключали союзы с христианами, объединяясь против других мусульман, точно так же, как и христиане, заручившись поддержкой мусульман, выступали против своих единоверцев. За два года до битвы при Хаттине Раймунд Триполитанский заключил союз с Саладином против самого иерусалимского короля Ги Лузиньяна! За два месяца до сражения Раймунд даже дал разрешение войску Саладина пройти через его земли, чтобы султан мог напасть на короля. Во многих отношениях священная война на Ближнем Востоке велась немного не так, как на Западе: постоянно меняющиеся альянсы отражали потенциальную политическую выгоду; моральные нормы и правила время от времени соблюдались, но они редко вытесняли собой чисто практические возможности.