Читать интересную книгу Береговая операция - Джамшид Амиров

Октай Чингизов встретился с главным механиком парка Джафаровым в райкоме партии, куда тот был приглашен как секретарь парторганизации. У них состоялся разговор наедине. И следствием этого разговора явилось то, что той же ночью главный механик, а он часто выводил машину в контрольный пробег — подъехал к зданию Комитета государственной безопасности на «Победе» Соловьева и заранее предупрежденными караульными был беспрепятственно пропущен с машиной во двор. Здесь монтеры технической службы Комитета приспособили в машине под щитком с приборами портативный звукозаписывающий аппарат со специальным устройством, которое ограждало аппарат от механических шумов мотора и приводило его в действие от звука человеческой речи. Главному механику гаража объяснили, как извлекать из аппарата магнитную ленту и заменять ее новой. И он охотно согласился по утрам, когда кончается его смена, доставлять эту ленту по назначению в Комитет государственной безопасности. Механика, разумеется, не посвящали в подробности дела, но он был предупрежден, что у контрразведчиков есть веские основания подозревать водителя Владимира Соловьева в серьезных государственных преступлениях и что в этих целях предпринимаются необходимые меры проверки.

На столе у Любавина лежали присланный из Москвы протокол допроса Василия Кокорева и репродукция с фотографии Татьяны Остапенко, красовавшейся на стенде в Доме офицеров.

— Хороша, ничего не скажешь, очень хороша, — произнес Любавин, разглядывая фотографию. — Что ж, позовем Чингизова полюбоваться.

— Вот, Октай, — сказал он вошедшему Чингизову, — взгляни, пожалуйста.

— Я видел это лицо, я где-то видел это лицо! — воскликнул Чингизов.

— В Германии ты ее не видел. Это исключено, — сказал Любавин. Может быть, в городе?

— Нет, именно портрет я где-то видел. Очень похожий портрет.

— Ну, вот, теперь тебя будет мучить новая ассоциация. Но надеюсь, что это тебе не помешает немедленно вызвать капитана Рустамова.

Чингизов позвонил Рустамову, тот явился. Любавин вручил ему один экземпляр фотографии Татьяны Остапенко и приказал немедленно съездить в Гюмюштепе, к жене огородника Аллахверды, чтобы установить, та ли это женщина, которую она видела в автомашине с Худаяром.

— Жаль, что она не запомнила шофера, — заметил Любавин.

— А если и запомнила, то не сознается, что смотрела на постороннего мужчину, — сказал Рустамов. — А, впрочем, шофер в этом смысле не совсем посторонний мужчина. И будь у нас под рукой фотография шофера, может быть, она узнала бы и его.

— Фотографии шофера у нас пока нет, — уточнил Любавин.

Рустамов вернулся из Гюмюштепе и подтвердил, что именно эта женщина приезжала на пляж в одной машине с Худаяром.

Полковник Любавин просматривал очередную сводку. Оперативники докладывали, что Татьяну Остапенко видели с каким-то инженер-полковником в столовой Дома офицеров, затем они смотрели кино. Инженер-полковник провожал ее только до трамвайной остановки. Домой — Малая Портовая улица, дом номер семнадцать, квартира шесть — она вернулась одна. Телефона на квартире не имеет. Утром направилась в госпиталь, приступила к работе. С работы пока не отлучалась.

Уточнялось, что инженер-полковник Николай Александрович Семиреченко приехал в Советабад в служебную командировку. Проживает уже восемнадцать дней в гостинице «Приморская» в отдельном номере, тридцать шестом. Днем провел четыре с половиной часа в научно-исследовательском институте, откуда вместе с директором института и инженером Азимовым на машине директора института выехал на опытную установку. После этого поехал в Дом офицеров, куда вскоре явилась Татьяна Остапенко. Они вместе обедали, затем прогуливались по Приморскому бульвару и там же, в летнем кинотеатре «Весна» смотрели фильм.

Итак, в дело вошел еще один человек — инженер-полковник Семиреченко. Любавин позвонил в институт и узнал, откуда и зачем он прибыл.

Через два часа в ответ на запрос Любавина из Киева сообщили, что инженер-полковник Семиреченко является одним из ведущих конструкторов по реактивному вооружению, автором ряда важнейших работ в этой области. «Вот ведь какая история, — задумался Любавин. — Придется мне, видно, с инженер-полковником Семиреченко познакомиться самому. Кто он и что он? Что талантливый инженер — это ясно, а человек какой? Увлекающийся? Влюбчивая натура? Любитель легких приключений в командировке? Ничего пока не знаю об этом человеке. А знать нужно».

