Но после того, как он выложил голую правду о вампирской угрозе, о каком-то мошеннике по имени Райзен, который украл драгоценный артефакт, и извинился раз пять-шесть, она успокоилась.
Это безумие, но она знала, что может ему доверять. Удивительно, как способность чувствовать эмоции этого мужчины уничтожает ее сомнения. Это было сделано в основном для того, чтобы защитить ее.
Она перешла на мягкое ворчание после того, как распробовала кофе, который он принес в качестве примирительного подарка. Горячий, сладкий и восхитительный.
Этими словами можно было описать и Конлана. Она посмотрела на него из-под ресниц. Как несправедливо, что этот мужчина выглядит утром даже лучше? Все эти мышцы нисколько не уменьшились при свете дня. Хуже того, она заметила в нем кое-что новое. Например, легкий оттенок синевы в его темных волосах. Это не было похоже на покраску в салоне, вероятно, это было свойственно атлантийцам.
Она сильнее сжала в руках чашку с кофе, в основном, чтобы удержаться и не потрогать его волосы.
Это было помешательство. Голод. Это было похоже на то, как ее клиенты-наркоманы объясняли ей потребность в том наркотике, который они принимали.
Конлан ходил по комнате, в основном не обращая на нее внимания. Или, по крайней мере, не глядя на нее. Принимая во внимание то, как были напряжены его массивные плечи, она могла поспорить на кругленькую сумму, что он сознавал ее присутствие.
По крайней мере, она была чистой. Маленькая ванная, примыкавшая к ее комнате, — ее тюремной камере, — была битком набита разными сортами мыла, шампуней и кондиционеров. Новенькие зубные щетки, обернутые в пластик, рядком лежали на комоде под умывальником.
Эта мысль снова ее вывела и себя.
— Так что, ты приводил сюда много женщин, верно?
Он остановился и развернулся, чтобы посмотреть на нее.
— Что? О чем ты говоришь? Я не был в этом доме больше десяти лет. Это принадлежит моему брату.
Она кивнула.
— Подходит. Братья похожи, верно? Просто парочка старых приятелей, которые похищают женщин и затаскивают их в свое темное логово.
— Ты принимаешь какие-то таблетки? Или все человеческие женщины так же нелогичны, как и ты? — он действительно выглядел совершенно ошеломленным, что почти заставило ее улыбнуться.
— Так что, ты проводишь много времени, защищая человечество, но не имеешь возможности поговорить с ними. С нами. Я правильно поняла?
Она допила свой кофе, положила чашку на маленький столик возле стены, и кивнула на дверь.
— А также, ты собираешься скоро меня отсюда выпустить? Не то, чтобы я не получила огромного удовольствия от того, что меня похитили, но у меня свидание с детективом Рамирезом.
Она вздрогнула при звуке низкого, ворчащего рыка, который возник в его груди и поднялся к горлу.
— Ты никуда не пойдешь, Райли, — сказал он. — И если тебе хоть чуточку нравится этот Рамирез, ты не станешь ходить к нему на свидания. Мне кажется, что я не потерплю саму мысль об этом.
Выражение его лица было властным и в то же время хищным. Он внезапно стал похож на дикое животное из джунглей, которое метит свою территорию.
Чтобы это выдержать, нужно больше кофе.
— Ты собираешь написать на стены, чтобы пометить территорию? — спросила она, вся такая милая и светлая. — Когда я была маленькой, у нас был кот, который так делал.
Она улыбнулась ему.
— Мой папа отнес его на стерилизацию.
Внезапно он переместился с другого конца комнаты и навис над ней, заставив ее отступить, пока ее попка не достигла шкафа.
— Я уже имел дело с одной женщиной, которая желала меня кастрировать, — прошептал он ей на ушко. — Поверь мне. Если я смог пережить ее, мои яйца, определенно, в безопасности рядом с тобой.
Она от волнения закусила губу. Его аромат, странно напоминающий солнечный свет на море, чистый и крепкий, наполнил пространство в дюйм-два между ними. У нее возникла странная потребность зарыться носом в его шею и просто стоять и вдыхать этот аромат.
Она подняла руки к его груди, вместо этого, блокируя его.
— Я не… твое хозяйство в безопасности, вот черт. Я только подразумевала, что должна явиться в полицию и написать заявление. Детектив Рамирез ведет это дело.
Плечи Конлана расслабились, и агрессия, которую он передавал, сошла на нет. Осторожно Райли подняла ментальные щиты, которые она ранее поставила вокруг своих эмоций. Она и Квинн в детстве практиковались часами, сначала строя воображаемые кирпичные стены, а потом, когда повзрослели, стали более творческими, они притворялись, что в их умах двери из титана.
Квинн заявляла, что все ее двери сделаны из криптонита, а Райли просто смеялась.
— Не похоже, чтобы мы столкнулись с какими-то супер-героями, Квинн, — сказала она однажды в тот год, когда им исполнилось по двенадцать.
— Никогда не знаешь, — ответила Квинн, как всегда мрачно и драматично.
— Что такое криптонит? — спросил Конлан, его пальцы гладили прядь ее волос.
— Что? Как ты… ой, ладно. Я открыла дверь, — ответила Райли, сначала ошеломленная, потом испытывая возмущение. — Ну, если она уже открыта, тогда вперед.
Сказав это, она, расхрабрившись, подняла руки к его лицу и впервые в жизни послала свои эмоции, мысли и любопытство другому человеку.
И почти оказалась на коленях.
Сила. Смелость. Честь. Долг.
Вспышки прошлого.
Седеющий человек с глазами Конлана, рядом с ним стояла женщина такой красоты, что у Райли захватило дух.
Мать. Отец.
Переход… мальчик, должно быть Вэн, и другой, вероятно, тот страшный парень-целитель? Она была не уверена, так как тот мальчик, с зелеными глазами Аларика улыбался.
Ей казалось, что целитель никогда не улыбался.
Они все скакали на лошадях и смеялись.
Переход: ряды мужчин, все громадные, мускулистые, великолепные, голые по пояс, сражались на мечах и кинжалах на какой-то арене.
Переход: Огни. Ножи. Зубы, нет клыки. Боль. Раздирающая, просто агонизирующая, ужасная боль. Она умирала, — нет, он, он, это был Конлан, они его пытали, они его убивали.
— Нет! — закричала она, ее руки упали, а она свалилась в крепкие объятия его рук. — Нет, нет, нет, нет, нет.
Когда он ее нежно поднял, держа в своих объятиях, она могла только всхлипывать.
Конлан смотрел на женщину, плачущую в его объятиях, и чувствовал, как стены, которые он построил вокруг своего сердца, стали рушиться. Он буквально слышал громогласные звуки разрушающихся кирпичей и цемента, а мог думать только о том, что ему следует держаться от нее подальше.
И когда он начал отпускать ее, она вцепилась в его руки и посмотрела на него полными боли глазами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});