Шеремех надел на голову обруч с телефонами, и Воронин включил диктофон на «Р1ау»:
« — Очень мне, Мариночка, ваша работа нравится, — зазвучал до тошноты приторный голос зама мэра по идеологии Кунгусова по кличке Метеор. Этот человек умел обаять тех, кто ему был в данный момент нужен. А «Мариночка», понял Шеремех, это наверняка руководитель телепрограммы «Новости с напором». — Все лучше и лучше работаете. Не сравнить с этим горлопаном Шере-мехом. Ваши ровные, вежливые тексты прекрасно подчеркивают его оголтелость и необъективность. Молодцы! Такой вот, деликатный и взвешенный напор нам сейчас как раз очень и нужен... Есть всего лишь одно пожелание.
— Слушаю вас, Владимир Георгиевич, — не менее приторно, с подобострастным придыханием насторожилась Мариночка. Недавно она за счет города получила для сына-молодожена трехкомнатную квартиру, так что ей было, за что обожать мэра.
— Вот был у вас недавно репортажик... О старике-инвалиде. Якобы он пострадал от рук захвативших Химмаш бандитов. Но ни компенсации, ни лечения так и не дождался. Пока, мол, его не пригрела администрация Ленинского района. II лично его глава, Орехов. Отчего, кстати, вообще у вас этот хмырь появился? Откуда надуло?
— Там все точно. Мы все проверили! Нас на него вывела одна старушенция, внештатиица. Он у нее во дворе обитал. Его действительно избили на Химмаше. Зверски причем. И не такой уж он старик. Ему чуть больше сорока. Был высококлассный спец по электронике. А сейчас почти ослеп и работать совершенно не может. Мы же подчеркнули: захватчиков Химмаша, избивавших людей, поддержал губернатор! Собственно, ради этого мы...
— Ну, какой он спец был, — построжал голос Кунгусова, — это, допустим, не вам судить. Да и репутация у этого человека... Пьяница, бомж, тунеядец... Разве таких людей нам надо сейчас показывать? Да к тому же еще явно противопоставляя районную администрацию — городской. У вас получилось, что горздрав не позаботился, а вот Орехов — такой заботливый! Нехорошо. Да, Ленинский район у нас на хорошем счету. Да, Орехов очень много сделал для того, чтобы город похорошел. Но при этом он хорош именно тем, что неуклонно проводит в жизнь политику и решения мэрии, а именно: главы города Аркадия Михайловича! Понимаете? Вот в этом духе и надо продолжать. А вы в последнем выпуске такому важному для города событию, как проверка Аркадием Михайловичем уровня благоустройства во дворах, уделили всего три минуты! Это что? Вы что, не понимаете: громадную работу, неподъемный воз проблем решает Глава города, а вы об этом в год выборов — мельком. Кстати, надо настойчивее подчеркивать, какое огромное внимание Аркадий Михайлович уделяет ремонту дорог и зданий. Нам надо побольше такого, наступательного позитива!
— Я все поняла, записала, Владимир Георгиевич. Обязательно учтем, обязательно!
— Пожалуйста. Мы очень на вас надеемся. И обратите особое внимание на то, как много делается. Например, чтобы подростки на лето не остались без дела. И для улучшения здравоохранения. Кстати, скоро откроется новая станция скорой помощи. Там все, чтобы врачам было удобнее работать. Возможно, на этом объекте побывает и Аркадий Михайлович. Не упустите этого факта.
— Ни в коем...»
Воронин щелкнул клавишей диктофона, и звук пропал.
Шеремех снял наушники и пожал плечами:
— Ну и что? Нормальный ход. Они тщательно следят, чтобы ни словечка доброго о районных управах не просочилось. А тем более, о главах районов. Эдак, ведь кто-то из них может засветиться, и у народа появится желание избрать в мэры того, кто действительно хочет и умеет о городе заботиться. Чего вы тут такого увидели?
— О, тут о-очень интересные подробности вылезли... Кстати, как тебе их мнение про твою оголтелость?
— Ну-у, Владимир Федрыч, это наш стиль. Мы говнюков называем говнюками, а воров — ворами. Иначе нельзя.
— Тут понимаешь, какая штука... Люди тебя, конечно, слушают, цитируют. Но, понимаешь, иногда эффект от ругани прямо противоположный. Вот что ты их все с грязью мешаешь? Так ведь не бывает, чтобы все плохо. Даже Гитлер уж на что был, а вот дороги — отличные при нем строили.
