Читать интересную книгу У стен Москвы - Георгий Зангезуров

— Надо просить помощи у командующего, Владимир Викторович, — не выдержав наконец тягостного молчания, предложил Мартынцев. — Другого выхода нет.

Полозов поднял глаза, посмотрел на своего друга так, будто он впервые видел его.

— У нас с тобой сорок километров фронта, а у командующего? — вместо ответа спросил Полозов.

— Знаю, что фронт армии гораздо больше, но дивизия попала в тяжелое положение, и, если мы не примем срочные меры, гитлеровцы прорвут нашу оборону на всю глубину и захватят Березовск…

Зазуммерил полевой телефон. Владимир Викторович взял трубку.

— Слушаю. Что?! Куда прорвались?! Опенки?.. — переспросил Полозов.

Мартынцев с тревогой посмотрел на начальника артиллерии, который только что вошел в блиндаж.

— Взяли все-таки деревню, сволочи! — шепотом, чтобы не мешать комдиву, вымолвил тот.

— Смотрите за автострадой. К ней нельзя подпускать танки… Продержитесь еще немного. Я сейчас приму меры!.. — Полозов положил трубку и сразу же обратился к начальнику артиллерии: — Битюков, немецкие танки ворвались в деревню Опенки. Прикажи дивизионной артиллерийской группе открыть заградительный огонь по восточной окраине Опенок и преградить танкам противника путь к автостраде.

— Есть! — ответил начальник артиллерии и взялся за телефонную трубку аппарата, который стоял на другом столике.

В блиндаж вошел невысокий, полный полковник. Это был начальник штаба дивизии, он тоже уже знал, что в Опенки ворвались немцы.

— Что слышно от командира первого полка Кожина?

— От него уже целый час нет донесений. Судя по непрерывному огню, который ведут гитлеровцы, полку приходится очень трудно.

— Надо идти к Кожину на выручку, — сказал Мартынцев, — иначе погибнет весь полк.

— Записывай, Константин Васильевич, — приказал начальнику штаба Полозов. — Сформировать отряд в составе отдельного разведывательного батальона, отдельного пехотного батальона, присланного из резерва армии, первого и третьего дивизионов гаубичного полка. Командиром отряда назначаю начальника пятого отделения штаба майора Вербицкого. Комиссаром… — Полозов посмотрел на Мартынцева. — Кого назначим комиссаром отряда, Михаил Георгиевич?

— Батальонного комиссара Ефимцева.

— Якова Ивановича? Согласен. Кандидатура самая подходящая.

Через десять минут майор Вербицкий и батальонный комиссар Ефимцев уже стояли перед командиром дивизии.

— Разведывательный батальон и первый дивизион уже на месте и ведут бой с прорвавшимися танками. Резервный пехотный батальон и третий дивизион гаубичного полка по моему приказу также выдвигаются в район Опенок, — сказал Полозов. — Берите машину и немедленно отправляйтесь к месту сосредоточения этих подразделений. Задача: овладеть деревней Опенки, соединиться с первым полком и не допустить прорыва противника к автостраде. Вопросы есть?

— Нет, — ответили командир и комиссар вновь сформированного отряда.

— Отправляйтесь. Жду от вас добрых вестей, — пожимая им руки, уже совсем неофициально сказал Полозов.

Вербицкий и Ефимцев четко повернулись кругом и вышли из блиндажа.

— Поезжай вместе с ними и ты, Михаил Георгиевич. Проследи за выполнением нашего приказа.

— Хорошо, — ответил Мартынцев и направился к выходу.

Когда за комиссаром закрылась дверь, снова позвонил командир разведывательного батальона и доложил, что немцы продолжают расширять прорыв, а сил у него недостаточно, чтобы сдержать их натиск.

— Я понял тебя, Романов. Понял… Направил к тебе два новых хозяйства во главе с Вербицким. Им нужно час времени, понимаешь?.. Продержись до их подхода…

В блиндаж по ступенькам кубарем скатился смуглолицый лейтенант с черными волосами, выбившимися на лоб из-под серой ушанки. Это был адъютант командира дивизии Федор Иванников.

— Танки, товарищ полковник! — с радостью сообщил он.

Все посмотрели на него, не понимая, чему он радуется.

— Да не немецкие, наши танки!

— Фу, черт!.. — с облегчением произнес командир дивизии.

Тут же вслед за адъютантом на пороге блиндажа появился плечистый, молодой сержант и доложил, что к наблюдательному пункту подошла машина командующего. Полозов выбежал на улицу, чтобы встретить генерала. Через минуту в блиндаж в сопровождении Владимира Викторовича вошел Громов.

— Что тут у вас происходит? — здороваясь с командирами, находящимися на НП, хмуро спросил он.

Полозов подробно доложил о создавшейся обстановке и принятых им мерах. Слушая командира дивизии, командующий сделал вывод, что на переднем крае создалось критическое положение. Думая об этом, он с благодарностью смотрел на Полозова: в дивизии такое трудное положение, а он не просил помощи…

Все шесть прошедших дней, в течение которых его армия на огромном фронте, истекая кровью, сдерживала механизированные соединения гитлеровцев, командиры без конца звонили ему и требовали одного и того же: пехотных подразделений, танков, артиллерии. Не звонил один Полозов. Два часа назад в его распоряжение прибыла танковая бригада, и он решил ее бросить туда, где положение сильно осложнилось, — в дивизию Полозова.

— С принятыми вами решениями я согласен. Только отряд товарища Вербицкого надо укрепить. Выделенных вами сил недостаточно для выполнения такой серьезной задачи. В ваше распоряжение направлена танковая бригада, она уже на подходе… Сделайте все, но прорыв ликвидируйте, соединитесь с полком Кожина и восстановите положение. Если будет необходимо, я прикажу дивизиону гвардейских минометов дать залп по цели, которую вы укажете ему.

14

Отрезанный от основных сил дивизии, обескровленный в пятидневных боях, первый полк еле удерживал свои позиции. На шестой день Кожин услышал, что бои идут не только здесь, в центре, но и правее его полка, а также в тылу, в районе деревни Опенки. Части дивизии продолжали удерживать свои позиции, а прорвавшиеся в тыл немецкие танки были остановлены.

К вечеру Александр получил зашифрованную радиограмму: «Держитесь, идем к вам на помощь. Полозов». Больше в ней ничего не было сказано. В какое время и где именно будет нанесен удар по гитлеровцам, неизвестно. «Значит, так надо», — решил Кожин и уточнять не стал, а тут еще осколок мины попал в рацию и вывел ее из строя. «Видимо, Полозов время и направление контрудара держит в секрете или хочет сообщить об этом позднее».

Подумав, Кожин пришел к выводу, что командир дивизии внезапным ударом намеревается отбросить немцев назад и восстановить прежнее положение. Было ясно, что подразделения, выделенные для этой цели, начнут действовать с наступлением темноты и главный свой удар нанесут со стороны деревни Опенки. Чтобы помочь им, командир полка решил незаметно снять две роты первого батальона и укрепить ими отряд народного ополчения, который располагается теперь фронтом на восток. Этому усиленному отряду было приказано с началом атаки подразделений дивизии с востока на Опенки нанести встречный удар по той же деревне с запада, прорвать кольцо окружения и соединиться со своими.

Командир полка не ошибся в своих предположениях. Ровно в двадцать ноль-ноль бойцы созданного им отряда увидели, как вдали в темное ночное небо взметнулись десятки хвостатых стрел и понеслись на запад, а потом, описав в воздухе огненную снижающуюся траекторию, стали падать и со страшной силой рваться в районе западной окраины деревни.

— Что это, а? — с удивлением глядя вперед, шепотом спросил Иван Озеров.

— Наверное, какие-нибудь сверхмощные снаряды… — не совсем уверенно ответил Чайка.

— А почему же у них хвосты огненные? — поинтересовался Николай Сычев.

— Это ты, брат, у изобретателя спроси.

— Вот, не дай бог, шарахнет в нас такая страсть — на век заикой сделаешься, — вставил свое слово и Митрич.

«Катюши»… — подумал Кожин, который стоял здесь же, рядом с бойцами штурмового отряда. Об этом новом оружии он слышал несколько дней назад, но до сих пор не приходилось его видеть в действии.

Вместе с гвардейскими минометами открыла огонь по Опенкам и артиллерия. Кожин с нетерпением ждал конца артподготовки, чтобы одновременно с подразделениями дивизии атаковать немцев и выбить их из деревни. Но тут произошло непредвиденное. Гитлеровцы, которые находились западнее полка, открыли такой ураганный артиллерийский огонь по подразделениям Кожина и с такой яростью ринулись в атаку, что ему уже было не до того, чтобы думать о прорыве кольца окружения.

Ведя ночной бой с наступающими с запада гитлеровцами, Кожин все время прислушивался к артиллерийской перестрелке, которая доносилась с севера — со стороны правого фланга дивизии: там тоже шел бой. К двенадцати часам ночи гитлеровцы прекратили атаки на позиции полка. Огонь начал затихать, откатываясь куда-то на северо-восток и юго-восток.