Читать интересную книгу Солженицын и Сахаров - Рой Медведев

Сам Солженицын нигде не комментировал свою встречу с Ельциным, а на прямой вопрос одного из журналистов сказал только два слова: "Очень русский". Потом подумал немного и прибавил: "Слишком русский". Однако жена писателя Н. Светлова отметила в своем интервью, что беседа писателя и президента была уважительной, и Ельцин внимательно выслушал соображения и вопросы Солженицына. Лишь много позже некоторые из подробностей этой встречи изложил в своей книге пресс-секретарь Президента Вячеслав Костиков. "Помню, - писал он, - как серьезно президент готовился к встрече с вернувшимся в Россию писателем. Мы сделали для него несколько записок по этому поводу. Борис Николаевич явно нервничал, видимо, не совсем понимая, "как себя поставить". К этому времени у него уже окрепла привычка вести разговор в тональности - "как президент, я...". Но в данном случае так явно не годилось, и он чувствовал это. Его пытались настроить на вельможный лад. Ему говорили: "Ну что Солженицын? Не классик же, не Лев Толстой. К тому же всем уже надоел. Ну, пострадал от тоталитаризма, да, разбирается в истории. Да таких у нас тысячи! А вы, Борис Николаевич - один". Но Ельцин избрал другой тон. Разговор прошел просто, очень откровенно, без сглаживания политических разночтений. Они проговорили четыре часа и даже выпили вместе водки"12.

В 1995 году какие-либо новые встречи Ельцина с Солженицыным стали невозможны, так как писатель подверг резкой критике начавшуюся в декабре 1994 года военную операцию в Чечне. "Открытие военных действий в Чечне, публично заявил Солженицын, - это тяжелая политическая ошибка. В любом случае - и при успехе военных действий, и при неудаче - это принесет нам политический ушерб - и в отношениях с Кавказом, и с мусульманским миром вообще. Надо добавить к этому еще и наглядную военную бездарность. Ужасно, что эти военные действия были начаты. Этого нельзя было делать ни в коем случае"13. Но Солженицын и теперь ничего не говорил о Ельцине, но лишь о "промахах правительства и президентской команды". К тому же он повторил свой план отделения Чечни от России, но без левобережья Терека и "объявления всех чеченов на россий

125

ской земле иностранцами", которые должны либо получить визу и объяснить свою пользу России, либо покинуть нашу страну. Солженицын предложил также отозвать все российские войска из Таджикистана и изменить привилегированное положение, которое якобы имеют в России татары, якуты, башкиры, карелы и многие другие национальные меньшинства. "Россия никогда не была федерацией, - заявил Солженицын, - все это искусственное ленинское изобретение". Все эти предложения были поверхностны и неприемлемы для современного российского государства, которое не является государством одного лишь русского народа, и в котором национальная и государственная идея не совпадают, но дополняют друг друга.

В 1995 году Россия вступила в очередной цикл выборов, и разговоры о выдвижении Солженицына на пост Президента возобновились, хотя и не так активно. Группа молодых политиков из разных партий призывала в самом начале года в своем Открытом письме: "Александр Исаевич! Помогите нам еще раз! Силам возрождения России нужен Ваш авторитет. То, чего Вы достигли в жизни, не достичь ни одному президенту. Ради России нашей, ради нас и наших детей Вы должны подумать о возможном согласии быть избранным на высшую должность в государстве"14. В 1996 году, уже после начала избирательной кампании по выборам Президента, призыв к писателю - выдвинуть и его кандидатуру обнародовал в нескольких газетах известный правозащитник Лев Тимофеев. Солженицын, как и следовало ожидать, не принял этих предложений и не стал их комментировать. На протяжении всей избирательной кампании он не критиковал Ельцина, но и не высказывался в его пользу. Перед вторым туром Солженицын не слишком внятно, но призвал все же избирателей голосовать сразу против двух кандидатов. Он продолжал критиковать многие аспекты внешней и внутренней политики России, но ни разу не высказался лично о Ельцине. В интервью газете "Аргументы и факты" на прямой вопрос: "Как Вы оцениваете действия Президента Ельцина?" писатель ответил: "Я знаю, что истинную оценку политическим деятелям можно дать только тогда, когда обнаружатся все скрытые от глаз обстоятельства. Лишь через полвека я добрался до истинной сути и психологии деятелей 1917 года - и написал эпопею "Красное колесо". Я думаю: пройдет время, и другой русский писатель, хорошо ознакомясь со всеми тайнами десятилетия 1985-1995 годов, напишет о нем другую эпопею - "Желтое колесо"15. Это интервью было богато и други

