Читать интересную книгу Драгоценность, которая была нашей - Колин Декстер

— Я как раз думал об этих букмекерских квитанциях, сэр. На них проставляется время — время, когда сделана ставка.

— Я же сказал, что-нибудь совершенно другое, Льюис! Что угодно. Расскажи мне о чём угодно! Ну, как, например, звали твою первую девушку! Что угодно.

— Не могу, сэр. Только не сейчас. Не могу выбросить из головы, что подвёл миссис Кемп… в какой-то степени.

— О чём ты, чёрт побери, говоришь? Это я подвёл её! Ты сколько раз говорил, что нужно съездить к ней?

— Почему, как вы думаете, она пыталась?..

— Откуда, чёрт возьми, мне знать!

— Я просто спросил, вот и всё.

— Ладно. А ты что думаешь?

— По-моему, она просто решила, что жизнь не стоит того, чтобы оставаться на земле, если его нет.

— Но когда ты её увидел, у тебя не сложилось такого впечатления, так ведь? Из того, что ты рассказал мне, можно было составить совершенно противоположное мнение: жить стоит, если его нет.

Да, Льюис понимал, что Морс прав. Тогда он почувствовал, что женщина раздражена, что не находит себе места от ярости, хотя где-то чувствовалась боль и растерянность, на что он не обратил внимания. Он понимал и то, что на нём начинается сказываться бессонная ночь.

— Вы, сэр, говорите о том, что надо дать отдохнуть вашей голове, а мне определённо нужно дать отдохнуть телу. Я просто валюсь с ног.

— В таком случае отправляйся домой! Что тебе мешает? Я всегда могу взять Диксона…

— Мне не хочется идти домой, сэр. У нас сейчас декораторы, и мне непрерывно зудят о новых коврах, новых занавесках и вообще…

Морс с сияющим лицом вскочил из-за стола.

— У тебя получилось, Льюис! У тебя снова получилось!

Льюис устало поднялся со своего места, но, правда, в полном недоумении.

Чего такого он только что сказал?

Глава сорок первая

…Меркнет свет.

Летит к лесной опушке ворон.

У. Шекспир. Макбет (Перевод Б. Пастернака)

В четверть седьмого вечера Шейла Уильямс увидела, как к дому подъехала полицейская машина, и побежала открывать дверь.

— Входите, инспектор! — Возможно, бесцветная жидкость в стакане, с которым она вышла к дверям, была водой, но, что бы это ни было, Шейла казалась, что было ей малосвойственно, трезвой как стёклышко.

— Нет. У меня… у нас до черта работы. Послушайте. Я очень сожалею, но должен вам сообщить вот что — миссис Кемп пыталась покончить с собой, и совсем недавно.

Правая рука Шейлы невольно дёрнулась.

— О нет, — прошептала она.

— Она приняла столько снотворных таблеток, что сдох бы и слон, но патронажная сестра нашла её, и мы думаем, как раз вовремя. Если это действительно так.

— Где…

— Во второй городской больнице. Уход за ней такой, какого ей не получить нигде в другом месте.

Шейла глубоко вздохнула.

— О Боже! — только и смогла она произнести, у неё закапали слёзы.

Затем, приведя Морса в полное смущение, совершенно неожиданно ткнулась носом ему в плечо и тесно прижалась.

— Она любила его? — негромко спросил Морс.

— Она владела им!

— Но любила ли она его?

Шейла Уильямс выпрямилась и отстранилась от него, чтобы найти в кармане носовой платок. И ответила почти со злобой:

— Нет! По-настоящему его любила единственная женщина, и это была я.

— А вы не знаете, кто ещё любил его? Третью женщину в его жизни?

Шейла горестно покачала головой.

— Вы в этом абсолютно уверены, Шейла? Очень важно, чтобы вы были со мной полностью откровенны, — настаивал Морс.

— Он говорил, что нет. Он клялся!

— И вы ему верили?

Она кивнула и вытерла глаза. Морс тоже кивнул и сочувственно посмотрел на неё.

— Ну, ладно. Благодарю вас.

Он повернулся, но она окликнула его, у неё снова брызнули слёзы:

— Инспектор, ну, пожалуйста!

Морс обернулся и легонько притронулся к её плечу.

— Нет нужды рассказывать мне об этом. Я и без того знаю, что в его жизни была ещё одна женщина.

Она чуть слышно выдавила «да».

— И думаю, вы знаете, кто это.

Она опять кивнула.

— Но это произошло совсем недавно, это так, Шейла? Он ведь только недавно начал встречаться с миссис Даунс?

Стоя у ворот, Льюис слышал почти весь их разговор и видел, как миссис Уильямс в слезах рассталась с Морсом. И теперь, когда они уже сели в машину, им обоим не хотелось говорить. Они молча наблюдали за тем, как в спальне, выходившей окнами на улицу, загорелся свет и были задёрнуты занавески.

