не знала, что ты был главным врачом, — тихо сказала Катя. Я покосился на нее. Она рассматривала меня очень внимательно, словно впервые увидела.
— Не знала, что я такой старый? Теперь знаешь. Надеюсь, это тебя не шокировало. А теперь пошли, жалеть себя будешь потом, — и я решительно направился к двери, ведущей в регистратуру, наверное, самое сложное для обследования помещение во всем больничном корпусе. Я не люблю вспоминать это время, когда был главным. Тогда... многое было. Это время пришлось на начало девяностых. Я самый смак успел отхватить. И замараться пришлось, не без этого. Но, если бы я решил ручки чистыми тогда сохранить, то прое... потерял бы больницу. А так мы выжили. Выкарабкались и продолжали спасать жизни, до этой проклятой ночи. И некого не касается, почему я не стал продлевать контракт, более того, переучился с хирурга в анестезиолога-реаниматолога. Это только мой крест, моя Голгофа. Была. Сейчас уже нет.
То ли действительно еще никто не подошел, включая персонал, к началу игры, то ли те, кто оказался в тот момент в здании быстро отсюда свалили. А может быть и перебили друг друга, что тоже вполне реальный и жизнеспособный вариант. Как бы то ни было, но на первом этаже никого не оказалось.
Зато, мы нашли совершенно не тронутый буфет. А не тронули его, потому что вывеска «Буфет» и часы его работы, были прикреплены на внутренней стороне двери, а не имея распознавательных знаков, хрен его разберет, что именно за этой дверью находится. Вскрывать же каждую, если кто-то здесь и побывал до нас, явно не стали. Муторно это на самом деле, особенно в первое время, когда еще никто ни в чем толком не разобрался, и испытывал в лучшем случае панику. Тут уж не до целенаправленного мародерства, живым бы остаться. Настоящие мародерства начнутся, когда люди адаптируются к сложившимся условиям, кое-как собьются в кланы и выйдут из своих локаций. Вот тогда по всем канонам должен будет начаться настоящий беспредел и раздел сфер влияния. И я не стал бы взламывать все попавшиеся на нашем пути двери, но у нас была большой плюс в виде здоровенного кольца, на котором висели ключи практически от всех помещений комплекса.
Холодильники работали, как я уже убедился, свет был, просто у нас не хватило сразу тяму это проверить, так как мы все на полном серьезе купились на антураж постапокалипсиса. Хотя, генератор вполне мог обеспечить энергией холодильники. Собственно, для этого он и приобретался за огромные деньги когда-то. Так что ничего бы нам проверки тогда не дали бы. Это сейчас уже можно с уверенностью сказать, что свет есть, потому что очень сомневаюсь, что кто-то сейчас контролирует и заправляет генератор.
Вот только в холодильниках ничего, кроме нескольких пачек мороженного не нашлось. Тот товар, который здесь хранился, просто не успели утром подвезти, а к концу рабочего дня никаких пирожков и бутербродов обычно уже не оставалось. Зато небольшой склад был забыт разными долгопортящимися внусняшками по мелочи: шоколадки, разные конфеты, жвачки, а также соки с трубочками и бутылки с минералкой.
— Это мы удачно зашли, — Катя тут же вгрызлась в шоколадку, поэтому слова прозвучали невнятно. — Алексей, ведь все это однажды закончится. И что мы будем делать? — она смотрела на меня с тревогой, словно я знал все на свете. Эх, девочка, если бы это было так.
— А что делали наши предки, которые точно знали, что еда не живет в холодильнике? — я сладкое не слишком любил, но сок выпил с удовольствием. — Выращивать еду, если к тому времени не придумаем ничего более оригинального, или, если Система ничего не подкинет, а это вполне возможно. После достижения определенного количества игроков определенного уровня. Но пока об этом рано думать. Ладно, давай закроем здесь все и пойдем аптечный киоск глянем.
Аптека тоже была цела. И это порадовало и меня и Катю, едва ли н больше, чем найденные вкусняшки, даже не в плане лекарств, хотя здесь было маркетинговое разнообразие, в отличие от аптечного склада больницы, а во всяких бытовых гигиенических мелочах, в виде зубных паст и щеток, влажных салфеток, шампуней и кучи подобных вещей. Брать с собой мы ничего не стали, просто опять-таки заперли двери, чтобы не искушать никого из членов нашего будущего клана грехом воровства.
Так комната за комнатой мы прошли весь первый этаж, прошерстили лабораторию, но так и не нашли никого живого, как не нашли никого и относительно живого, а неигроков я воспринимал именно так.
В какой-то степени меня подобное положение дел вполне устраивало, и единственное, что сильно напрягло, заключалось в том, что один из пожарных выходов был открыт. Я не помню неигроков, которые смогли бы прокачаться уже до такой степени, чтобы открывать двери. Не было еще у них подобной возможности. Значит, дверь открыл игрок. Он ушел через эту дверь? Или открыл ее для какой-нибудь другой цели? Пока не увижу и не спрошу — не узнаю. А может и вовсе не узнаю, может дверь открыла та самая дамочка, которая у парней сумку с оружием утащила. Только вот благодаря тупому, но очень смертоносному магу-зомби, я теперь никогда не узнаю, откуда на территории больницы вообще взялось оружие, если вооруженная охрана у нас не предусмотрена. А самое главное, я вряд ли когда-нибудь узнаю, зачем кто-то пронес на больничную территорию такой запас смертоносного оружия. Единственное, что приходило в голову — кто-то шибко одаренный решил организовать здесь теракт, вот только у Системы были на сегодняшнее утро совершенно другие планы.
— О чем ты так напряженно думаешь? — я с трудом не вздрогнул, когда Катя совершенно неожиданно для меня задала вопрос. Да еще и стоя у меня за спиной. Но, наверное, я действительно слишком долго рассматривал приоткрытую дверь, не реагируя больше ни на что вокруг.
— О том, что в нашей больничке что-то явно нездоровое намечалось, причем совершенно без влияния Системы или чего-то похожего. — Я запер дверь и только тогда повернулся к Кате.
— Что ты такое говоришь? — она нахмурившись сверлила меня прокурорским взглядом. — Леша, ты что-то знаешь?
— Нет, просто догадки, — я притянул ее к себе и поцеловал в лоб. — Не бери в голову. У нас сейчас совершенно другие проблемы, кроме того, чтобы строить предположения о том, что могло бы случиться, но, почему-то не случилось. Тем более, что любая информация об