А когда смысл Катиных слов доходит до сознания, виновато провожу пальцами по коротко подстриженному затылку.
– Ууу, черт… прости, лапочка! Я забыл замариновать телятину, – морщусь, поправляя тонкий галстук, но почти сразу же предлагаю выход из сложившейся ситуации. – Давай, сделаем так. Я с работы буду ехать и заскочу в «Лунаж», там возьму бутылочку «Монтье», запечённые устрицы… Ну, те, что тебе нравятся.
Услышав странные сдавленные звуки за спиной, закругляюсь:
– Ну, все, лапочка. Да, любимая, да…
Мне кажется или смешки позади меня становятся громче? Обернувшись, кошусь на подозрительно покрасневшего программиста. Не отрывая от работников мрачного взгляда, отвечаю елейным голосом Кате:
– Да, лапочка, и я люблю, – прежде, чем к окну отвернуться, усмехнувшись, измеряю подчинённых тяжелым взглядом. – Клади трубку. Нет ты, ты… – отправляю звучный поцелуй в трубку.
Стоит Кате нажать на «отбой», как тут же рычу в раскрасневшиеся лица мужиков:
– Да пошли вы! Аннигилируйтесь*, дебилы! – чтобы подчеркнуть свои слова, рукой на документы указываю. – Займитесь делом!
– Я устал, – бурчит Лебедев, еле отрывая наконец-то зад со стула.
Понимает, сучок, что жаренным запахло!
– Ты ни фига не делал, чтобы устать, – праведное возмущение рвется наружу. – Палец о палец с утра не ударил!
Подкоркой мозга осознаю, что мои слова предвзяты. Но, черт возьми, кто здесь босс?!
– Утомляет не столько сам труд, – глубокомысленно тянет Стас, подхватывая кипу свежей распечатанной документации, – сколько мысли о нем, господин начальник.
– Трудись и все будет.
– Тебе легко рассуждать. Ты самый удачливый сукин сын, что я за всю жизнь видел! – похоже, Лебедев вздумал прощупать на прочность мои нервы.
Серьезно? Саркастически приподнимаю бровь. Как быстро Стас забыл, из какого дерьма мы выбрались. Но злиться долго не могу. И правда, проходя испытания сложными жизненными ситуациями, в нашей жизни остаются только самые верные друзья. Они принимают нас, когда мы крутые, остроумные, везучие. Они даже рядом, когда мы истеричные, сопливые слабаки.
– Да, ты прав, – ерничаю беззлобно. – Я твердо верю в удачу. И уже давно заметил: чем больше работаю, Стас, тем я удачливее.
– Я тебе много раз говорил, возьми отпуск, – сглаживает углы Лебедев. – У тебя есть команда и ты уже всего достиг.
Я знаю, что он прав. Я могу позволить себе отдых. Такие друзья, как Стас, для важных дел. Уметь их сберечь – важней, чем деньги иметь. Но и обратную сторону медали я знаю. Сколько бизнесменов как раз на ней и прогорают?
– Чувство, что ты чего-то достиг – это самый опасный яд, Лебедев, – прячу руки в карманах. Мрачная улыбка уголок рта кривит. – От него есть только одно противоядие – каждый вечер думать о том, что можно улучшить завтра. Отпуск? Оставь это для тех, кто у нас спешит в декрет.
– Но…
– Скройся!
– Дицони, ты – говно.
– Я знаю.
Провожаю задумчивым взглядом Лебедева. Без сомнений, он – настоящий друг. Стас тот человек, который выскажет в глаза все, что о тебе думает, а всем скажет, что ты замечательный человек.
А может, Стас прав и на часок пораньше свалить с работы? Открываю заметки на сотовом и быстро вношу в список покупок одну запись: устрицы. Сегодня моя лапочка получит заслуженный романтический ужин.
* Аннигилируйся – исчезни, канай отсюда, ноги в руки и вперед, исчезни.
Глава 43
Катя
– Добрый день, – нервно жмусь к Полине, непроизвольно разглядывая прозрачную аптечную витрину.
Она наполнена различного вида пустышками для младенцев, а еще здесь есть витамины для беременных, молокоотсосы, памперсы. Боже! Холодный пот прошибает, а затем грудь будто обжигает огненная буря! Страх, растерянность, паника! Как же так?!
