Читать интересную книгу Русалка в бассейне - Юлия Вознесенская

– Нищенки – это в сравнении с жизнью Донны? – спросила Апраксина; она не только решила дать разговориться Татьяне, чтобы дать ей возможность прийти в себя, – она хотела полнее представить себе ту жизнь, которой жили сестры Беляевы в Москве.

– Почему – в сравнении? – удивилась Татьяна. – Да нет, она натурально побиралась у Савеловского вокзала, где начинала ее ненаглядная доченька. Она выпросила у нас журнал про Донну и в него вклеила школьные Лизкины фотографии, где она в белом передничке и с большим бантом: сидела на ступеньках, показывала всю эту мутотень прохожим и рассказывала тем, кто хотел слушать, свою историю. Как же, мать мировой знаменитости! Ну, ей деньги давали, конечно… А потом ее историю в газете напечатали, так она все газеты на Савеловском скупила и куда-то носила, что-то кому-то доказывала. Говорила, что собирается на Донну в суд подавать, на алименты, вот только найти адвоката подходящего никак не может.

«Боже, ну какой бред!» – думала про себя Апраксина, слушая Татьяну.

– А для нас, девчонок уже младшего поколения, пример Лизки Чикиной стал путеводной звездой жизни. А чем мы-то хуже? Мы тоже савеловские! И начали мы одна за другой пробиваться наверх, кто как умел: кто гулять с иностранцами кинулся, кто замуж за выездных евреев выскочил – за старых, плюгавых, сопливых, лишь бы выехать по израильской визе и в Европу или в Америку пробраться! А кто поумнее, те пошли иностранные языки изучать и на курсы гидов и переводчиков устроились. Ну и мы с Наташей тоже…

– Что, тоже решили завоевывать Европу?

– Ну да! Наталье из нас двоих первой повезло. Она устроилась горничной в гостиницу «Космос» на ВДНХ, там познакомилась с Георгием, и он прислал Наташе жениха прямо в Москву. За деньги, конечно, и очень немаленькие. Жениху она понравилась, он сумел ее вывезти в Германию, ну а дальше вы все сами знаете.

– А как звали ее жениха?

– Ой, ну сколько же раз вам говорить одно и то же? Что за народ у вас в полиции работает! Не знаю я, не знаю! Наташка такая темнила была, все тишком да молчком, от нас с матерью по секрету… Неужели вы думаете, если бы я знала, то стала бы молчать? Он же тоже в этом деле участник: может, они вместе с Георгием Наташку порешили!

– И ваша мать тоже не знает имя мужа своей дочери?

– Да она до сих пор запуганная, вспоминать даже про Наташку боится. Мать у нас совсем темный человек: Наташа перед отъездом ей сунула какую-то бумажку подписать, что та согласна на ее выезд за границу и никаких материальных претензий к ней не имеет. Мать подумала, что Наталья на работу за границу выезжает, ну и подписала. А потом как узнала, что дочь замуж за немца вышла, так чуть коньки со страха не отбросила! И все – и замолчала об этом, никому и никогда ни слова: «Уехала Наталья, а куда – не знаю!»

А через пару месяцев после отъезда Натальи к нам в Марьину Рощу явился этот Георгий Бараташвили, представился другом Натальи и передал письмо от нее и сумку со шмотьем. Тут как раз уже начали пускать за границу всех подряд, только предъяви приглашение. Наташа писала, что муж ее имеет свой бизнес, а теперь еще открывает филиал в Нью-Йорке, и они туда думают переселиться. Она советовала мне во всем довериться Георгию и тоже выезжать в Германию. «Нечего тебе там гнить, давай чеши сюда! – писала она. – Я тебе на первых порах во всем помогу». Георгий оформил мне приглашение через германское посольство и помог выехать по нему. Наташа торопила меня, чтобы я успела появиться здесь до ее отлета в Америку… Вот и успела! На похороны! – Она упала головой на стол и зарыдала. – Как, как это пережить? Как я смогу все это забыть? Да, а похороны-то что, уже прошли?

Апраксина подсела к ней и начала успокаивающе гладить ее по плечу, потом обняла и стала покачивать:

– Нет, тело Наташи пока находится в морге. Вы еще сами ее похороните, вот только дайте нам найти преступника… Ну-ну, девочка, это горе надо принять и пережить. От него вам не спрятаться и никуда не деться: когда уходят близкие, жизнь уже никогда не идет дальше обычным путем, в ней что-то меняется и меняется навсегда. Таня, вы хотите, чтобы убийца вашей сестры был наказан?

– Да! Да! Да! – яростно закричала Татьяна, освобождаясь из рук Апраксиной. – Все. Я уже успокоилась. Давайте продолжать, Елизавета Николаевна. О чем вы еще хотите меня спросить?

