Читать интересную книгу Сердца живых - Бернар Клавель

Октябрь оставил следы ржавчины на деревьях городского парка, и, ожидая Сильвию, Жюльен слагал для нее стихи, в которых важное место занимали сухие листья, гонимые ветром. Присутствовали в них и все признаки зимы, иногда упоминалась и смерть. Молодые люди читали эти стихи вместе; Сильвии нравилась пронизывавшая их меланхолия, скорбная любовь, в которой слышались затаенные слезы, и омраченные тучами небеса В серенькие дни они подолгу сидели на скамье, не говоря ни слова и не сводя глаз с неподвижной поверхности водоемов. Их любви были свойственны часы безмятежного покоя, мягкой и глубокой нежности. Они ждали, сами толком не зная чего. Надеялись, хотя не могли бы точно сказать, на что именно. Война по-прежнему шла далеко, но она нависала над всем сущим. Не понимая, к чему она ведет, не зная, чем она кончится, каждый ждал конца войны, ибо это должно было разрешить все проблемы.

Вечером восьмого ноября разнесся слух, будто американцы и англичане атаковали морскую базу в Касабланке. Солдаты на посту наблюдения собрались вокруг приемника: они старались поймать передачу Би-би-си, но из-за сильных помех ничего нельзя было разобрать.

— Это доказывает, что произошло нечто серьезное, — заметил Каранто. — В другие дни фрицы не так старательно глушат передачи.

— Помолчи, олух, — рассердился Лорансен, — все дело в нашем приемнике.

— Лорансен прав, — вмешался Тиссеран. — После Дьеппа я больше ни в какие высадки и десанты не верю.

Некоторое время они еще препирались, потом Тиссеран, которому надо было первым заступать на дежурство, уселся возле телефона, а остальные поднялись к себе в комнату. Не было только Ритера — он еще не возвратился из города.

Солдат разбудили еще до зари. Открыв глаза, Жюльен увидел, что над кроватью сержанта Верпийа склонился Каранто. В комнате горел свет, кто-то из товарищей приподнялся на локте, другой повернулся на бок и натянул одеяло на голову.

— Мог бы прикрыть свет, ведь спать охота! — крикнул Тиссеран.

Лицо у сержанта было хмурое. Каранто что-то возбужденно говорил ему. Вдруг Верпийа резко отбросил одеяло, соскочил с кровати и крикнул:

— Подъем! Быстро!

— Как бы не так, — проворчал кто-то.

— Приказываю немедленно встать! Через пять минут все должны быть внизу в полной готовности. Я иду звонить по телефону командиру части.

Солдаты все еще колебались, и тогда сержант торопливо объяснил, что Каранто принял приказ капитана поднять по тревоге весь личный состав. Озабоченный вид Верпийа произвел на всех впечатление.

— Выходит, правда? Значит, они высадились?

Каранто уже спустился в комнату для дежурных. Верпийа вышел, на ходу застегивая куртку. Слышно было, как по каменным ступеням стучат его подкованные башмаки, которые он даже не успел зашнуровать. Солдаты стали не спеша одеваться, движения у них были сонные, неуклюжие; все поглядывали на окна, за которыми все еще стояла темнота. Один только Ритер не пошевелился.

— Должно быть, вернулся поздно и после хорошей выпивки, — заметил Лорансен.

Жюльен потряс парижанина, тот потянулся и пробормотал:

— Знаю я эту комедию, только даром поднимут, а через час снова дадут отбой.

— Но ведь американцы высадились! — крикнул Тиссеран.

— Ну что ж, когда они появятся на дороге в Сидобр, придете меня предупредить. Я вполне успею встать и привести себя в порядок до того, как они примутся раздавать табак.

Все, кроме Ритера, спустились вниз. В просторной комнате для дежурств пахло горящими дровами и кофе. Сержант сидел за письменным столом, перед ним стоял Каранто.

— Не можешь соединиться с Каркассонном? — спросил Жюльен.

— Не могу даже добиться, чтобы ответил центральный телефонный узел.

Верпийа повесил трубку, нервным движением покрутил ручку аппарата, опять снял трубку, снова повесил. Наконец послышалось позвякиванье. Сержант крикнул в трубку:

— Барышня, соедините поскорее с Каркассонном, срочно, вне всякой очереди. Скорей, скорей… Спасибо.

— Что она тебе сказала?

— Что нынче утром в армии все с ума посходили, нет ни одной свободной линии.

Им пришлось еще некоторое время ждать. Тиссеран принес кофе, который сварил Каранто. Кружки уже стояли на столе; поднимавшийся над ними пар смешивался с дымком от первых сигарет. Лорансен включил приемник и искал станцию, передающую новости. Он сильно приглушил звук, потому что сержант все еще держал возле уха телефонную трубку. Сон окончательно соскочил с солдат, и они взволнованно переговаривались. Делали вид, будто не верят, что союзники напали на Северную Африку, но лица их выражали великую надежду.

Уже совсем рассвело, когда Верпийа различил слабый звон на другом конце провода. Не оборачиваясь, он приказал:

— Ритер, ты быстро строчишь, пойди-ка сюда: если надо будет, запишешь приказ.

— Его тут нет. Он дрыхнет.

— Мерзавец! — вырвалось у сержанта.

Верпийа редко выходил из себя. Он никогда не ругался, и солдаты почувствовали, что сейчас перед ними совсем другой человек.

— Пусть немедленно сойдет вниз! — вскипел сержант. — А пока ты, Дюбуа, бери блокнот, карандаш и садись рядом.

Верпийа соединился наконец с канцелярией части; переговорил с дежурным, и тот попросил его обождать: капитан разговаривал по другому телефону. Наконец капитан освободился и ответил. До Жюльена доносился его отрывистый голос, но слов нельзя было разобрать. Разговор был короткий. Сержант только время от времени повторял:

— Да, капитан… Понятно, капитан…

Повесив трубку, он медленно повернулся к солдатам. На лбу у него блестели капельки пота, и он вытер его тыльной стороной кисти. У сержанта было такое напряженное лицо, что Жюльен не мог понять, засмеется сейчас Верпийа или заплачет.

— Все правильно, — сказал сержант. — Вчера утром они напали на Северную Африку. Нам приказывают никуда не отлучаться и быть наготове: полная укладка, оружие и боеприпасы.

Солдаты помолчали, потом послышался ропот, и все разом заговорили. Наготове? Придется уходить? Или драться? С кем? Против кого? А главное чем?

— Боеприпасы! — крикнул Тиссеран. — Ты что ж не сказал капитану, что у нас их нет?

— И то верно, надо было сказать.

— Позвони еще раз, пусть пришлют.

Завязался спор. Но капитан предупредил сержанта, что телефоном надлежит пользоваться только в самых срочных случаях, чтобы не перегружать и без того перегруженную сеть.

— Считаешь, что это не срочно? Ведь нам даже винтовки зарядить нечем!

— А ты с винтовкой и обращаться-то не умеешь.

— Они все заржавели.

— Может, их почистить?

— Ты хоть понимаешь, о чем говоришь, мой милый?

Сержанту пришлось повысить голос, чтобы восстановить тишину. Лорансену удалось наконец поймать станцию, передававшую сводку новостей. Все замолчали. Послышалось несколько тактов военной музыки, потом зазвучал мужской голос:

— Вчера американцы и англичане совершили нападение на нашу Северную Африку. Наши войска дали им отпор, глава государства, маршал Петен, заклеймил эту агрессию и отдал приказ оказать сопротивление. Наши моряки и солдаты героически сражаются…

Сводка была краткой; когда она закончилась, все поглядели друг на друга. Теперь стало совершенно ясно, что сообщение о боевых действиях в Северной Африке не пустой слух и что подняли их среди ночи не по ошибке и не из-за ложной тревоги.

— Не кончилось бы все это, как в Дьеппе, — проговорил Лорансен

— Нет, на сей раз дело серьезное.

Никто не знал ничего определенного, но спор опять возобновился. Солдатам хотелось поговорить, разобраться в происходящем, представить себе подробности событий, о которых они ничего толком не знали.

В восемь утра Верпийа выписал командировочное предписание Тиссерану, тот пошел на почту и вскоре возвратился с газетой. Вся первая полоса была посвящена высадке союзников в Северной Африке. Все началось с воздушной бомбардировки военно-морской базы в Касабланке и с морского боя между французскими и английскими линкорами и эскадренными миноносцами. В газете также подчеркивалось, что французские войска доблестно сражались, однако упоминалось и о том, что в Марокко началось повстанческое движение. Эта новость привлекла внимание солдат.

— Все это так, но тут пишут, что движение подавлено.

— Писать-то пишут, да, может, это и неправда.

— Так или иначе, это доказывает, что отнюдь не все склонны слепо идти за Петеном.

— Ну, Петен еще, может, отдаст нам приказ атаковать бошей.

Все утро прошло в лихорадочных и бесконечных спорах и в ожидании новых известий, которых не было.

После обеда по телефону позвонил лейтенант, помощник капитана, и предупредил, что в любую минуту — днем и ночью — может быть получен приказ об отходе. Персоналу разрешено отлучаться с поста наблюдения только в случае крайней необходимости, число дежурных следует удвоить, солдатам и унтер-офицеру надлежит спать не раздеваясь.