— Позволите откровенно? — задумчиво спросил Алекс.
Бак кивнул.
— Я не вижу вашей выгоды. А когда я чего-то не вижу, я этого не понимаю. А когда я чего-то не понимаю, я этого очень боюсь.
— Какая непосредственность, — фыркнул куратор. — Впрочем, искреннее спасибо за откровенность… Всё просто. Как только мой, — он выделил слово, — соискатель выйдет хотя бы в четвертьфинал такого турнира, это автоматически означает мой перевод в столицу в течение ближайшего квартала.
— Не знал, — удивился пацан.
— Не ваш уровень. — Напомнил о дистанции Бак. — Так что скажете? Кстати, на этот турнир допускаются все подряд с улицы. Просто гражданские обычно не проходят даже первый отбор, потому ваша уникальность нам обоим на руку.
— Вы намекаете, что можете создавать мне условия для подготовки даже тогда, когда я буду жить не в Корпусе? — тут же сделал стойку мальчишка.
Справедливости ради, он только что вполне честно обрисовал свои планы на следующие несколько лет. Корпуса в них действительно не было.
— Ровно до той поры, пока вы проходите хотя бы в четверть финал, — попытался охладить пыл собеседника офицер. Горящие энтузиазмом глаза Алекса его и повеселили, и заставили задуматься. — Но у меня есть условия.
— Внимательно слушаю.
— Вот этот список дополнительных дисциплин должен быть освоен с ближайшими курсами. Расписание найдёте в сетке, — Бак отправил файл.
— Это же запредельно?! — поднял глаза пацан через минуту.
— Алекс а я это уже слышал от вас. Когда мы обсуждали образовательный минимум, — улыбнулся акулой куратор. — Напомнить, что вы тогда сказали?
— Что это за пределами физиологической нормы, — уныло вздохнул подросток.
— За это время вы прекрасно доказали, что невозможного не существует; по крайней мере, для вас. Ну-у-у, или у вас больше двадцати четырёх часов в сутках, — Бак позволил себе коротко посмеяться. — Я в разы старше вас, и поверьте: в армии очень хорошо умеют определять, кого грузить. Я, в том числе. По мне, вы и наполовину не загружены от своего потенциала. Раз у вас есть время шляться по кладбищам ночью, выяснять там отношения с муниципалами, параллельно воевать с кланами, судиться через Хаас с мэрией агломерации и так далее. — Подполковник весело поднял бровь. — И вы согласны были принять ещё нагрузку, если будет время. Я вам только что нашёл эту кучу времени. А, чуть не забыл! Контракт с киношниками вы тоже расторгаете, сами согласились! Это ещё куча часов с неделю. Я ничего не упустил?
— Я промолчу. — Алекс передёрнул плечами под весёлым взглядом куратора.
_________
— Знаешь, я сейчас рад. — Алекс лучится оптимизмом и выстилает внутреннее пространство улыбающимися смайликами. — Бак — единственное светлое пятно в этой говняной жизни. Которое вселяет в меня надежду касательно вашего бытия и твоего персонального будущего. Потому что со своей стороны, повторю в сотый раз: ты просто от рук отбился.
— Я удивляюсь, как ему удаётся возить меня носом по столу каждый раз. Я и в других условиях такого не терпел. — Вздыхаю, направляясь в сторону учебного сектора. — А сейчас вроде как у меня полная личная свобода принимать решения.
К сожалению, поспать сегодня не вышло ни в прямом, ни в переносном смысле. Вначале, после завершения кладбищенской эпопеи, Камила часа полтора растолковывала мне кое-какие специфические нюансы по оводу, которые не просчитываются и которые надо просто знать.
Попутно, она вывозила и меня, и Жойс в дерьме ровно на ту же тему, что и Бак. Жойс пыталась поначалу в ответ заикнуться о том, что мы разберёмся сами (уже у меня в номере). Но Камила подлетела к ней и молча залепила две затрещины, с двух рук по очереди. Слева и справа.