Еще вчера я мечтала о том, каких высот достигну в фирме, а вместо этого… Сердце, словно большой механический нанос, со скоростью света толчками гоняет кровь по венам. Прикусив изнутри щеку, нервно оглядываюсь на подругу. Рот вместе со слюной заполняет неприятный привкус металла и соли. Надо было отправить Полю, а самой остаться на улице! В отличие от меня, Прохорова выглядит достаточно уверенной. А чего ей переживать? Ведь не по ее вопросу мы находимся в круглосуточной аптеке, а по моему… и Стэфана.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Могу я вам чем-нибудь помочь?
Удостоверившись, что в пропахшем медикаментами и ромашкой помещении никого больше нет, выпаливаю как на духу:
– Мне, пожалуйста, тест на беременность.
Вот! Я произнесла это! Надо же, передо мной не раскрылись врата ада и даже не разверзлась земля под ногами, как всегда уверяла мама.
«Беременность вне брака – позор!» – звучит где-то на подкорке мозга то, что мне вдалбливали всю жизнь.
Собрав всю волю в кулак, «перекрываю» этот канал. Бросив взгляд на ноги, обутые в сапожки, удостоверяюсь: никакой лавы, только лишь чистый мраморный пол под ногами.
– Вам какой? – выталкивает меня из темного омута мыслей миловидная женщина.
Аптекарь со спокойными карими глазами терпеливо ждет ответа. Но, когда чутко замечает мое смущение и растерянность в глазах, что-то быстро набирает на клавиатуре стационарного компьютера. Поправив очки на переносице, подсказывает:
– Есть планшетный тест, стрип-тест, струйный….
Лихорадочно облизнув губы, отвечаю с нервным смешком:
– Мне желательно отрицательный.
Спустя время, заставляю себя наконец-то оторвать взгляд от потолка. Сколько я вот так смотрела в одну точку? Минуту? Десять? Полчаса? Час? Как же плохо… Кажется, что все что произошло, будто не со мной! Какой-то дурацкий сон, не иначе!
Нижняя губа дрожит, и я чувствуя, как к горлу подступает комок тошноты. Дышать становится тяжело, сердце трепещет неровными толчками. Хочется разреветься, стучать кулаками по стене, обвинить всех и каждого… Никогда еще мне не было так тошно. Это несправедливо! Почему именно со мной?!
Спрятав бледное лицо в ладонях, жалобно всхлипываю. Мне девятнадцать лет! Я совсем не готова!
– Как так? – озвучивает мои мысли в слух Поля.
Подруга шокировано приоткрывает губы подкрашенные светло-розовым блеском. Они буквально дрожат от негодования.
– Не понимаю. Катя, вы что с Дицони не предохранялись?!
Прохорова выглядит не менее ошарашенной, чем я. От волнения ее всегда большие глаза сейчас и вовсе кажутся огромными. Откинув черные волосы за спину, стоит, сложив руки на груди. Смотрит, как инквизитор на ведьму, которая вздумала колдовать при всем честном народе, нисколько не стесняясь.
– Поль, потом расскажу, – мучительно краснею до самых мочек ушей. – Мне очень плохо. Пожалуйста…
А ведь и правда… Был у нас со Стефаном один единственный раз, когда мы не предохранялись. Только вот сознаться в этом сейчас невыносимо стыдно! Равносильно смерти. Он-то мужчина, а я… Выходит, сама виновата! Дура!
– Давай только ты не будешь рассказывать сказки про непорочное зачатие! – то ли возмущается, то ли ругается подруга. На ее лице отображается целый спектр чувств. – Ветром надуло? Забыла форточку закрыть? Ну, ладно ты, ссыкуха, а Дицони куда смотрел?! Вы всего-то… сколько? – в уме прикидывает, пальцы загибая. – Четыре месяца прожили вместе? Вот козел!
Хлюпнув еще раз носом, с опаской кошусь на предмет на тумбочке. Кажется, от него полностью зависит вся моя дальнейшая судьба.
– Ну, что там, Поль? – крепко жмурюсь, ощущая, как от страха к горлу вновь неумолимо подкатывает тошнота. – Положительный?
Распахнув глаза, жалобно смотрю на подругу. Как не пытаюсь, не могу унять растерянность и панику в голосе. В уголках глаз собираются предательские соленые слезы.
Саркастически приподняв изящную темную бровь Полина, показывает мне коробку от теста.
– Забавно, на коробке с тестом написано «Я мама». Очень позитивно! На языке горечь. Аж скривиться хочется.
– Боже…
Полина подходит к тумбе, ничуть не брезгуя, берёт в руки тест. Ее выразительные серые глаза обращаются на окошко с результатом, а затем, немного помедлив, подруга смотрит в мое заплаканное уставшее от переживаний лицо. Сердце от страха выворачивает наизнанку! Шум крови в ушах и это -