— Занавески! — проговорил Морс устало, но с торжеством, — Как ты и говорил, Льюис, занавески.

Дом Даунса был погружён в темноту, и звук звонка прокатился эхом по пустым коридорам и безлюдным комнатам. Морс посмотрел на часы: ещё только половина седьмого, и Даунс встречает жену в семь. Тропинка, начинавшаяся от деревянной калитки сбоку дома, вела к аккуратно ухоженному саду с лужайкой, спускавшейся вниз, к берегу реки. Лужайка разделялась надвое выложенной камнями дорожкой, заканчивавшейся у самой воды чем-то вроде маленькой пристани, где, возможно, держали небольшую лодку или плоскодонку, но, по-видимому (Льюис обшарил её лучом своего фонарика), это было довольно давно.

— Вы думаете?.. — Льюис показал на быстро текущий Черуэлл.

— Здесь и столкнули? Да, я так думаю. Столкнули здесь, отправив в вечность.

— Но когда, сэр? Он не вернулся в Оксфорд…

— Всё в своё время, Льюис! А сейчас будь добрым бойскаутом и освети-ка своим фонариком вон те задние окна.

Окна здесь тоже были закрыты занавесками, на вид богатыми и новенькими и очень похожими на те французские в сборку, с которыми недавно познакомился Льюис, и, если придерживаться истины, Морс тоже.

— Видишь ли, Льюис, — начал Морс, когда они возвращались к фасаду дома. — Кемп устал от Шейлы Уильямс и приступил к новому завоеванию — прелестной Люси Даунс. К несчастью для Кемпа, однако, Седрик Даунс застал преступную пару in flagrante delicto, что, запомни это, на латыни означает «со спущенными штанами». Ему непременно нужна была женщина, этому Кемпу. Его девиз: снова amo[15], amas, amat. И вот он снова занимается этим, когда Даунс шарахает его чем-то, что попалось под руку, убивает его, проламывает голову. Куда девать труп? Не может его одеть — труп одеть намного труднее…

— Особенно для женщины, сэр.

— Что?

— Вы не думаете, что это могла быть ревнивая женщина? А не ревнивый мужчина?

— Нет, Льюис, нет! Это не Шейла Уильямс.

— Она ушла от группы, пошла в паб…

— У неё не было на это времени! Кто бы ни был убийца, у него имелось для этого время — время дотащить до воды, столкнуть его здесь — осторожно, Льюис, — без малейшего всплеска, чтобы не вспугнуть лебедей…

— Но это просто не могло быть таким образом. Время никак не совпадает.

— Говори, говори, Льюис! Как и наш убийца, мы располагаем временем.

— Вы имеете в виду, что мы ждём здесь?

— О да! Очень интересно будет ещё раз встретиться с мистером и миссис Даунс.

— И вы думаете, у неё в чемодане…

Но в машине, у которой они остановились, пробудилась к жизни рация.

— Льюис слушает.

— Плохие новости, сержант. Миссис Кемп умерла в больнице пятьдесят минут назад. Нам только что сообщили.

Морс не двинулся с места, стоял и смотрел в небеса, как бы раздумывая о непредсказуемом поведении некой отдалённой галактики. У него опустились плечи, лицо потемнело и стало вдруг страшно усталым.

— Вы очень устали, сэр!

— Я? Не говори таких сумасшедших вещей!

Морс быстро взглянул на часы:

— Он встречает её через семь минут! А ну-ка, нажми!

— Мне показалось, вы сказали, мы ждём их здесь?

— Давай, Льюис, давай, и включи-ка свою сирену!

Глава сорок вторая

…Никто не вышел на пустующую сцену.

Эдуард Томас. Эдлстроп

Полицейская машина въехала на стоянку для автомашин и автобусов перед железнодорожным вокзалом. По другую её сторону как раз подходил к платформе № 2 поезд из Паддингтона. Первые пассажиры уже устремились через пешеходный мостик, когда Морс с Льюисом сначала взбежали, а потом сбежали по ступенькам, бросая по сторонам напряжённые взгляды и вызывая недовольство тем, что шли против потока спешащих людей.

Поезд всё ещё стоял у платформы, и бригада почтовых служащих забрасывала увесистые мешки с корреспонденцией в охраняемый фургон. И там — да, да, прямо перед ними! — переходя от одного окна к другому с напряжённым и обеспокоенным лицом, суетился Седрик Даунс. Морс придержал Льюиса за руку, и они стояли и наблюдали за ним, пока их не миновали два или три тяжело нагруженных пассажира. Скоро Даунс дошёл до последнего вагона, сразу за дизельным локомотивом, торопливо заглядывая в купе через окна, но тут те несколько дверей вагонов, которые ещё оставались открытыми, со стуком захлопнулись, прозвучал свисток, и сначала с лёгким толчком, а затем мощным рывком поезд медленно тронулся вперёд, постепенно набирая скорость и устремляясь дальше на север по изгибу дороги, ведущей к Бенбери.