начала тяготить атмосфера на кухне, поэтому я отнес тарелку в раковину и вышел, направляясь в спальню. Машка пошла за мной и плотно закрыла дверь.
– Нам надо серьезно поговорить, – заявила она.
Ну вот, очередная семейная разборка. Сейчас начнётся – и к детям я отношусь не так, и по душам не разговариваю, и вообще скотина я редкостная. А то, что я день и ночь горбачусь на работе ради неё и детей – это вроде как само собой разумеющееся. Дела на фирме пошли не так хорошо, как было пару лет назад, поэтому работа отнимает у меня все силы. Интересно, когда до неё это дойдёт?
Этот разговор поднял в душе всё то дерьмо, которое я испытывал в последние полгода, когда дела в моей компании и впрямь стали идти из рук вон плохо. Конечно, мы еще держались на рынке и сдаваться не собирались, но по сравнению с тем, как мы зарабатывали всего пару лет назад, просели мы здорово. Мне даже пришлось сократить штат, потому что нечем было платить сотрудникам. Понятно, что установка окон – дело сезонное, зимой всегда затишье, но вот уже скоро лето, а заказов что-то не прибавляется. Да ещё и Алина начала мотать мне нервы, а теперь, похоже, и Машка к ней присоединилась.
А Машка всё не унималась. Да помню я, что ты моя жена, помню. И то, что Дашка с Николкой мои дети, тоже помню! В конце концов, я же ради вас вкалываю, мне самому много не нужно. И да, Дашку я похвалил. «Молодец» – это похвала, правда. А что мне ещё сказать надо было? Маш, тебе действительно необходимо выносить мне мозг? Понятно же, что это разговор в пользу бедных. Прекрати, а?
И тут Машка поставила меня в тупик.
– Максим, ты хоть любишь меня?
Ну как объяснить ей, что люблю её так же, как и несколько лет назад, да и гораздо раньше? Не поймёт ведь. Да и разговор этот бессмысленный…
Кажется, Машка поняла, что разговор действительно в пользу бедных, вышла из комнаты и плотно закрыла дверь.
Я быстро оделся, взял ключи от машины и бумажник и выскочил из квартиры. Атмосфера в моем доме душила меня. Выйдя во двор, я остановился и поднял голову. В небе с шелестом кружилась стая сизарей – уж звук их крыльев я ни с чем не перепутаю. Так получилось, что в моём доме, где я родился и вырос, далеко отсюда, на Ленинском проспекте, во дворе стояла огромная голубятня. Дядь Сергей, который тогда казался мне почти стариком, ведь ему было тридцать лет, позволял мне помогать ему ухаживать за голубями и много о них рассказывал. С тех пор голуби прочно заняли место в моём сердце, даже на логотипе моей фирмы был изображен турман. Эти голуби, настоящие воздушные акробаты, нравились мне больше всех, и я мог часами смотреть на все их головокружительные трюки и кувырки. Дядь Сергей научил меня разбираться в голубях, научил чувствовать их, понимать, передал мне всю их преданность, мягкость и нежность. Потом я женился и переехал сюда, в Гольяново, и моя любовь к сизарям ушла в область воспоминаний. Интересно, а голубятня на Ленинском ещё цела? Давно хотел навестить места своей молодости, но всё как-то не получалось – то дела, то случаи… Нет, нужно как-нибудь выбраться!
Стая голубей скрылась за крышами, а я набрал номер своего друга Глеба. Он так же, как и я, был владельцем небольшой строительной компании, только моя фирма специализировалась на установке пластиковых окон, а он курировал строительные бригады. Мы дружили с ним с детства, а специфика работы частенько сталкивала нас и по делам.
Я предложил Глебке развеяться. Оказалось, что ему самому этого хотелось больше всего на свете и он уже договорился с ещё одним нашим школьным другом, Костиком, о встрече. Это я удачно успел!
Ребята предложили гульнуть на ВДНХ, и я не стал отказываться. Ну а раз мне ехать дальше всех, то на своей машине я всех и подберу. Глебка согласился, тем более что Костик к нему уже выдвинулся. Я запрыгнул в машину и включил зажигание.
Мы с Костиком сто лет не виделись, а тут надо же – оказалось, что он развёлся. И из-за чего? Из-за того, что его жена спалила его с любовницей, с Полинкой. И сейчас Костик продаёт квартиру и делит имущество. Штамп в паспорте о разводе у него уже есть. Офигеть, новости! Ну чо, сочувствую, дружище, я даже слегка в шоке.
Оказалось, что парни решили развеяться именно по этому поводу. И, конечно, разговор тут же зашел про дела семейные.
– Так что ты тоже там со своей Алинкой поосторожнее, – посоветовал Глеб. – Костик подозревает, что Полинка специально слила информацию об их романе его жене. Молодые бабы – они шустрые, когда надо мужика к рукам прибрать.
Во дела! Да не такая уж Алина и молодая, ей двадцать семь. Ну и что, что мне почти сороковник. Двенадцать лет разницы не так уж и много. И тут Костик раскрыл бубнилку. И что от меня романа на стороне не ожидал, и что счастливее пары, чем мы с Машкой, он не видел…
– Ну что делать, так уж получилось, – вздохнул я.
– А ты не знал? – спросил Глеб.
– Не-а. Потому и удивлён. Думал – уж от Машки-то точно никто гулять не станет. Машка ж добрая душа, это моя меня днями пилила, а тебе повезло. – Костик вздохнул.
– Да где повезло-то? Только что от скандала сбежал. – Я сплюнул в окно.
– Может, Машка чувствует что-то? У женщин интуиция так работает – страшно шаг влево сделать, – ответил Костя.
– Ты не шаг, а марафон налево пробежал, – за-ржал Глеб.
Костик обиделся. Уж Глебка-то, с его трехлетним стажем семейной жизни, мог бы и помолчать. Поживи в браке хотя бы лет десять, тогда и будешь рассуждать! И ребята, чтобы не перессориться, снова переключились на нас с Машкой. Всё мне припомнили: и как мы с Машкой со школьной скамьи вместе, и как я сиял, когда Николка родился, и как мы с Машкой на свадьбе Костика отжигали, всё припомнили…
А мне что ответить? Что как дела в компании наперекосяк пошли, так всё, Машку как отрезало? Что чувствую одну усталость? С Алинкой, когда все начиналось, я подумал, что вот она, передышка. А потом все еще хуже стало. Не помню даже, когда в последний раз чувствовал себя счастливым. Запутался я. Видать, кризис среднего возраста. Парни