Трудный разговор

Полковник Любавин установил по очередной сводке, что Остапенко после обеда с полковником и небольшой прогулки на Приморском бульваре, вернулась в Дом офицеров на репетицию самодеятельного ансамбля. Любавин предположил, что полковник Семиреченко тоже может оказаться в Доме офицеров, и направился туда. Он прошелся по вестибюлю, заглянул в библиотеку, спустился в биллиардную. В биллиардной, как всегда, было полно народу. За одним из столов Любавин увидел игроков, которые его заинтересовали. Играли невысокий полный майор интендантской службы и инженер-полковник, немолодой уже сухощавый, с сильной проседью человек. Судя по покрасневшему, потному лицу, которое интендант поминутно вытирал носовым платкам, он явно проигрывал. И полковник Любавин приблизился к столу, надеясь вскоре занять место неудачного игрока. Интендант долго целился в среднюю лузу, ударил и промазал. Инженер-полковник коротко предупредил «Второй дуплетом в правый угол». Сухо щелкнул удар, и шар скатился в лузу так точно и аккуратно, будто его втащили туда на ниточке. Партия была закончена.

По правилам игры, проигравший должен уступить свое место ожидающему. Майору очень хотелось взять реванш, но полковник Любавин настойчиво попросил передать ему кий. Спорить со старшим по званию не положено даже в биллиардной, особенно тогда, когда тот действует по правилам. И интенданту пришлось уступить.

— Пирамидку? — спросил Любавин.

— Пожалуйста, — согласился инженер-полковник.

— Давно не играл, — заметил Любавин, укладывая в треугольник шары.

— Я тоже, — отвечал полковник.

Но партнеры оказались достойными друг друга, хотя в конце концов проиграл Любавин.

— Еще по одной? — спросил Любавин.

— Пожалуйста, — ответил инженер-полковник. Но, подняв голову и посмотрев куда-то через плечо Любавина, сказал: «Одну минутку, я сейчас вернусь».

Любавин не обернулся. В небольшое зеркало, висевшее над столиком маркера, он заметил, как в дверях показалась высокая женская фигура. Ее заслонил прошедший в двери инженер-полковник. И больше Любавин ничего не увидел. Он отошел к стойке с киями и стал ждать возвращения своего партнера.

Семиреченко вызвала Татьяна. Она рассказала ему, что репетиция не ладится, виновата она сама, почему-то сегодня не в настроении и у нее получается все не так, как нужно. Партнер и руководитель ансамбля страшно нервничают и требуют, чтобы она еще репетировала час-полтора, а в двенадцать ей на ночное дежурство.

— Мое последнее ночное дежурство, — сказала Татьяна. — А мне так хотелось пройтись с вами, подышать свежим воздухом. И вы из-за меня проторчали целый вечер в этой курилке, — кивнула она головой в сторону биллиардной, в которой, несмотря на категорическое запрещение курить, столбом стоял дым.

— Очень печально, — заметил Семиреченко, — но не настолько, чтобы нервничать и подводить своих партнеров по ансамблю. А свежим воздухом вы еще вдоволь надышитесь в Киеве.

— Ну так вы хоть не страдайте в этой биллиардной, лучше погуляйте. Вы же сами говорили, что весь день работали.

— Весь день, и ночью еще есть о чем подумать, — ответил Семиреченко. — Сыграю еще одну партию и пойду.

— Итак, до завтра? — полувопросительно сказала Татьяна.

— Конечно, обедаем, как всегда вместе?

— Да, я буду свободна.

Они распрощались. Татьяна побежала наверх, а Семиреченко вернулся к ожидавшему его Любавину.

По пути на сцену Татьяна заглянула в комнату администратора и куда-то позвонила по телефону.

Играть Семиреченко расхотелось, и он спросил полковника, настаивает ли тот на реванше?

— Если вы, товарищ полковник, чем-нибудь заняты, то не очень, — ответил Любавин.

— Нет, просто хочу немного пройтись по воздуху. Душно здесь и накурено.

— Ну, что ж, последую вашему примеру, — заметил Любавин.

— Так пойдемте подышим вместе, если располагаете временем.

Они вышли. Разговор шел о разных мелочах. Семиреченко рассказал, что он приезжий, в Советабаде впервые, что ему очень нравится этот своеобразный, интересный город.

Когда они подошли к концу бульвара, полковник Любавин остановился и неожиданно сказал:

— А ведь мне нужно с вами побеседовать, Николай Александрович.