– Я очень удивлен, – сказал Аштон, – что Гельмар не приехал в Трегад.
– У него наверное были более важные дела, – ответил Старк и его лицо омрачилось. – Мы все знаем, что как только сегодняшние события станут известны в Гед Дароде, Гельмар поедет в Скэг закрывать космопорт.
Глава 20
В лесу было жарко. Жарко, сумрачно и спокойно. Густые ветви скрывали Старое Солнце. Маленькая долина была окружена цветущими кустами, почву покрывал ковер из золотистого мха. Крошечный ручей журчал почти неслышно.
Нежные запахи клонили ко сну. Изредка пролетала птица, торопливо пробегало какое-то маленькое животное, да удовлетворенно вздыхали привязанные верховые животные с жесткой темной шерстью. Очень приятное место для послеобеденного отдыха после ледяных пустынь, резких ветров и изматывающей скачки. Тачвару было трудно держать глаза открытыми, но он старался. Он был на страже.
Темный Человек выбрал его в проводники и товарищи потому, что он, Тачвар, знал дорогу в Гед Дарод и мог ухаживать за Собаками.
Собаки, тринадцать громадных белых призраков, спали, развалясь на мягком мху. Тачвар с горечью смотрел на их исхудавшие тела и старался убедить себя, что они чувствуют себя хорошо. Они вздрагивали, стонали, бормотали во сне. Тачвар знал их сны: беглые воспоминания об охотах, сражениях, кормежках, убийствах. Старые Собаки помнили туман, снег и свободные прогулки стаи.
Темный Человек тоже спал. Голова Герда лежала на его бедре, а Грит храпела с другой стороны. Тачвар искоса взглянул на него, на чужака, все время опасаясь, что странные светлые глаза откроются и заметят его нескромность. Этот человек, даже спящий, был могуществен. Тачвар чувствовал, что если он подползет к этому мускулистому телу, вытянувшемуся как вытягиваются спящие собаки, то как бы осторожно он не двигался, это тело подскочит на секунду раньше, и руки с длинными пальцами вцепятся ему, Тачвару, в горло.
И эти руки убьют его раньше, чем мозг за этими смущающими глазами обдумает и примет решение.
Великая вещь – умение владеть собой. Эта сила чувствовалась в Темном Человеке, сила, которая превосходила физическую силу.
Лицо Старка околдовало Тачвара с их первой встречи в Юронне. Он нашел его очень красивым. Лицо чуть-чуть чужое, задумчивое, будто вычеканенное из металла. Лицо воина, покрытое шрамами сражений, лицо убийцы, но лишенное жестокости. Когда он улыбался, казалось, что солнце пробивается сквозь тучи. Теперь, в обезоруживающей невинности сна, на этом лице появилось кое-что еще, чего Тачвар не замечал раньше: печаль. Казалось, что Темный Человек вспоминает о потерянном навсегда и оплакивает это.
Тачвару хотелось бы знать, в каких далеких и невообразимых мирах огромного звездного пространства Старк что-то потерял и что именно.
И он также спрашивал себя, покинет ли он сам когда-нибудь темное небо Скэйта. Нет, если восторжествуют Бендсмены, отвечал он сам себе.
Ему тяжело было думать, что только одно их слово сделает всех их навсегда пленниками Скэйта.
Темный Человек пошевелился, и Тачвар поспешил перенести свое внимание на свою голубую тунику. Он сбросил свою серую одежду ученика Бендсменов в Трегаде. Он не выбирал ее и научился ее ненавидеть.
Он был сиротой и воспитывался Бендсменами. Вельник нашел его более умным, чем его товарищей, и послал учиться в Гед Дарод. Это была честь, и хотя учение было тяжелым и нужно было усвоить основы самоотречения, часы свободы в городе были праздником.