Возражать почему-то не стал никто…
А только мы улеглись спать, как раздался вызов от Бака. Который безальтернативно потребовал прямо сейчас появиться на кафедре и демонстративно не замечал Жойс и Камилы на заднем плане (Карвальо осталась у нас, чтоб через пару часов не ехать обратно на работу).
Я поначалу вообще не хотел отвечать, поскольку Бак что-то сделал с приоритетом, когда звонил. И активным у меня был только режим видеосвязи. Но армейская техника, как оказалось, работает и принудительно; он как-то со своего места активировал мой комм и выбора у меня не осталось — только разговаривать.
Общение с куратором на кафедре заняло больше, чем он обозначил; и лично меня выжало, подобно лимону.
Как ни парадоксально, мою систему взглядом он здорово поколебал. Практически полностью заставив удовлетворить все его требования, причём добровольно.
— Слушай, там не стал лезть тебе под руку, а сейчас спрошу. — Продолжает сосед. — А тебе работы в кино не жалко? Не моё дело, но я представляю себя на твоём месте и не уверен в своём ответе.
— Ты знаешь, нет. Я и ему не врал сейчас, — задумываюсь повторно на неприятную тему. — Это действительно потеря времени и путь в никуда. На главные роли я не пролез; гарантий, что пролезу когда-либо, тоже нет. Ставка каскадёра сейчас неактуальна ввиду других перспектив и целей. Плюс, финансовая подушка после дуэли. Получается, в кино я очень быстро упёрся в персональный стеклянный потолок и только тешил самолюбие. Растрачивая время.
— Бак молодец, — вздыхает Алекс. — Он тебе вон сколько всего объяснил с полпинка. У меня так не получается…
_________
После достаточно сложной беседы с не по заслугам ершистым мальчишкой, Бак в одиночестве с полчаса пил кофе на кафедре.
Сегодня он нарушил своё главное правило: не тащить за уши тех, кто рвётся в какую-то свою сторону.
Он давно для себя вывел формулу: подчинённые могут быть ездовыми собаками, которые тянут тебя к тому результату, к которому надо.
А могут быть и стадом баранов, которое задолбаешься сгонять в один гурт. И с которыми о результате первого варианта мечтать не приходится.
Конкретно данный персонаж соискателя обладал чертами как первого, так и второго типов, причём в одинаковой пропорции. Возможно, именно эта нетривиальность и заставила немолодого уже куратора отступить от заведённых привычек.
В обед он вспомнил об утренних усилиях и проникся дополнительной толикой надежды о будущем результате: курьер доставил ему в руки коробку колониальных сигар (кстати, натурал, и не дешёвый). Параллельно, комм тренькнул сообщением из пяти слов: «Благодарю. Наши извинения. Сержант Кайшета».
Бак отправил ей подтверждение о получении, а про себя вздохнул: может, хоть девчонка добавит ему ума, раз она постарше. И всё не закончится так печально, как в той хрестоматийной поговорке: умная голова, дураку досталась.
Глава 17
Из-за Бака (или благодаря ему? Я ещё не понял), мне сегодня придётся мотаться из учебного корпуса к себе несколько раз: с рюкзаком, полным всякой всячины, в аудитории не пойдёшь. А без оного, не пустят на следующее занятие.
Когда я в районе одиннадцати забегаю к себе, захватить необходимое, Камилу с Жойс застаю в своей комнате.
— О, привет всем ещё раз, — удивляюсь им от дверей.
— Не рад, что ли? — хмуро отзывается Жойс от плиты, на которой она что-то жарит (параллельно с завариванием неизменного кофе).
— Бог с тобой! С чего взяла? Я вообще за вещами зашёл, — бросаю на ходу, направляясь к шкафу.
Там у меня лежат оба местных рюкзака плюс кое-что из снаряжения, выданное с принтера изначально.
Сидящая рядом с ней Камила разворачивается в мою сторону на роликовом стуле и я не удерживаюсь от вопроса:
— Могу поинтересоваться, из-за чего вы подрались? Уже молчу, почему наша капитан Карвальо не у себя, а тут.
Следы на их руках и телах не оставляют сомнений в том, что произошло.