Читать интересную книгу Паранойя. Почему я? (СИ) - Раевская Полина

              К. Макколоу «Поющие в терновнике»

«Что случилось?» – печатаю дрожащими пальцами. Столь безапелляционное требование пугает. С колотящимся сердцем сверлю экран телефона горящим от волнения взглядом. Но проходит несколько минут, а ответа нет. Не выдержав, звоню Ольке, и снова игнор.

Размеренные гудки доводят меня до состояния паники. Не знаю, что думать и как вообще быть.

Набираю Долгову. У него занято.

К горлу подступает тошнота, мысли, словно разъяренные пчелы, начинают жалить жутким предположениями.

Неужели Олька все узнала? Но как? Илья проговорился? А может, мы где-то спалились? Но если узнала, зачем тогда зовет домой? Что это значит?

Черт! Я сойду с ума! Что мне делать? Я не готова к последствиям, я не смогу! Что я ей скажу? Как вообще посмотрю в глаза?!

Серёжа, мать твою, прервись хоть на минуточку! – чуть ли не рычу, в который раз истерично тыкая на кнопку вызова, зная, впрочем, что это бесполезно. Долгову ещё с утра начали обрывать телефон и теперь дозвонится до него в течении часа вряд ли будет возможно. Да и смысл? Что он мне скажет? Не ездить?

Глупо это, трусливо и мерзко. В конце концов, правда так или иначе все равно бы вскрылась. Может, и к лучшему, что сейчас. Больше не будет лжи, лицемерия, встреч украдкой. Правда, и подруги у меня тоже больше не будет. Но я сама сделала этот выбор. И кажется, пришла пора встретиться с его последствиями.

Пытаюсь представить их, но перед мысленным взором только разъяренная Олька, замахивающаяся, чтобы влепить мне пощёчину.

 Наверное, так оно и будет, если не хуже. Но пусть. Я заслужила, хоть и ни о чем не жалею. Точнее, жалею я обо всем, но что толку в сослагательных наклонениях?! Ведь я снова и снова выбирала бы Долгова, и согласилась бы на что угодно, чтобы быть с ним.

Такая вот тварь.

Влюблённая, одержимая, готовая на все тварь.

Пожалуй, самое время с этим смириться, может, тогда не будет так мучительно больно и стыдно, когда Олька бросит мне это в лицо.

Втягиваю судорожно воздух и, сцепив дрожащие руки в замок, прошу водителя отвезти меня к Долговым.

 Пусть уже этот кошмар закончится. Жить как на пороховой бочке, боятся каждого косого взгляда, снова лгать и прятаться после того трепетного и нежного, что мы пережили в Париже, невыносимо.  И хотя я до ужаса боюсь осуждения, и вполне заслуженных пощечин, точно знаю, что теперь смогу их вынести. Мне есть ради чего. Во всяком случае я верю, что есть: верю, что Серёжа любит меня, что я нужна ему, что все не зря, и где – то там нас ждёт дом с видом на океан, полный любви, счастья, а главное – на законных правах.

 Все ведь однажды наладится. И возможно, Оля простит меня, а пока…

Боже, дай мне сил пережить её гнев и разочарование. Дай, пожалуйста, мне сил! – повторяю словно мантру, подходя к парадной двери Долговского дома. И не успеваю нажать на звонок, как дверь передо мной распахивается, и я с размаху натыкаюсь на холодный, полный злости и даже ненависти взгляд Ларисы, от которого будто раскаленной кислотой обжигает внутренности, сворачивая их в тугой узел.

Сглатываю тяжело, сжимаю свою новенькую, купленную Серёжей, «биркин» и с ужасом жду первых слов.

– О, Настён, это ты! – внезапно оттаивает Лариса, сменяя гнев на милость. Взгляд её тут же теплеет, а на губах расцветает хоть и натянутая, но все же улыбка. – Проходи.

Меня берет оторопь. Смотрю на улыбающееся лицо и несколько секунд не могу сдвинуться с места. Лариса, как и всегда, выглядит безупречно: уложенное волосок к волоску удлиненное каре, сдержанный макияж с акцентом на глаза, белая блузка, заправленная в широкие, бежевые брюки со стрелками, на руке массивные, золотые ролексы – все это безусловно стильно и статусно, но как по мне, до невозможности скучно и предсказуемо. Кажется, так сейчас одевается каждая вторая жена олигарха, пересмотревшая Санта-Барбару. Поймав себя на этой желчной мысли, становится не по себе.

