трачу время на, мать их, глупые вопросы? – чуть не вскричал Константин Олегович Соломонов. – Моими действиями руководит строгий расчет. Всегда. Я никогда не делаю чего-то просто так, я не делаю лишних движений, поэтому я на руководящей должности. Поэтому я, мать мою, на должности заведующего предприятием по изготовлению межкомнатных дверей. Поэтому я, чтоб ты знала, успешно управляю открытым акционерным обществом «Двери Люксэлит», мать их! Не этот параноик Шепетельников, а я! Я, мать мою, я! Я прекрасно знаю, что кому-то мои методы кажутся, мягко говоря, необычными, кто-то обо мне имеет мнение как о конченом наркомане с языком без костей. Я это, мать их, прекрасно знаю! – почти кричал Соломонов, попадая на обескураженную Альбер мелкой слюной. – Но зато я всегда ищу правду, нравится это кому-то или нет. Мой своеобразный подход к проблемам приводит к истинно правильным результатам. Только к правильным. Знаешь, мать твою, почему я не готовлю на праздничный стол селедку под шубой?
– Ой, Кость, прекращай… Ну какая селедка под шубой?
– Ответь, знаешь?
– Не знаю.
– А ты готовишь?
– Я вообще не умею готовить.
– Родители, соседи, друзья готовят?
Оксана поняла, что Соломонову лучше отвечать, иначе он никогда не отстанет.
– Готовят. Все всегда ее готовят.
– Зачем?
– Традиция такая.
– Вот именно, что традиция! – вскричал Константин Олегович. – Мать ее, традиция! А я ее никогда не готовлю! И не ем! Потому, что это не вкусно! Потому что это вредно! Потому, что никто никогда ее не ест! Потому, что она всегда, подчеркиваю – ВСЕДА – остается не съеденной даже на треть. Она остается на следующий день и сами же хозяева давятся ею, пихают ее себе в рот, лишь бы только не выбрасывать в унитаз, потому что гребанный майонез, мать его, прокисает! А на следующий праздник они будут ее готовить опять! Снова и снова! Потому что кто-то когда-то завел такую традицию. Потому-то все всегда ее готовят, а люди как косяк безмозглых сардин всегда все друг за другом повторяют, вместо того, чтобы включить разум и проанализировать свои действия. Это идиотизм! Такой же идиотизм как отмечать масленицу в самый разгар февраля, когда в европейской части России до климатической весны еще месяца полтора, а в нашем регионе больше двух месяцев. Провожать весну за два месяца до ее окончания? А в заполярье? Там весна оканчивается, когда в Москве уже отцвели одуванчики, но местные все равно сжигают бабу и заедают шашлыки водкой в середине февраля, когда их шашлыки, примерзают к шампурам. При том, что масленица – это вообще языческий праздник, а подавляющее большинство россиян относят себя к православным христианам или мусульманам. К буддистам, иудеям. Но никак ни к древнеславянскому язычеству! Никто даже не знает Перуна и Даждьбога! Зато зачем-то сжигают чучело бабы! Почему? Объясни почему все так происходит?
Альбер не спорила с тем, что у Соломонова была такая натура – видеть очевидные повседневные странности, которые обычные люди не замечают, но уж больно специфический у него подход к их психоаналитическому разглагольствованию. Из него мог бы получиться прекрасный реформатор, тут Оксана Игоревна, не могла не признать. Но постоянно слушать его бесконечные, начинающиеся очень издалека, лекции было сверх силы обычного человека, к которым она себя старалась причислять. Она посочувствовала цеховым мастерам, которым приходиться общаться с заведующим производством регулярно и достаточно плотно.
В-принципе, Соломонов не плохой человек, на предприятии его уважали и считали достаточно разумным, хоть порой и причудливо выражающимся по поводу совершенно различных тем. Относясь к рабочим вполне снисходительно, он мог с удовольствием вступить в полемику с совершенно любым человеком, даже если видит того впервые в жизни. Порой бывало, что устраивающийся на какую-нибудь должность человек заходит в кабинет заведующего производством за подписью и остается с Соломоновым на час-другой, так как у Константина Олеговича возникла очередная захватывающая мысль и ему жизненно необходимо ее кому-нибудь передать. Костя распинается перед незнакомцем, кричит и матерится, вскакивает из-за стола и пьет воду большими глотками, что-то доказывает, приводит убедительные доводы в свою пользу, но, увы, его демагогия начинается слишком с непонятного завуалированного старта и для неподготовленного слушателя может быть достаточно утомительна. Соломонов ставил странные, казалось-бы, посторонние вопросы и требовал ответа, задавал следующие, а потом в резкой возмутительной форме объяснял все своими словами. Но зато какой эффект! После долгого мозгового штурма человек выходит от заведующего производством с точно противоположным мнением по затронутому вопросу, чем до того, как вошел в кабинет. Особенно часто и много господин Соломонов говорит после принятия дозы того белого порошка, которым снабжает его наркодиллер. Тогда среди работников под одобрительных смех проскальзывает прозвище «Радиогитлер».
А что же главный человек на фабрике? Что же по этому поводу говорил генеральный директор ОАО «Двери Люксэлит», можно сказать – хозяин всего этого предприятия – Даниил Даниилович Шепетельников? Да ничего! Вообще ничего! Шепетельников не разговаривал с людьми, стараясь ограничить круг своего общения одним этажом офисного здания, он мало выходил из своего кабинета и вел до того замкнутый образ жизни, что в цеху его существование никак не обозначалось и всеми игнорировалось. В цеху он появлялся предельно редко, он избегал большого количество людей вокруг себя, сложив всю ответственность за производство на плечи Соломонова, который, в свою очередь, считал, что Шепетельников просто самый настоящий дуралей, которому самое место подальше от цеха.
В финансовые вопросы Константин Олегович не лез, его дело – производство, а деньгами заведует Оксана Игоревна Альбер. А она знала, что после того как почти три года назад уволился главный менеджер отдела сбыта Владимир Нильсен положение дел у Шепетельникова и у предприятия в целом – катастрофическое. Можно сказать, что у ОАО «Двери Люксэлит» предсмертная агония. Она прекрасно помнила, как замечательно работающий в паре с прежним генеральным директором Егором Васильевым главный менеджер отдела сбыта Нильсен после продажи фабрики Шепетельникову сказал: «Я скорее уйду на «Орфей», чем буду работать с этим кретином, который ненавидит даже собственную тень!» Шепетельников Нильсена презирал едва ли не больше остальных и эта ненависть была обоюдной. Владимир Нильсен терпел год с небольшим, но все-таки сдержал обещание и написал увольнительную. Работать с новым генеральным директором он не мог психофизически. В тот весенний день, когда зацвела верба Оксана Альбер ворвалась в кабинет Даниила Данииловича с криком: «Нильсен уволился!». Надо сказать, что за все время работы Оксана первый и единственный раз входила в кабинете генерального директора без стука. Шепетельников ответил, что пусть тот катиться ко всем чертям, а Альбер чуть не плача доложила,