Раздевайся, Лис. Ты дохрена мнишь о себе, пришло время напомнить твое место.
Прикусив губу, я зажмурилась и прошептала, стараясь унять нервную дрожь:
— Свят, не надо.
— А как надо? — он стянул футболку. — Как, сука, надо? Оставить тебя в покое? Вернуть твоему ублюдочному папаше? Чего ты добиваешься?
От жестокости его слов и издевательской насмешки хотелось закрыть уши, спрятать голову под подушку. Все, чтобы не слышать этого.
Свят стремительно двинулся в мою сторону, сверкая клыкастой улыбкой, совершенно не сдерживая Зверя, чей лик уже начинал просвечивать сквозь человеческое лицо.
Страх ледяными лапами сдавил горло, взметнул в душе затормаживающую панику.
Можно было смириться с тем, что этот ублюдок вновь трахнет меня.
Но если он при этом не сдержит Зверя, потеряет все человеческое, то я просто умру от страха в этот момент. Я не смогу вынести подобный ужас.
Лютов и не думал сдерживаться, меняя кожу на металлические пластины, перевоплощаясь на глазах.
— Что, сладкая, — голос уже не принадлежал моему мужу, звучал хрипло и глухо, отдавал эхом, — теперь не такая смелая? Разденься, чтобы это не сделал я.
Все внутренние барьеры, позволяющие хоть немного держать лицо, слетели к черту.
Боги, за что мне это все?
Упав на постель, я закрыла лицо руками и горько разрыдалась, совершенно не стесняясь своей слабости.
Ублюдок. Лютов просто больной ублюдок, посланный мне в наказание за неизвестные грехи.
— Может, не так уж и сложно было просто поужинать со мной, Лис? — прозвучало до невозможности близко, а я заплакала пуще прежнего, размазывая по лицу соленые слезы и не смущаясь искаженной гримасы. — Лис?
— Мразь! Какая же ты мразь, Лютов, — крик разорвал горло, отдаваясь звоном по всему дому. — Чтоб ты сдох! Я буду молиться, чтоб ты сдох, Свят!
Мной завладела такая истерика, что я уже не понимала, что говорю. Вся грязь, накопившаяся внутри, лезла наружу. И очень жаль, что ненавистью нельзя было убивать физически, стирая с лица земли своего врага.
На затылок легла когтистая лапа, преувеличенно нежно погладила волосы. Взвизгнув, я отшатнулась и отползла подальше.
— Молись, Лис. Молись за меня.
— Сволочь!
Прав был его брат — Свят действительно ненормальный. Двинутый отморозок.
Он мог сколько угодно прикрываться своей сущностью, но это не искупало его вины.
Свят — мразь. Сам по себе, даже Зверь здесь не при чем. Он что-то внушал мне про традиции и нравы нашего общества, но даже в этих рамках такое поведение непозволительно.
Ни один нормальный Зверь не будет так обращаться со своей женой, которая еще и беременна. Даже мой отец не позволял себе такого в отношении своих женщин. А он ведь очень далек не то что от идеала, а вообще от хорошего человека.
Лютов издевался надо мной, намеренно и грубо. Делал все, чтобы лишний раз проявить свою доминантную сущность. Хотел показать, что слабый подчиняется сильному, но забыл важную часть наших законов — при этом сильный должен заботиться и опекать тех, кто слабее.
В будущем этот человек должен занять место главы общины, но даже представить страшно, что ждет ее членов.
— Лучше убей меня, — выдавила из горла, схваченного спазмом. — Убей меня, Свят. Все это лучше, чем жить с тобой.
Он молчал, давая мне возможность выплескивать свои мысли. Вот только от тишины мне легче не становилось.
— Спускайся к ужину, — абсолютно нормально прозвучал голос Лютова. Его, а не Зверя. — Я буду ждать тебя через пятнадцать минут.
Я замерла, не веря своим ушам.
Изнасилование на сегодня отменяется? Или просто переносится?
Не дожидаясь моего ответа, Свят стремительно покинул комнату. Громко хлопнув дверью, конечно. Психопат неуклюжий!
Когда истерика стихла, я с трудом доковыляла до ванной комнаты, щедро плеснула в лицо ледяной воды.
Из зеркала на меня смотрела прежняя тень Алисы Добронравовой, бледная и истощенная, с поблекшими глазами и красными пятнами по лицу. Подсознание наотрез отказывалось верить, что по ту сторону — я.
Чужая, незнакомая.
Окунув голову под ледяную струю воды, бьющую из-под крана, я крепко зажмурила глаза, распухшие от слез.
Дерьмо.
Вот и каким образом Дитмар предлагает мне налаживать отношения с монстром Лютовым?
Это ведь невозможно!
Даже имей я желание сделать шаг навстречу, то понятия не имела, как именно это сделать. Что ему вообще надо?!
Боги…
И почему я вообще должна завоевывать доверие этого мудака?!
По всем законам логики именно Свят должен плясать вокруг меня, пытаясь загладить свое столь болезненное появление в моей жизни.
Но он никогда не сделает даже попытки прийти к примирению. Зачем? Моему мужу итак все нравится.
Нервный смешок, каркающим звуком вырвавшийся из горла, напугал даже меня саму.
Шумно выдохнув, я попыталась успокоиться.
Чего я вообще хочу от Свята? Свободы?
Признавать мерзко, но если бы этот ублюдок сделал хоть что-то дабы превратить наш брак в нормальный, то я бы действовала иначе.
Крайне обижало и то, что Свят даже не понимает аморальности своего поведения. Вот как объяснить мудаку, что он мудак? Он совершенно не желает смотреть фактам в глаза.
А меня это бесит и обижает еще сильнее.
Очередная порция ледяной воды наконец-то привела мысли в порядок, успокоила и усмирила бурю отчаяния внутри меня.
Я даже была почти готова спуститься к ужину.
Не стоит паниковать. Ведь не произошло ничего страшного, верно?
Последняя мысль вызвала очередной поток молчаливых слез и нервную дрожь внутри.
Ничего?
Просто мой муж — тиран. Он всего-навсего решает где мне жить, когда есть, дышать и стоит ли вообще. Боги, да даже называть его мужем неправильно! Лютов — палач, похититель, больной извращенец. Кто угодно, но не муж!
Стоило спуститься вниз и зайти на кухню, как мое предположение в очередной раз подтвердилось.
— Я рад, что ты решила присоединиться ко мне, Лис.
От неожиданности я споткнулась и едва не полетела вперед, рискуя разбить свое итак не блещущее красотой лицо, но Лютов среагировал быстро. Так быстро, что даже испугал меня столь резким движением. Вот, только сидел за дальним углом стола, а тут уже рядом, вцепился мне в талию, удерживая от падения.
— Говоришь так, будто у меня был выбор, — поморщилась я от ощущения его горячего прикосновения, прожигающего сквозь одежду.
Сделав шаг назад, я отвернулась, намереваясь отойти как можно подальше от этого ненормального, но вцепившаяся в талию рука не позволила это сделать, а наоборот — Свят притянул меня поближе к себе, заставляя прижаться спиной к его груди.
По шее пробежали мурашки, когда кожи коснулся горячий выдох:
— У меня его тоже не было.