Читать интересную книгу Лад Посадский и компания: Дела торговые, дела заморские - Михаил Русанов-Ливенцов

— Купить хотели, — едко заметил Зуб. — Ох, уж эти мне послы иноземные. И поделать ничего нельзя — дипломатия, ети ее в бок и через коромысло!

— Мелочи это всё, камешки пробные, — вздохнул Комер-сан. — Ты-то чего молчишь, Лад? Ведомо нам, и к тебе подходили.

— Подходили, — понурил голову седую Лад. — Да только говорить о том не хотел. Стыдно.

— А чего стыдиться-то? — не понял Яром.

— А то, что за врага Посада меня посчитали!

— Кто?

— Послы из-за моря, из страны небоскребов.

— А вот это интересно. — Седобород провел рукой над жаровней, пламя в потолок ударило и в угли опять ушло. — Ну-ка, ну-ка, говори, да подробнее вспомни всё.

— Подошли двое, в одежде мафиозников. О битве спрашивали, интересовались, правда ли меня заговоры не берут, и не от этого ли все беды мои. Какие беды, спрашиваю. Да вот, мол, слухи по Посаду ходят, что ты с нечистью сошелся. Остальным невдомек, что тебе судьба шанс дала, который раз в жизни выпадает, да и то не всем. Сам себе хозяин. Хочешь — с нечистью дело имеешь, хочешь — с людьми. С людьми-то, отвечаю, подручнее. А они не — с нечистью выгоднее. Сколько в мире примеров, шепчут, когда человек рисковый, за жизнь свою и душу не дрожащий, дела великие свершал с помощью сил темных. И Посад для такого — достойное поле действий. Вот.

— Гладко стелили, — заметил Комер-сан. — Дипломаты.

— Порубить всех в куски! — вспылил Яром. — В баньке сжечь ворогов окаянных! А за одно и с нечистью покончить! Коли Ладу речи такие услышать довелось, наверное, и к нечисти гонцов засылали.

— Ты на нечисть зря не наговаривай, — шерсть на гоблине дыбом встала. — Говорю же, приходили. Толь ко Сичкарь не лыком шит. Ответил хитро и уклончиво. А после велел своим следить за подступами дальними к земле посадской.

— А ты что скажешь, Донд? — Комер-сан лукаво взглянул на мафиозника, прежде подмигнув М. Уолту.

— Следить за всеми надо. Если что не так, тут же ликвидировать.

— Так и до скандала международного докатиться недолго. Нет, здесь хитрее действовать надо. Мечплугович, к тебе-то не заглядывали?

— А как же, заходили. Только я внимания не обратил на речи их. А теперь по-иному на слова хитрые смотрю. Намекали мне, что известно им про спор мой с Яримом. Обещали секрет стали хундустанской достать.

— Мы так не договаривались, — забеспокоился Яром.

— Заткнись, чтоб тебе Чер-Тую пятки лизать, — осерчал Седобород. — Речь не о споре вашем глупом, а о более серьезных вещах. Наковальня, кто же тебя речами такими сманивал?

— Одеты были, как хундустанцы. Только, думается мне, не они это были. Чтобы хундустанец секрет стали выболтал — не бывать такому. Он себе язык откусит, а говорить не станет.

— Сдается мне, — заметил Лад, и все на него посмотрели, — не мы одни такие были.

— Что ты имеешь в виду? — спросил М. Уолт.

— А ведь он прав. — Комер-сан стер с лица улыбку, и все заметили, как стар купец знаменитый. Морщинки под глазами сетью легли. В уголках губ опущенных вся печаль мира собралась. — Не к вам одним подходили.

Тут призадумались все. Да, хорош Посад для многих. Но и недовольных хватает. Среди таких найдутся готовые всё отдать ради звона монет, ради славы мирской, ради удачи в делах торговых. Кого тщеславие подведет, кого жадность, а кого обычная человеческая глупость. Среди нечисти тоже всяких хватает. Хоть и держит Сичкарь Болотный ораву свою поганую в кулаке железном, хоть и взирает на них с трона, из пня вековечного дуба да из костей непокорных демонов сделанного, сам Чер-Туй окаянный, но и среди этой братии есть недовольные, мечтающие о куске пожирнее.

— Значит, вот как выходит, — зловеще улыбнулся М. Уолт. — Полон Посад шпионов, а мы сидим здесь и речи праздные ведем. Завтра же соберу отряд контрразведки. Донд, будешь главным в отряде. Все инструкции — завтра утром на общем сборе.

— Погоди, М. Уолт, не руби сплеча. Про отряд ты хорошо смекнул. Только Донд нам для другого дела понадобится. — Седобород посмотрел на Зуба и Комер-сана, те головами закивали. — Вот что, Лад, — обратился вдруг дед к купцу молодому, да уже седому. — Про поход свой дальний не забыл?

— Нет. Как же такое забудешь? С того похода всё и началось.

— Да не про тот поход спрашиваю, — осерчал старик. — Про новый, втайне который придумали вы с Дондом.

Покраснели тут оба названных. А у Гадины глаза расширились. Встала она с лавки, руки в бока стройные уперла и уставилась на мужа.

— Втайне хотел удрать?! О чем ты головой седой думал, а? — заголосила она, и слезы по щекам ее потекли.