Господи, о чем я думаю?! Да какая к черту разница, как она одевается! Мне ли в лосинах да оверсайз бомбере с разноцветными нашивками рассуждать о стиле? Да и причем здесь стиль? Она – его жена и пока этот факт не изменится, как бы она ни выглядела, что бы ни надела, все равно на шаг… Да что там?! На целую жизнь впереди.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Однако я все равно продолжаю смотреть и сравнивать, чувствуя, как откуда-то из самых потаенных глубин поднимается что-то такое болезненное, едкое.

Меня бесит ее приветливая улыбка, бесит этот покровительственный взгляд взрослой, опытной женщины, бесит ее… Да все меня в ней бесит!  Абсолютно все. Потому что стыдно. Так, черт ее раздери, стыдно, что хочется убежать, спрятаться, исчезнуть. Только сейчас я впервые по-настоящему осознаю, что сплю с чужим мужем. С ее, будь все проклято, мужем!

Эта вроде бы давно принятая мной истина накрывает меня с головой, и я чувствую, что задыхаюсь от чего-то такого до слез мучительного, что сложно объяснить. Будто потеряла нечто очень – очень важное, и теперь уже никогда не обрету вновь.

Впрочем, не нечто, а часть себя. Ту девочку, что когда-то смотрела фильмы про любовные треугольники и безоговорочно представляла себя на месте обманутой жены или девушки, которую предали. Ту, что неизменно была положительной, честно – преодолевающей все невзгоды, героиней, но никак не той, цинично-взирающей на еще ничего не подозревающую соперницу, стервой. Как и всякой женщине, мне было милее видеть себя простоватой Надюхой, нежели утонченной Раисой Захаровной.

Но вот я стою в роли «сучки крашеной» и чисто по-женски жалею «Надюху», а заодно и себя, что оказалась по ту сторону баррикад, которой никто никогда не будет сочувствовать и сопереживать. Даже я сама.

– Настён, ты чего застыла? Давай, заходи, – берет меня Лариса за руку и заводит в дом. – Это что, розовый бриллиант? – сжав мои пальцы, восхищенно уточняет она, заметив кольцо.

У меня же от прикосновения ее холодных рук, внутри все переворачивается. Сердце начинает колотиться, как дикое, а кожа гореть. Задрожав, спешу отнять руку.

– Да, мама дала поносить, – натянуто улыбнувшись, отвожу взгляд, коря себя за невнимательность.

Господи, как я могла забыть про кольцо? Ведь знала, что будет куча вопросов. Не заметить чистейший фантазийный бриллиант в одиннадцать карат сложно, как и принять его за фианит. Даже не разбирающийся в драгоценностях человек, поймет, что у меня на пальчике целое состояние, а уж про людей нашего круга и говорить нечего. Наверняка кто-то участвовал в торгах в Женеве и, раз взглянув, все поймет. А дальше дело пяти минут прежде, чем это станет главной темой для обсуждения.

Представив, какая грязь польется изо всех завистливых щелей, морщусь и мысленно обещаю себе, сразу же по возвращению домой спрятать кольцо от греха подальше. Это чересчур по любым меркам. А уж юным девчонкам и подавно такие подарки не дарят. Во всяком случае, нормальные люди. Но это же Долгов, ему море по колено, и плевать он хотел, что там и как делают нормальные люди. Норма – это вообще не его случай. У Сереженьки только крайности, только хардкор. И если уж он дарит своей любимой девочке подарок, то это будет такой подарок, от которого обомлеют все без исключения. По –другому он просто не умеет и его вообще ни разу не волнует, что я могу только любоваться на кольцо. У Долгова ведь все просто.

– Х*й забей на всех и носи! Глотки я особо разговорчивым заткну, – вот и весь разговор. И я знаю, что заткнет. Всем и каждому, кто посмеет открыть рот. В этом весь Серёжа: он сделает невозможное. Вот только даже ему не под силу заткнуть глотку моей совести. И сейчас она вопит во всю мощь, пока Лариса восторженно расспрашивает меня о кольце: сколько карат, где прошли торги, за сколько было продано, и как вообще мама доверила мне такую дорогую вещь…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Она всё говорит и говорит, а меня ломает. Наизнанку выворачивает. Я не могу дышать одним воздухом с женой Долгова. Смотреть ей в глаза и наигранно улыбаться – это выше моих сил. Тошнит от самой себя и всей этой ситуации. Захлестывает гадкими чувствами. С одной стороны, мне до безумия жаль женщину, что сейчас так нелепо и глупо восхищается подарком собственного мужа, но с другой – я ее просто ненавижу. Меня рвет на части от понимания, что мой мужчина – это и ее мужчина тоже. И она знает про него все: его запах, его вкус, его привычки, мечты, переживания… А главное -имеет на все это право. Меня это с ума сводит.