— Я подумаю, — кивнула женщина. — Присмотрюсь к остальным и выберем. Придержите его пока.
— Но… — начал Змейкин… и осекся под взглядом хозяина, — Конечно-конечно.
Вообще-то слово «жемчужина» женского рода. Но это было не последним несоответствием с реальностью в Доме Жемчуга.
Жемчуг — драгоценность, его хранят дорогом хранилище. Эти «жемчужины» содержались в грязном подвале. Жемчужины красивы, даже неправильные, они блестят и переливаются на солнце. Обитатели подвала, который хозяин в насмешку звал "запасной раковиной", больше всего ненавидели выражение "навести блеск". Оно значило, что сегодня кто-то из них уйдет. И неизвестно, вернется ли. И в каком виде…
Когда клиенты ввалились прямо в подвал, все замерли. Что-то новое. А «жемчужины» были достаточно битыми жизнью, чтоб знать: перемены не к добру. Скорчился, пряча лицо, Костик, нарочито сгорбился Блонд, застыл, зажав в кулаке крохотную ампулку, Тай. За нетоварный вид, им, конечно, влетит, но это потом…
— Пожелание клиентов — закон, — напряженно выговорил хозяин, замирая у порога.
Клиентка осмотрела цепи, крепившие к стенам ошейники, грязные стены, узкие топчаны без белья.
— Жемчужины, — с непередаваемым выражением проговорила она. — Дито, кто тут тебе по душе? По максимуму.
Ее спутник выдохнул, словно его тошнило. Прошелся взглядам по их лицам —
напряженным, обреченным, злым — и как-то вымученно улыбнулся:
— Если по максимуму, то всех.
— О-о… — протянула рыжая, — Похоже, мы неплохо развлечемся, а? Что ж, идет! Хозяин, мою будущую собственность переправьте вот по этому адресу. Покупаю всех.
— Э-э… — начал хозяин. — Госпожа Марианна… э-э… готовит вечеринку?
— Госпожа Марианна, — тихо, как-то язвительно проговорил мрачный, пряча некстати вылезший из рукава браслет телепата, — все делает с размахом. В том числе и подбор гарема.
— Двести!
— Двести?? Отлично! Кто даст больше? Услышу ли я двести пятьдесят?
— Двести пятьдесят, — тут отозвался чей-то ленивый голос, — Только объясните, почему у него кляп. Раз уж вы утверждаете, что он такой послушный…
Йен быстро повел глазами по залу, посмотреть, кто такой догадливый (кляп-то специальный, скрытый)… но вспыхнувшая было надежда быстро угасла — этот тип покупателей, пресыщенный, злобный, был ему знаком. Он уже не слушал, что распорядитель объясняет что-то о якобы радости товара по поводу своей продажи и, соответственно, болтливости…
«Кивни» — протолкался в ухо бестелесный голос. Менеджер. Суетится, процент зарабатывает. Пошел ты… Черное отчаяние заполняло с головой. Денни, Денни…
«Кивни» — настаивал голос. Зал смотрел, ожидая, когда «болтливый» товар среагирует.
«Кивни». Предупреждающе потеплел ошейник. К черту! Посмотрим, как вы запустите свой чертов шокер прямо на распродаже! Ну, рискните! Послушный товар? К черту!
Зал откровенно наслаждался обломом распорядителя, язвительно комментируя и товарец с норовом, и тупиц-хозяев, и некомпетентность служащих — неудачникам не принято сочувствовать.
Ох! Боль обожгла рот, как разъяренный шершень. Йен пошатнулся. В глазах потемнело.
"Кивни. Иначе…"
Йен судорожно вздохнул и опустил голову, пряча ярость и отчаяние. Он не жалел, что помог тем девочкам-беглянкам месяц назад (неужели всего месяц?). Никто не должен стоять вот так, напоказ мерзавцам… Никто. Если б он знал, что его вычислят, все равно бы помог. Наверное. Тридцатилетний экономист Йен Честер всегда старался жить законопослушно, и жизнь платила ему покоем и благополучием. Даже при новой власти его образ жизни не слишком изменился — экономисты всегда нужны. При любом режиме. Но всему когда-то приходит конец, и его невмешательство закончилось месяц назад, когда в крохотной беседке на своем заднем дворе он натолкнулся на двух полузамерзших девчонок.
Он не жалел. Если б только эти подонки не забрали бы и Денни! Денни… Ведь ему всего одиннадцать…
— Триста, — вдруг разрезал смешки и предложения покупателей холодноватый женский голос.
Распорядитель ожил на глазах.
— Триста! Благодарю вас, госпожа! Триста раз… триста два…
— Минутку, — покупательница выслушала своего спутника (мрачноватого типа в безликом черном костюме) и вскинула руку, — Предлагаю триста пятьдесят за него в комплекте с сыном.
Что? Денни! Откуда она знает про его сына? Зачем? Надежда, невероятная, невозможная, вновь затеплилась слабеньким огоньком…
У распорядителя неожиданное заявление вызвало прямо противоположные чувства:
— Это нарушение порядка торгов…
— Что, правда? — нарушительница порядка откинула с головы капюшон, высвободив целый ворох рыжих кудрей.
— Нарушение! — уже более уверенно проговорил распорядитель. — В данном случае сын — не приложение к товару. Ему присвоена другая категория, которая будет продаваться позже…и… и во всяком случае, не за пятьдесят рублей!
— Сто. На большее этот чахлик одиннадцатилетний не тянет.
Откуда она знает? Йен впился глазами в лицо своей будущей хозяйки. Откуда? Кто она? Зачем ей Денни?
— Мадам, вы… вы не должны нарушать порядок, — распорядитель отстаивал свои проценты, — Есть другие желающие!
— Что вы говорите! — рыжая девушка завертела головой, выискивая желающих. — Кто-то хочет поспорить со мной за этот товар?
Зал странно притих. Покупатели вежливо улыбались, демонстрируя полное отсутствие претензий и стремление решать все проблемы мирным путем. Тихо прошелестело слово «феникс».
Феникс? Их же вроде перебили… И с каких пор фениксы кого-то покупают?
Тем временем покупатели стали демонстративно откладывать свои сигнальные флажки в сторону, наглядно показывая свое намерение превратиться просто в зрителей. Пара-тройка деловых оптовиков вообще предпочла потихоньку исчезнуть. Проценты уплывали на глазах, и распорядитель повысил голос:
— Мы не можем такого позволить!
— Ты, приятель, мелковат для того, чтобы мне что-то запрещать. Так не отдадите?
— Нет!
— Зря. Ну и ладно, — глаза неожиданной покупательницы как-то хулигански сверкнули, — Ваш товар конфискуется именем Повелителя. Как подарок его величества фениксам.
Распорядитель потерянно рассматривал кристалл на ладони феникса, в мгновение ока сформировавший всем известную эмблему Вадима — меч, перечеркнувший солнце. Знак императорской власти второй ступени, дарованный лишь единицам из миллиардов.
— Я… рад оказать содействие его величеству, — наконец пробормотал он. После паузы зал взорвался выкриками — от смешков до негодования. Оттолкнув незадачливого распорядителя, к женщине подскочил высокий мужчина — лично хозяин.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});