сразу же среагировала Даша и подвинула к нему мясо. — Попробуй. Буженина — просто сказка, буквально тает во рту. Я пробовала её приготовить, но у меня так хорошо, как у Клавдии Ивановны, не получается.
— Ты научилась готовить? — спросил Андрей и она улыбнулась.
— А тебе до сих пор странно, что я умею что-то делать по дому? Когда ты меня бросил, я многому научилась: готовить, стирать, убирать. Я даже научилась шить и вязать и, что ещё удивительней, я научилась штопать носки. Так что если они у тебя рваные, ты не стесняйся, давай их мне, я починю.
— Даш, ты просто чудо, — сказал Андрей, глядя на неё во все глаза. В этот момент в его душе проснулось то, чему у него пока не было названия, но это было нечто большее, чем просто благодарность за любовь.
— Спасибо. Всё было очень вкусно. — Он положил вилку. — Даш, прежде чем мы сойдёмся, хочу предупредить: измен я не потерплю. Если тебе будет плохо со мной, и ты решишь, что одной тебе жилось лучше, скажи прямо, без этой вашей бабской мести. С меня достаточно инцидента с ножом, я не хочу загреметь в тюрьму. Правда, в жизни бывает всякое. Если влюбишься, то тоже не молчи. Конечно, радости мне это не принесёт, но я постараюсь убедить себя, что твоё счастье для меня важнее. Только не надо этих подлых потрахушек на стороне. Хорошо?
— Хорошо, — кивнула Даша и её глаза наполнились слезами. — Честное слово, я не со зла! Просто надеялась, что найдётся другой, такой же, как ты, и вытеснит тебя из сердца… Прости!
Андрей пересел ближе к ней и обнял.
— И ты прости меня. За Жанну.
— Что?! — отпихнула его Даша. — Если ты собираешься поддерживать с ней отношения, то забудь! Нам не быть вместе! — возмущённо воскликнула она.
— Тсс! — Андрей прижал палец к её губам. — Я не только буду поддерживать с ней отношения, но и ты с ней подружишься. Поняла? Даже больше, ты подружишься со всеми Слоневскими. Уверен, Михаил Николаевич меня здесь поддержит. Так надо, не спорь. И для начала ты пригласишь их на нашу свадьбу. День выбери сама, какой понравится.
— О! Вот это с превеликим удовольствием, — расцвела улыбкой Даша. — Видеть физиономию Жанки в такой момент лучший подарок для меня.
— Вот на этой светлой ноте давай и остановимся, пока снова не разругались, — сказал Андрей и потянул за язычок молнии на её костюме.
При виде зрелища, представшего его глазам, он восхищённо прищёлкнул языком.
— Вот это да! Слушай, а я действительно идиот, если отказался от такой красоты.
— Андрей, мы забыли закрыть дверь! — встрепенулась Даша.
— Да и чёрт с ней! — Андрей толкнул её на кровать.
— Вдруг Серёжа снова прибежит? — забеспокоилась она.
— Не прибежит. Михаил Николаевич не позволит. А другие пусть смотрят и завидуют.
Глава 13
ГЛАВА 10. Не совсем светская беседа о том, что каждому своё. Политики будущего
Раменская распахнула дверь и злорадно посмотрела на парочку, которая двигалась в ритме, древнем как мир. Нимало ни смущаясь, она подошла к кровати и хлопнула Андрея по голому заду.
— Извини, дружок, но дочь просила всё же исследовать содержимое твоей головы и, думаю, она права. С ней явно что-то не в порядке, если ты променял её на эту глупую девку. Вставай! У меня мало времени. Потом потрахаешься, она никуда не денется.
Андрей вздохнул: «Похоже, сегодня действительно не мой день. Или отмеренная мне удача закончилась».
— Не заводись! Плевать на неё, — шепнул он Даше, покрасневшей от злости и смущения, и потянулся за брюками.
— Марианна, вам не кажется, что это уж чересчур? — сказал он, надев футболку.
— Марианна Станиславовна! Что вы себе позволяете? У кого с головой не в порядке, так это у вас! — выкрикнула Даша со слезами на глазах.
— Помолчи, дурочка, тебе никто слова не давал, — с ласковым пренебрежением в голосе проговорила Раменская. — Думаешь, он вернулся бы к тебе, если бы не сын? Как бы не так! Ведь он любит не тебя, а Жанет. И правильно делает. Моя дочь — штучный товар, а за таких, как ты, в базарный день дают пятачок за пучок.
— Так! Ну-ка, давайте выйдем, — Андрей схватил Раменскую за локоть и силком потащил её к двери.
— О да! Кролик ты наш травоядный! Слушай своё сердце! А то твой папаша снова разозлится на твоего волчару и на этот раз оторвёт ему его морковку! Чтобы она больше не смущала тебя! — насмешливо выкрикнула она, прежде чем он вытолкнул её в коридор.
— Чего вы встали? Вы же куда-то очень спешили, — обернулся к ней Андрей.
— Жду, когда ты начнёшь меня стыдить, — усмехнулась Раменская.
— Я рад, что у вас ещё не совсем совесть атрофировалась. Пошли, иначе мы никогда не доберёмся до этого чёртового томографа.
Раменская посмотрела ему вслед, а затем догнала его и пошла рядом.
— Что? Неужели не будет ни единого слова упрёка? — язвительно спросила она.
— Ну что вы! Какие могут быть упрёки? Вы такая какая есть и другой уже не станете. Да и не по чину мне вас упрекать. В силу старшинства это вы должны меня учить. И каков будет ваш первый урок? — поинтересовался Андрей, с любопытством глядя на неё.
— Может, бей слабых? — сказала Раменская и смерила его насмешливым взглядом.
«Ах ты сучка-провокаторша!» — Андрей пожал плечами.
— Зачем?
— Ради удовольствия. Это так занятно, когда слабые корчатся не в силах что-либо тебе противопоставить.
— Да? Нужно будет попробовать. Может, мне тоже понравится.
Неожиданно он пнул Раменскую по лодыжке и, когда та вскрикнула от боли, прислушался к себе.
— Пожалуй, вы правы. В этом что-то есть.
— Ты хоть понимаешь, какую нажил себе проблему? — злобно прошипела она.
— Марианна, боюсь, это вы не понимаете, какого нажили себе врага, — спокойно ответил Андрей, глядя в зелёные глаза, горящие как у взбешённой кошки. Отшвырнув Раменскую к стене, он взял за её горло.
— Я могу хоть сейчас вас убить и плевать на последствия. А знаете почему? Потому что мне ничего за это не будет. Ведь вы — пациентка Кащенко, а значит, недочеловек в глазах общества.
Не в силах вырваться из его хватки, Раменская смерила его ненавидящим взглядом.
— Как ты узнал? Лапочкин сказал? — просипела она.
— Нет. Сам догадался. Странно, что вы гуляете на воле. С таким расстройством психики среди нормальных людей не живут. С вашим умом и беспринципностью вы чересчур опасны, — Андрей с сожалением посмотрел на неё и разжал пальцы. — Наверняка я пожалею