— Ты это... вот что... — растерялся Седобород. И не он один. — Прекрати слезы лить. Слышь, кому говорю!

Гадина всхлипнула.

— А чего он, чурбан неотесанный, от жены любимой бежать собрался?!

— Да не от тебя! — вскочил Лад. — Прекрати плакать. Позоришь меня на людях.

Гадина быстро смахнула слезу, оглядела всех и на место уселась, будто и не было сейчас ничего. Только Ладу шепнула:

— Дома мы поговорим, дома. — И улыбнулась Седобороду. — Так о чем ты говорил?

— Я? Ах да... о чем же? А, о походе... Гадина, не смотри на меня так. Лад не сбежал, чего же тебе еще надобно?

— Чтобы вы мужа моего в покое оставили, — прощебетала она мило.

Комер-сан благоразумно молчал. Зуб тоже в сторону смотрел. Остальные потолок разглядывали. Седобород обвел всех взглядом и понял — объясняться с Гадиной предстоит именно ему.

— Он у тебя, чай, не лисенок ручной. Своя голова на плечах есть, — начал Седобород, но заметив, что Гадина опять вот-вот пустит слезы в ход, осекся. — Послушай, женщина... Лад, чтоб тебе пусто было, успокой жену свою!

— Ну уж нет. Ты задел ее, тебе и ответ держать.

Засмеялись тут все, с облегчением вздохнули. Седобород нахмурился грозно и... рассмеялся вдруг звонко. Одна Гадина не смеялась. Сидела, губки надув, и по сторонам глазками стреляла.

— Ох, уморили.

Отдышался дед, вытер слезы в уголках глаз и сел возле жаровни, на посох длинный оперевшись.

— Теперь к делу вернемся. Надумал совет посадский своих послов снарядить.

При словах таких все утихли вмиг.

— Да, коль бить врага, так его оружием. Лад, ты возглавишь посольство посадское. Донд, если М. Уолт не возражает, с тобой пойдет. И гоблина уважаемого о том же прошу. А вот как Наковальня решит — идти ему с вами или нет, так и будет.

— Пойду, — вздохнул Наковальня. — Куда ж они, дети малые, без меня денутся?

— Мне с ними идти? — дрогнувшим голосом спросил Яром. Душа его в пятки ушла при мысли, что и ему доведется в этот раз опять все тяготы похода дальнего испытать.

— Нет. Ты в Посаде останешься. С М. Уолтом займетесь контрразведкой. Твои дружинники на виду действовать будут. Молодчики М. Уолта — тайно. Они в деле таком мастера великие. О дальнейшем договоритесь сами...

До глубокой ночи затянулось собрание у Седоборода. Посольство решили отправить в начале осени. Гоблин, пошептавшись с Комер-саном, обещал известить обо всём Сичкаря Болотного. Пускай нечисть внимательнее в лесах будет. М. Уолт и Яром обсуждали создание отряда контрразведки. Яром от гордости дулся. Дружина его не только для поля брани оказалась нужна, но и во внутренних делах посадских пригодилась.

Комер-сан и Зуб сговорились купцов знатных, не один десяток лет на земле посадской крепко сидевших, предупредить обо всём. Им спокойствие Посада — как жизнь собственная.

— А куда посольство пойдет? — спросил вдруг М. Уолт.

— В страну за звездными туманами.

— К Макди, значит, — глаза М. Уолта сощурились.

— Ты всё понял? — Комер-сан хитро на него посмотрел.

— Теперь да, — ответил М. Уолт и взглянул на Донда.

Тот чуть заметно головой кивнул. Никто не заметил. Один Седобород видел.

Пока мужики дело обсуждали, Гадина в кладовой Седоборода порылась и нехитрый ужин поздний на стол собрала. Ветчина холодная, зелень всякая, пару курей жареных и чашка икры осетровой — гостинец от купцов итайских. Гоблин бочонок пива выставил. Но больше всего раздразнил аппетит у собравшихся хлеб посадский. Как только разломила Гадина каравай в обхват величиной, поплыл по избе аромат пшеничный. К хлебу белому достала она из-под лавки горшок меда лесного. Тут всех голод дикий схватил. Набросились все на еду, а когда заморили голод, стали вкушать с удовольствием. Даже Комер-сан, избалованный кухней изысканной, и Зуб, на веку своем разносолов повидавший, и те хлеб посадский с удовольствием уминали. Гоблин сперва на ветчину набросился. А когда обглодал окорок огромный, икоту задавил кружкой пива, тоже хлеб с медом есть стал.

Всем богат был Посад, славой торговой известен, а теперь и славой военной. Всяким товаром похвастать мог. Своего — склады трещат, чужого — тысячи возов под навесами стоят. И чего только здесь нет! А чего нет, не беда, купцам слово молви, пройдет время, и появится.

Да, известен Посад. И не малую толику в известности той составляет слава хлеба посадского. Ароматный, нежный, сам во рту тает. А если его медком полить да молочком парным запить — тут кто хочешь голову потеряет. Изысков в Посаде всегда хватало всяких и на любой вкус. Кто хочет осетра — пожалуйста, крабов заморских — бери корзинами, фрукты, овощи — всего вдоволь. Из разных земель товар такой шел. А вот хлеб и мед были свои, посадские. Были свои, а стали известны во многих землях дальних...