126

ми намеками, ибо ни одни лишь специалисты по геральдике знают, что в политике каждый цвет имеет и символическое значение: - белый и красный, черный и коричневый, зеленый и желтый... Но Солженицын в любом случае мог сказать, что его неправильно поняли. Но почему мы должны откладывать на 50 лет свои оценки политикам? Без оценок и суждений современников никакой будущий историк или писатель не сможет понять и описать "дела давно минувших дней". Борис Ельцин, впрочем, не слишком высоко оценил молчание писателя и его уклончивые ответы. Всеми было замечено, что на торжественную процедуру инаугурации Президента России 9 августа 1996 года не были приглашены два живущих в России лауреата Нобелевской премии - Михаил Горбачев и Александр Солженицын.

Осенью 1996 года и почти весь 1997 год Борис Ельцин был болен и не слишком активно участвовал в государственных делах. Были свои недуги и у Солженицына, который значительно сократил масштабы своей общественной деятельности. В 1998 году Солженицын опубликовал небольшим тиражом книгу "Россия в обвале", - последнюю, как он сказал, работу подобного типа. В книге была дана крайне мрачная картина крушения и развала российского государства, общества, экономики, национальной жизни. Здесь имелось много упреков в адрес Запада, в адрес "преступного правительства", в адрес самого русского народа. Впервые прозвучали здесь и осторожные упреки лично в адрес Бориса Ельцина: "Ельцин пошел на ненужные уступки Западу", "наш президент слишком за Америку", "интриганский наскок Беловежья", "президент России смотрел назад и бесчувственно отдал миллионы русских Украине и Казахстану", "президент не заботится о беженцах", "мы слышим из Кремля отечески монарший тон" и т. п.

В самом конце 1998 года Б. Ельцин подписал Указ о награждении А. И. Солженицына в связи с его 80-летием орденом Святого Андрея Первозванного высшим орденом Российской Федерации, которым до сих пор в России и СНГ были награждены всего четыре человека. Этот орден был учрежден еще Петром Первым и имел очень высокий статус - за 200 лет до 1917 года в Российской Империи этот орден был вручен менее чем тысяче человек. Упраздненный при Советской власти орден Святого Андрея Первозванного с выложенным на нем бриллиантами девизом "За веру и верность" был восстановлен Указом Бориса Ельцина. Однако на чествовании писателя в театре драмы на Та

127

ганке после спектакля "Шарашка" - по роману Солженицына "В круге первом", Солженицын заявил о своем отказе принять этот орден из рук "этой власти" и при нынешнем бедственном положении России. Но тут же сделал спасительную для имиджа Президента Ельцина оговорку - "Может быть, может быть, через много лет дети мои примут эту награду". Орден, таким образом, оставался все же за Солженицыным, и именно так комментировали этот эпизод многие газеты.

В 1999 году А. Солженицын очень мало появлялся на разного рода публичных мероприятиях, говорили, что он нездоров. Однако весной 2000 года Александр Исаевич прервал долгое молчание. Только в первой половине мая он дал два больших телевизионных интервью на НТВ, а затем при большом стечении публики и корреспондентов встретился с читателями и работниками Российской государственной библиотеки. И само выступление Солженицына, и его подробные ответы на устные и письменные вопросы были очень интересными и нашли горячий отклик среди слушавших. При этом все отметили, что Солженицын впервые за 10 лет дал свою характеристику Борису Ельцину, который уже не являлся Президентом России. "Мы беспечно притворяемся, - сказал Солженицын в интервью НТВ, - будто у нас в России все дела идут в общем-то нормально, терпимо. Нет! В результате ельцинской эры разгромлены все основные направления нашей государственной, народнохозяйственной, культурной и нравственной жизни. Ничего не осталось такого, что не было бы разгромлено или разворовано. Вот среди этих руин мы сегодня живем и ищем выхода. Мы бросили 25 миллионов наших соотечественников в странах СНГ, вернее, бросили их не мы, а президент Ельцин, бросил как собак, без всякой зашиты их прав, без всякой заботы об их нуждах, без попытки помочь им переселиться к нам. Ельцин предпочитал обниматься и целоваться с диктаторами и вручать им награды российские"16. Еще более сурово отозвался Солженицын о Ельцине на встрече с читателями Российской библиотеки. "Снятие с Ельцина ответственности, - сказал писатель, - я считаю позорным. И Ельцин, и еще сотня-другая с ним должны отвечать перед судом!"17. Не слишком приязненно отозвался тогда Солженицын и о Владимире Путине - "монархическом наследнике республиканского президента, еще не сделавшем никаких одобрительных, оздоровляющих шагов".