— Выходит, наш ЧАМ хуже даже Гитлера Он и дорог не делает!
— Ну, зачем так? Да — он плохой мэр, да — нечестный человек, но ведь люди видят, что и при нем что-то хорошее делается. Просто не может не делаться. А ты — только ругаешься. Это настораживает. Вот, они боятся показывать глав районов, которые хорошо работают? А ты — покажи. Да подчеркни при этом: есть у нас люди, в том числе и в руководстве городом, которые любят наш Катеринбург, заботятся о нем. Вот если бы, мол, вся мэрия так работала! Поверь, это и делу поможет, и критику твою сделает более существенной.
—Знаете, Владимир Федрыч, я же вас не учу шпионов ловить? Журналистика это... Давать надо не то, что надо тебе, а то, про что людям интересно. Вы лучше дедушке подскажите: пусть слова получше выбирает. Это надо же брякнуть: «в расстреле царской семьи виноваты все жители области»! Понятно, что он хотел обосновать, почему Храм-Памятник-на-Крови строят за общие деньги. Но это все равно, что требовать с меня алименты на всяких ублюдков — только потому, что я живу в одном городе с их папашами. Вот увидите: мэрские подпевалы обязательно к этим словам прицепятся.
—Ну, знаешь... Это ведь как посмотреть. Покаяние штука непростая... Если твой папаша или просто сосед с дури набросал в речку битых бутылок, то и ты сам, и твои дети, и внуки будут там резать ноги. И выходит, ты как бы ни при чем, а отдуваться приходится. До тех пор, пока ты — или кто-то другой — это стекло не соберет. Ведь так? То же и с покаянием. Совесть чаще всего мучает не тех, кто на курок нажимал, а тех, в кого стреляли. На то мы и люди...
—Вот и говорили бы так, об ответственности, — Иннокентий здорово обиделся. Как все живущие работой, он болезненно переживал, когда его творчество не нравилось. — А то: «виноваты». И вообще на ТВ сейчас счет «два — семь» в пользу мэра. Семь каналов поливает губернатора грязью, а отстаивает его позицию — только два. Да и на тех, вы ж понимаете, кроме моих программ смотреть-то особенно и нечего! Ну, ведь так?
—Так-то оно так. Но как по-другому? Это мэрия себе может позволить, у нее бюджет - полная тайна. А у нас на одного работающего — два ревизора. В том числе и от мэрии. Вот показал бы ты, сколько народа, от которого городу никакой пользы, за счет городского бюджета содержат! Журналисты, лизоблюды, чиновники — тьма тьмущая.
—Показываю. Толку-то? Аркашка слушает, да ворует. Вы думаете, я не понимаю, что перехлесты случаются? Понимаю. Но и вы людей поймите. Они выбирают всякое чмо, а потом вынуждены годами терпеть. Это только мы, идиоты, можем себе выбирать обузу, неизвестно кого, сразу аж на четыре или даже на пять лет. Без всякого испытательного срока... Ну так вот, когда я почти матерюсь, это и они, избиратели, вместе со мной хотя бы пар спускают, душу отводя!
— Не скажи. Народ сейчас грамотнее стал. Разбирается, что это на его деньги мэр за власть с губернатором борется. Многие уже поняли, что это за счет их зарплат мэр пиарщиков нанимает... Но я-то, собственно, тебя по другому поводу... Ты обратил внимание, про какой репортаж говорил Метеор?
— О каком-то инвалиде? Я его не видел.
— А конкурентов надо смотреть. Очень интересные вещи связаны с этим инвалидом. Мои ребятки кое-что покопали, и оказалось, что зовут этого человека Вилен Королев, прозвище у него Абсент
— за любовь к соответствующему напитку. Когда-то он работал в Химинституте, который возле Химмаша. Потом на волне перестройки уехал во Францию. Создал там фирму, которая занималась конструированием особо качественной электронной аппаратуры. Причем, много из ее продукции засекречено, ибо применяется спецслужбами. Женился он там, в Париже, но не прижился. Много пил, и, в конце концов, фирму у него жена оттягала, а он вернулся в Катеринбург, как и уезжал: в чем был. Здесь он некоторое время болтался без дела. А потом его пригрел... Угадай кто?