Потом его послали в Юронну, и все изменилось. Холодный, суровый, полумертвый город подавлял его ощущением ненормальности. На мрачных улицах никогда не слышалось смеха. Там никто не ходил по улицам, кроме свободных от работы юртов с пустыми глазами и одинаковыми лицами. Не было видно ни их жен, ни детей. Там не играли дети, никто не пел, не кричал, не играл на Музыкальных инструментах. От Мастеров Собак требовалась строжайшая дисциплина. Тачвар знал преданность человека Собакам. Самому ему, некого было любить, и он привязался к этим чудовищам. Варик, его единственный товарищ, не мог рассчитывать на это. Из слезливой лояльности он предпочел остаться в Юронне с пленными Бендсменамн, не желая помогать силам разрушения. Тачвар спрашивал себя, как он там живет, и предполагал, что плохо.
Те, как отнеслись Бендсмены к Педралону, заставило Тачвара задуматься о системе, учеником которой он был.
Его глаза были устремлены к звездам. Он только и ждал дня, когда он сможет поехать в Скэг и своими глазами посмотреть на звездные корабли и на людей с дальних миров. Он страстно сочувствовал ирнанцам и почитал Педралона за его утверждение, что ирнанцы правы, а Бендсмены нет. Потому Педралону и заткнули рот, а его самого, после страшной проповеди выслали в Юронну.
Впервые в жизни он серьезно задумался, пытаясь отделить факты от слов и слова от правды. Его ум был смущен, потому что он не имел ничего определенного, за что можно было бы зацепиться. Одна неуверенность. В конце концов, он решил, что хочет увидеть звезды и он будет сражаться за это любым способом, каким сможет.
За деревьями на равнине сверкал Гед Дарод. Золоченные кровли, толпы людей под большими башнями высокого города. В голове Тачвара закружились воспоминания о древней подавляющей мощи, крепкой, как основание мира, и его сердце сжалось от тяжелых предчувствий.
Даже Темный Человек, конечно, не сможет одолеть эту твердыню.
Ему хотелось бить кулаком по всему этому обману. Почему юноши так слепы, глупы и упрямы, когда ответы были так просты и ясны? В Зале Совета в Трегаде среди прекрасных резных столбов и арок он часами слушал аргументы и речи. Некоторые все еще хотели знать, хорошо или плохо идет дело, как будто это имело какое-то значение. Некоторые просили освободить Бендсменов, в надежде получить их прощение. Их заставили замолчать, когда Темный Человек и его друзья рассказали о Цитадели и Юронне и призвали помочь Ирнану, чтобы тем самым освободить Трегад от ига Бендсменов.
Естественно, именно это и надо было сделать! Тачвар не понимал, как можно сомневаться хоть на секунду, почему не создать немедленно армию и идти на помощь Ирнану. Так нет, они все еще болтали. Кто-то советовал закрыться в стенах и ждать дальнейших событий. Другие спорили о звездных кораблях… стоят ли они того, чтобы драться за них. Нужно ли, чтобы какие-то народы эмигрировали, или надо эмигрировать всем? Все эти вопросы были лишь академическими, ведь Бендсмены все равно вернут корабли обратно говорили третьи. Мужчины и женщины кричали и спорили. В конце концов Делвур встал, яростно глядя на всех.
– Звезды меня не привлекают, – сказал он. – Скэйт – моя мать, и я уже не в том возрасте, когда легко адаптироваться. Но я вам говорю – если вы хотите жить в другом мире или иметь лучшую, чем сейчас, жизнь, вы должны сражаться, чтобы получить это, и не словами. Но вы не можете сражаться в одиночку. Первый удар нанесен. Нанесем же и второй. Пойдем снимать осаду Ирнана. Надо сообщить всем городам-государствам, что Цитадель пала, что Лорды Защитники – всего лишь люди, что мы будем сражаться за нашу собственную свободу, и если они хотят избавиться от проклятых фареров, пусть они, черт побери, присоединяются к нам!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});