– Я хочу попросить вас рассказать мне, как прошла ваша встреча с сестрой. Постарайтесь не упустить ни одной подробности, даже самой маленькой!

– Хорошо, я постараюсь. Наташа встречала меня в аэропорту вместе с Георгием. Она мало изменилась, даже как будто помолодела. На ней был вот этот костюм. – Она погладила рукав своего костюма из натурального шелка василькового цвета, слишком яркого на взгляд Апраксиной, но к яркой красоте Татьяны он подходил. – Она мне его подарила на прощанье.

– Замечательный костюм и очень идет к вашим голубым глазам.

– Он и Наташке очень шел… Она была готова все с себя снять, так она мне вдруг обрадовалась. Для нее ведь это были мелочи! Ну вот, мы встретились, обнялись, поплакали, все как водится… А потом Наташа сказала, что жить я буду у Георгия, в его загородном доме, и что он поможет мне получить политическое убежище и устроиться в Германии на работу, или найти жениха, а на Рождество она пригласит меня в Нью-Йорк. Мы сели в машину Георгия, и он отвез нас в тот дом, где вы меня нашли. Георгий уехал в Мюнхен, оставил нас вдвоем и приехал за Наташей только на следующий день, когда пора было уже везти ее в аэропорт.

– А муж Наташи так и не появился?

– Нет, но он звонил несколько раз по телефону.

– Вы слышали, как ваша сестра разговаривала с мужем?

– Нет, телефон в доме Георгия стоит в прихожей, а мы с Наташей сидели у меня в спальне. Каждый раз кто-то из ребят приходил, стучал в дверь и кричал: «Наталья, вас опять к телефону!»

– А сестра не говорила вам, о чем они разговаривали с мужем?

– Говорила. Они ругались. Он требовал, чтобы она немедленно возвращалась в Мюнхен и готовилась к отъезду. Но она не соглашалась и говорила, что проведет все оставшееся до отлета время со мной, не отвлекаясь на сборы, а потом я провожу ее в аэропорт. Но Георгий на другой день сказал, что ее муж в ярости и мне не стоит ехать провожать сестру, потом, сказал он, все как-нибудь уладится, а сейчас не стоит нервировать почтенного господина перед полетом. «Еще помрет старичок перед отлетом от расстройства!» – сказал он. Вот только тут я узнала, что муж Наташки вовсе не молод, как мне почему-то думалось.

– Интересно, а почему Наталья не хотела знакомить вас с мужем?

– Почему «не хотела»? Просто так уж сложились обстоятельства: надо же нам было побыть вдвоем!.. А может, и правда не хотела?… Наташка вообще-то скрытная по жизни, с детства такая.

– Что она рассказывала вам о своей семейной жизни?

– Жаловалась. Когда муж вывез Наташу из Союза, он был очень беден, по немецким стандартам, само собой. Жили они в двухкомнатной квартирке, и ей приходилось много работать – он сразу же устроил ее на работу в какое-то издательство наборщицей. Ей было трудно поначалу, потому что она хоть и кончала курсы немецкого языка, но все-таки это был не родной язык. Но ее держали на работе, потому что она старалась изо всех сил: если было нужно, она оставалась работать до ночи, а то и ночами работала! И без сверхурочных. Заработанные деньги муж у нее отбирал и клал в банк на свой счет, а ей выдавал только на хозяйство и жалкие карманные деньги. На сигареты не хватало. Наташка жаловалась, что он не разрешал ей во время обеденного перерыва выйти куда-нибудь и выпить чашку кофе, велел ей брать еду из дома, а кофе готовить на работе – растворимый, конечно, и самый дешевый. Он на всем экономил, а одежду для Натальи брал у Георгия из его «хлам-фонда».

– Что это за «хлам-фонд» такой?

– Ну, вы уже догадались, что Георгий проворачивал аферы с эмигрантами, торговал дешевой рабочей силой, а рабочую силу надо было одевать! Вот он и собирал для них ношеную одежду и обувь по домам своих знакомых. Да вы сами видели эту кладовку со старой одеждой – там, где была лестница в тайник. Вот этой кладовкой и пользовались все, кто проходил через руки Георгия. Я из этого «хлам-фонда» с ног до головы оделась. Но не такой уж там был хлам, попадались очень хорошие и почти всегда совершенно целые вещи. Из нового у меня только вот этот Наташкин костюм.

– А в чем же осталась ваша сестра, когда отдала его вам?

– Да в том же «хлам-фонде» подобрала себе белые джинсы и какую-то розовую блузку.

Апраксина достала фотографию «русалки».

– Вот эту блузку?

– Да, эту… – глаза Татьяны снова наполнились слезами, потом она опустила голову и тихо заплакала.

В кабинет вошел инспектор Миллер.

Апраксина похлопала Татьяну по руке, но успокаивать не стала, а оживленно повернулась к Миллеру. Она перевела ему последние слова Татьяны и добавила: