Короче говоря, я умираю таким, каким жил. Я расстался со всей тщетой и суетой этого мира. Молю Аллаха дать благословение этому государю (Тимуру), столь же мудрому, как Соломон, и столь же великому, как Александр Македонский. Хотя нет необходимости беспокоиться за судьбу, моего любимого сына Зайна аль-Абедина – да подарит ему Аллах долгую жизнь под сенью твоей защиты, – я оставляю его на попечение Аллаха и твоего величества. Могу ли я сомневаться в том, что ты останешься верным нашему договору?
Прошу тебя также произнести в честь твоего преданного друга поминальную молитву. Счастлив, что ухожу из жизни, сохранив дружбу с тобой. Возможно, благодаря молитвам такого великого и победоносного государя, как ты, Аллах смилостивится надо мной и вознесет меня к святым. Вот о чем мы молим твое величество в качестве своей последней воли. За это ты будешь в ответе, когда наступит пора и тебе уходить в иной мир.
Оказывается, такое же письмо с добавлением аналогичных подарков было послано и султану Багдада. Через некоторое время персидский шах умер, а десять его отпрысков начали борьбу за свою часть наследственных владений. Один получил Исфаган, другой – Фарс, третий – Шираз и т. д. Они стали править в своих владениях. Некоторые чеканили монету, но все исправно повышали налоги и претендовали на то, что им не принадлежало. Это были князьки из рода Музаффаридов, отношения между которыми лишний раз подтверждали справедливость выражения: «Враждовать, как родственники шаха».
В 1386 году, когда под тусклым зимним солнцем поблекла ослепительная поверхность пустыни, в эту часть Ирана прибыл с севера Тимур и с ним семьдесят тюменов опытных воинов, привыкших к походам. Их изумило и восхитило великолепие Исфагана – города величественных зданий, сводчатых улиц, мостов, где толпились люди. Вот что писал об этом имперском городе Ибн Батута, побывавший здесь ранее: «Мы проходили мимо фруктовых садов, арыков и благоустроенных деревушек по дороге, огороженной голубятнями. Это большой прекрасный город, правда страдающий от религиозной вражды. Мы обнаружили здесь прекрасные абрикосы, дыню и айву, местные жители заготавливают их так же, как мы в Африке свои фиги. Исфаганцы прекрасно сложены, белокожи и слегка подрумянены. Они любезны и гостеприимны. Как правило, они приглашают вас на лепешки и молоко, но вам всегда дадут отведать на роскошных блюдах самые изысканные сладости».
Тимур приблизился к Исфагану в полной боеготовности, но воевать не собирался. Он помнил о просьбе шаха покровительствовать его наследникам. Единственное, что тревожило Тимура, – это задержка Музаффаридами без всякой причины его посла. Несколько лет эмир следил за распрями принцев издалека, затем решил встретиться с ними.
Представители исфаганской знати во главе с дядей Зайна аль-Абедина вышли из города встречать Тимура. Их встретили с подарками и усадили на ковер рядом с эмиром, чтобы обсудить судьбу Исфагана.
– Жители города останутся в безопасности, – произнес Тимур, прерывая поток учтивых речей со стороны гостей. – Твой город не подвергнется грабежу, если будет выплачен выкуп.
Гости согласились на выкуп. Музаффариды прекрасно понимали, что прибывшая к ним армия большой численности не затем покрывала расстояние в тысячу миль, чтобы вернуться с пустыми руками. Они попросили разрешения отправить в город гонцов за деньгами. Во все кварталы города были отряжены представители тюркской знати от каждого тюмена. Их возглавил военачальник высокого ранга, чтобы обеспечить выплату выкупа в полном объеме.
На следующий день Тимур посетил город. Он торжественно проехал по главной улице и возвратился в свой лагерь, оставив у городских ворот своих стражников. До наступления ночи ничего необычного не происходило. Семьдесят тысяч тюркских воинов, преодолевших за два месяца большой путь без всякой возможности развлечься, жадно смотрели на огни Исфагана. Конные отряды, посланные в город по делам, застряли на городских рынках, а их товарищи в лагере придумывали разные предлоги для посещения города. Все больше воинов просачивалось в город, осаждая винные лавки.
О том, что случилось дальше, существуют разные версии. Вероятнее всего, наэлектризовали обстановку несколько возбужденных персов во главе с кузнецом. Они ударили в барабан и стали созывать единоверцев-мусульман воинственным кличем. Из своих домов повыходили исфаганцы, и скоро толпы народа заполнили улицы. Сразу же начались стычки с тюркскими воинами, настроенными прежде вполне миролюбиво. В ряде кварталов города посланцев Тимура защитили от расправы более здравомыслящие горожане, в других их предали смерти.
Выслушав на следующее утро доклад о кровавой резне в Исфагане, Тимур впал в ярость. Погибло около трех тысяч его воинов, среди которых находился любимец эмира, сын Шейхали-бахатура. Тимур приказал немедленно взять город приступом. Представители исфаганской знати, гостившие в тюркском лагере, попытались посредничать между войсками Тимура и горожанами, однако это не дало результатов. Толпа же, затеявшая бойню, теперь была вынуждена защищаться.
Тюркские воины ворвались в город со стороны ворот. Тимур велел не щадить никого, требуя от каждого воина принести ему голову перса. Не пощадили и кварталы, где к эмиссарам Тимура отнеслись благоразумно, лишь только несколько уважаемых лиц Исфагана избежали резни. Горожан преследовали повсюду. Их убивали целый день, а тех несчастных, под покровом темноты выбравшихся за стены города, на следующее утро выследили по отпечаткам ног на снегу и убили.
Участники похода, воздерживавшиеся от резни, покупали головы персов у тех, которые убивали. Согласно преданию, сначала голова оценивалась в двадцать дукатов, но затем, когда число голов достигло требуемой цифры, цена упала до половины динара. А после этого они и вовсе ничего не стоили. Сначала ужасные трофеи были сложены на стенах города, затем из них построили башни на главных улицах.
Таким образом погибли семьдесят тысяч исфаганцев или больше. Бойня не планировалась заранее. Тимура поставили перед необходимостью отомстить за гибель его воинов, однако месть превзошла все ожидания. В страхе другие представители династии Музаффаридов сдались Тимуру беспрекословно. Лишь Мансур бежал в горы.
Шираз и другие города выплатили выкуп без возражений. Имя Тимура было занесено в хутбу, публичную проповедь в мечетях. Каждому из Музаффаридов Тимур выдал грамоту на правление с тамгой, оттиском его подписи красной тушью. Теперь местные правители стали вассалами Тимура, а он – их сюзереном. Земли Музаффаридов оставались под их властью, но с соизволения Тимура. Эмир обратил внимание на то, что иранцы обложены слишком высокими налогами. Он облегчил их налоговое бремя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});